[Марта Кори]: В жизни своей ничем подобным не занималась.
[Готторн]: О какой птице твердят девочки?
Слово предоставляется следующему свидетелю.
[Готторн]: Что это за птица?
[Марта Кори]: Я ничего ни о каких птицах не знаю.
[Готторн]: Коли ты на службе у нечистого, то ты не хочешь признаваться. Но Господь знает правду.
[Марта Кори]: Воистину так.
[Готторн]: Ты считаешь, что сможешь уйти от наказания?
[Марта Кори]: Я непричастна никакому ведовству.
[Готторн]: Почему ты не хотела, чтобы твой муж присутствовал на предшествующем заседании суда?
[Марта Кори]: Но он же здесь и был на всех заседаниях.
[Готторн]: Разве ты не расседлала его коня, чтобы он не смог приехать?
[Марта Кори]: Я не знала, для чего он уезжает из дома.
[Готторн]: Неужели?
[Марта Кори]: Я считала, что никому его присутствие не принесет пользы.
Кто-то в зале восклицает, что подозреваемая не желает помогать в поиске ведьм [320].
[Готторн]: Разве ты не заявляла, что должна открыть нам глаза? Настало время для этого.
[Марта Кори]: Я никогда не думала, что все дело в ведьмах.
[Готторн]: Значит, тебе смешно видеть страдания одержимых?
Марта отвечает отрицательно.
[Готторн]: Несколько человек представили доказательства твоей вины.
[Марта Кори]: Они все настроены против меня, и я ничего не могу с этим поделать.
[Готторн]: Так ты считаешь, что у нас ведьм нет?
[Марта Кори]: Я не знаю, водятся ли они вокруг нас.
[Готторн]: Ты не знаешь, что Титуба призналась в том, что они есть? [321]
[Марта Кори]: Я не слышала того, что именно она говорила.
[Готторн]: Вижу, что ты отрицаешь даже то, чему есть немало свидетелей.
Замечено: когда обвиняемая принималась кусать губы, некоторые одержимые дети начинали дергаться, словно бы от укусов. Когда Марту попросили так не делать, она ответила: «Какой кому вред от этого?»
[Мистер Нойс]: Очевидно, что она – ведьма, искушенная в своем злом ремесле, и «черная овца» среди нашего стада. Нет нужды искать у нее фигурки или статуэтки.
[Готторн]: Что скажешь на все эти доказанные обвинения?
[Марта Кори]: Если все вы заранее решили повесить меня, то что я могу сделать?
[Готторн]: Ты должна была служить Дьяволу десять лет? Назови нам срок [322].
Марта принимается смеяться, а девочки – плакать и говорить, что видели рядом с ней желтую птицу. Когда судья Готторн спрашивает Марту о птице, она только смеется в ответ. Когда ей развязывают руки, девочки начинают ощущать болезненные щипки.
[Готторн]: Почему ты не хочешь рассказать нам, как Дьявол принял твой облик и истязал девочек? Ты же обещала.
[Марта Кори]: Как могу я это знать?
Марта снова смеется.
[Готторн]: В какой книге дети должны были расписаться?
[Марта Кори]: Какая такая книга? О чем вы говорите? Никаких книг я им не показывала, да у меня и книг-то нету.
Девочки кричат, что видят, как какой-то мужчина шепчет Марте что-то на ухо.
[Готторн]: Какую книгу отнесла ты Мэри Уолкотт?
[Марта Кори]: Никаких книг я ей не носила. Разве что Сатана принял мой облик, не иначе.
Нидэмы заявляют, что ранее Паркер называл эту женщину ведьмой.
[Готторн]: Кто твой Бог?
[Марта Кори]: Господь, сотворивший меня.
[Готторн]: Каково имя Ему?
[Марта Кори]: Иегова.
[Готторн]: Знаешь ли ты другие Его имена?
[Марта Кори]: Господь Вседержитель.
[Готторн]: Открывает ли Он тебе, что ты молишься Ему как Господу Вседержителю?
[Марта Кори]: А кого еще мне почитать, как не Господа Нашего, сотворившего меня?
[Готторн]: Сколько их?
[Марта Кори]: Он един.
[Готторн]: Во скольких Он лицах?
[Марта Кори]: В трех.
[Готторн]: Почему ты не можешь прямо сказать, что Господь Бог един в трех лицах?
[Лист вырван]
[Готторн]: Видишь, что и девочки, и женщины пребывают в здравом уме, как и их соседи, когда руки твои связаны?
Стоявшие рядом с Мартой заметили, что стоило приставам отпустить ее руки, как обвиняемая скрещивала пальцы, а девочки начинали биться в припадках (ранее ее крепко держали за руки). Также один из приставов обратил внимание на то, что, когда Марта кусала губы, одержимые стонали и кричали от боли.
[Страница вырвана]
[Готторн]: Ты мучаешь детей или кто-то другой?
Она отрицает свое участие в этом.
[Готторн]: Почему ты сказала, что будь ты ведьмой, тебе бы не было прощения?
[Марта Кори]: Потому что я – благочестивая женщина, а не ведьма [оторвано].
Деревня Салем, 21 марта, 1691/92 года.
Преподобный Сэмюэл Пэррис, пожелавший снять письменные показания с Марты Кори, предоставил нам свои записи. После того, как мы услышали все вышеизложенное и своими глазами узрели все, что происходило в ходе судебного заседания, а также опираясь на показания свидетелей, мы вынесли решение о том, что Марта Кори, жена Джайлса Кори из Салем-Фармс, должна быть заключена в тюрьму немедленно согласно выданному нами ордеру.
Джон Готторн. Помощник Джонатан Корвин.
Глава 25
Обвинение Ребекки Нёрс
Вторник, 24 марта 1692 года
Обвинение Ребекки Нёрс, как и привлечение к суду Марты Кори, полностью нарушило традицию, сложившуюся ранее в отношении судебных процессов против ведьм в Новой Англии. Ребекку Нёрс в общине уважали, она, как и Марта Кори, была усердной прихожанкой. В отличие от других женщин, обвиненных в колдовстве, которые (будучи в большинстве своем среднего возраста и не страдая недугами) хотя бы теоретически могли причинить вред «пострадавшим», Нёрс физически была не в состоянии совершить то, в чем ее обвиняли. Пожилая женщина в то время болела и оставалась прикованной к постели даже во время выездного судебного заседания, куда ее принесли на носилках [323]. Обвинение настаивало, что преступления совершила не она сама, а ее дух в напоминающем ее или ином обличье. Соответственно, в ходе салемской «охоты на ведьм» четко обозначилась проблема принятия и рассмотрения судом так называемых «призрачных» доказательств. Теологи того времени не давали однозначного ответа на вопрос, может ли Сатана принять облик лица, не виновного в колдовстве.
Обвинение Ребекки Нёрс было построено на показаниях дочери Томаса Патнэма Анны Патнэм-младшей, которая утверждала, что ее мучил призрак Ребекки. Патнэмы и многочисленное семейство Нёрс в течение довольно длительного времени враждовали из-за спора о границах земельного участка, и Анна часто слышала эту фамилию в весьма отрицательном контексте в домашних разговорах. Высказывалось даже мнение о том, что Анна Карр Патнэм, мать Анны-младшей, сама дала имя тому «призраку», который преследовал ее дочь, в официальной жалобе [324].
