Крик потревоженной тишины. Книга 1 - Дубравин Матвей

Он развернулся и хотел удалиться вместе с жандармами. Ахель окликнул их. Староста не остановился и пошёл дальше, чтобы не злоупотреблять добротой, которой, по его мнению, уже было достаточно. Обернулись только двое жандармов.

– Что у тебя?

– Я насчёт долга, – пояснил Ахель. – Тут третья сеть, полная рыбы. Она даже тяжелее предыдущих. Мне как раз сорок килограммов остаётся. Может, там столько и есть. Уж примите их сразу.

Жандармы, которые на самом деле не были никакими жандармами, а были простыми жителями, как и староста, подошли к сети. Ахель внимательно посмотрел на улов. Запах от воды уже резал глаза. Странно: вода обычно цветёт на жаре, а сейчас, наоборот, туман создавал приятную прохладу.

– Да ты что, издеваешься! – упрекнул его один из жандармов. – Это же какая-то больная рыба: вся зелёная, в тине, воняет к тому же. Нет, сам продавай такой улов. Нам он не нужен.

– В общем, не засчитано, – подвёл итоги второй.

– То есть как! – не понял Ахель и сам начал ворошить сеть. Достав несколько рыб, он понял, что доля истины в словах жандармов есть, и эта доля стремится к ста процентам. – Первый раз такое вижу, – честно сказал он. – Ловил-ловил – и тут вдруг такое! Как это возможно? Те два улова были совершенно нормальные. Вы чувствуете запах от воды?

Жандармы принюхались. Действительно, виноват в улове был не Ахель, а сама природа: запах шёл от реки. Туман был настолько густым, что мало что позволял рассмотреть. Казалось, он густеет с каждой минутой. Жандармы стояли всего в полутора метрах друг от друга, но с трудом различали свои силуэты.

– Эй, – крикнул один из них другим рыбакам, – как там у вас вода?

Из молочного тумана с разных сторон послышались голоса. «Гадость какая-то!» – крикнул один. «Она густая, как желе», – донёсся другой голос. «Это не тина, – пояснил третий, – позеленела и загустела сама вода!» – «Ничего себе, – воскликнул четвёртый, – рыба с трудом продирается сквозь воду. Первый раз такое вижу». Были слышны десятки голосов со всех сторон.

– Спокойствие! – раздался хрипловатый голос старосты, который, видимо, не ушёл, а просто бродил где-то в просторах тумана. – На сегодня рыбалку прекратить. Если природа не начнёт вести себя нормально, то мы пошлём весть в город. Там сидят учёные. Они помогут.

Послышался гул возмущения. Никто не хотел ждать, пока учёные что-то там решат, ведь нужно было зарабатывать деньги.

– Я решу это так быстро, как только это возможно, – обещал староста. – А пока мы можем распродать нынешний улов. Кроме того, никто не отнимал у нас права охотиться, собирать грибы, полезные травы и ягоды.

Люди всё равно возмущались: менять спокойную рыбалку на бесконечные походы за грибами или на опасную охоту никто не хотел.

«Я же не сам это, чёрт возьми, устроил», – хотел было крикнуть староста, но не стал этого делать: такие слова лишь подчеркнули бы его беспомощность и тем самым ухудшили положение. Он сказал другое:

– Подождите до завтра. Может, вода очистится. Она, в конце концов, проточная. – Знакомый старческий силуэт промелькнул в тумане около Ахеля. – Норма на время катастрофы отменяется.

Эта новость несколько улучшила положение. Староста хотел сказать, что она заменяется другими нормами: по охоте и собирательству, но боялся это сказать, чтобы не вывести толпу из себя.

– Рвёшься против всех? – процедил он Ахелю, оказавшись рядом с ним. – Хочешь стать главным? Тогда готовься разгребать всякие ужасные ситуации. Винить будут только тебя, и твои чопорные речи никому не нужны будут. Они хотят рыбы, а не речей. И я – я – дам им эту рыбу, понял. Не знаю как – это моя головная боль, – но дам! А что можешь дать им ты? – Поскольку вопрос был риторическим, староста вновь ушёл в туман и продолжил что-то говорить.

Окончательно униженный, Ахель был слишком расстроен, чтобы его слушать. Он собрал снасти и направился к себе в избу. И всё-таки он был благодарен старосте. Да, система, выстроенная им, имеет недостатки. Порой она доходит до абсурда. Но он всё равно достойный человек; кто бы мог справиться в такой дыре лучше его? Уж явно не Ахель. Народ, конечно, тут распущенный, но как это исправишь? А к старосте Ахель больше претензий не имел. Хотя тот и был слишком заносчив и порой глуп в решениях, но осознанность, с которой он подходил к своей работе, и самоконтроль окупали все недостатки.

В мозгу у Ахеля сейчас была каша мыслей, которую нельзя было бы разрешить, сидя за столом и подпирая кулаком голову. Нужно было действовать. Вдруг превращение воды в слизь – это проделки тех, кто должен был явиться за Наблюдателем? Ведь не было сказано, как они придут? А вдруг они уготовили всему селению такую же мучительную смерть, какая постигла самого Наблюдателя?

Ахель решил действовать. Всё-таки он был совсем не глуп.

Глава 4. Разговор в туманном шатре

«Что же делать? – крутился в голове у Ахеля насущный вопрос. – Нужно действовать, вот только как? Что я скажу в городе? Меня на смех поднимут. Может, торговцы знают хоть что-то, что неизвестно мне? Они же всё покупают, находятся в курсе всех дел. Пусть их и не любят, с ними беседуют, чтобы не ссориться. С такими людьми нельзя не дружить. Иначе – прощай, светлая жизнь в селении, и здравствуй, унылая жизнь у кромки леса!»

Сначала Ахель хотел снять череп с шеи и положить в карман, но потом подумал, что лучше его оставить. Всё-таки торговцы, хотя и притворяются интеллигентами, те ещё жулики! Они могут украсть столь необычную вещь, а стянуть её с шеи не так-то просто. Да, тут кто угодно может обворовать: не люди – одни сплошные волки! Одни ругаются, другие воруют, третьи – гордятся собой, хотя достойны только жалости.

«Да и сам я тоже хорош!» – с горечью думал Ахель, идя по направлению к рынку. Из-за тумана ничего не было видно, но ноги сами вели к рынку, ведь этот путь был известен и отработан до автоматизма. Туман давал скупые подсказки: вот знакомое дерево с большой опиленной веткой, вот дорога, ведущая по чернозёму, вот забытая всеми клумба… Ахель понимал, что скоро прибудет к торговцам и там начнётся разговор. Такие разговоры всегда требуют выдержки, ведь купцы здесь подозревают всех и вся. Даже если не говорить с ними о торговле, они уверены, что все хотят только что-то купить у них или продать им.

«А я ещё сам себе яму копаю! – вздыхал Ахель. – Сущности начали действовать. Туман и слизь – ведь это их работа, я уверен! Да, Наблюдатель не врал. Теперь хорошо бы исследовать это. Опросить побольше купцов, местных жителей, поговорить со старостой, наконец. Говорить надо со всеми, собирая информацию по крупицам. Даже с Гарпом, ведь, по иронии судьбы, именно он может оказаться богатым источником информации. Пока, впрочем, он был только богатым источником колкостей и оскорблений. Но я теперь не могу этого сделать – все меня презирают и только и ждут, когда я уеду. А если не уеду – окажусь посмешищем. Да, никто не скажет мне теперь ничего, даже если знает. Мне будут врать, а потом смеяться за моей спиной, рассказывая друг другу о моей доверчивости. Мои поиски правды превратятся в местный анекдот. Они начнут говорить: вот чудак Ахель идёт! Посмотрите на него, плюньте ему в лицо, киньте комком грязи, вытрите об него ноги!»

Эти мысли совсем довели Ахеля до истерики, но он и не думал останавливаться.

«А кто в этом виноват? Неужто эти грубияны? Нет, нет: не на кого мне валить вину. Я сам же и виноват. Решил перед отъездом поиграть в напыщенного критика! Мой характер подложил мне знатную свинью, нечего сказать. Ох, куда же моё здравомыслие порой девается?! И почему, когда оно уходит, я, человек вроде бы умный, продолжаю думать, что оно по-прежнему со мной. А здравомыслие уходит, что называется, пить чаёк. Говорит: давай-ка без меня. А не могу я без тебя, не могу. Понимаешь, здравомыслие, не могу!»

– Не могу, и всё, – незаметно для себя Ахель стал говорить вслух. – Ты моя вторая половинка на всю жизнь, понимаешь? Люблю тебя, просто сил нет. Так куда же ты?!