Старый грубый крест (сборник) - Биссон Терри

— Вот что такое блюграсс, — с гордостью сказала Амара. — Этот парень использовал «Утопи щенка», чтобы снять ботинки, когда у него распухали ноги, а распухали они почти каждый вечер после концерта. Он сидел на краю сцены, затаив дыхание, и играл всё быстрее и быстрее, а моя работа заключалась в том, чтобы стаскивать с него ботинки. К тому времени, как я их снимала, он уже синел. А ботинки были из змеиной кожи от Тони Лама.

— Хммммм, — задумчиво промычал Джек. — Тони Лама сделаны на славу. А этот трюк немного напоминает Иззинтит, тайное математическое упражнение, разработанное древними ассирийцами и используемое при поиске нуля. Задокументировано клинописью и в папирусе Ринда [13]. Интересно, что изменения в «Утопи щенка» происходят в уменьшающейся хроматической гамме. Если бы она была сыграна достаточно быстро, и если бы мы достаточно долго задерживали дыхание, что ж, может быть…

— Я думаю, что это должно быть в G, — сказала Амара.

— Большинство людей играют её в G, — сказал я. — Так получилось, что у меня на кальмарофоне есть «Утопи щенка». Играет сам мастер блюграсс-банджо Джей Ди Кроу. И у меня есть ускоряющее приложение.

Джек посмотрел с сомнением.

— Пойми, что размер — это только часть проблемы, — сказал он. — Нам также нужна трещина. Складка в пространстве-времени.

— Тебе нужна складка? — бодро спросила Дарли. Она постучала по боку своего розового кожаного футляра для образцов. — У Кэринг Кейт есть прототип крема от складок. У меня есть экспериментальный образец.

— Разве крем от морщин не избавляет от морщин? — в словах Джека всё сильнее звучало сомнение.

— Только не этот, — ответила Дарли. — Он создан для того, чтобы их создавать. Это что-то вроде обратной ипотеки. Он для девушек, которые хотят выглядеть готично и пресыщенно. Если он получит одобрение, его назовут «Земная женщина».

Итак, сначала мы допили виски. А потом мы все затаили дыхание, пока Джей Ди Кроу на моём кальмарофоне ворвался мелодией «Утопи щенка», словно бульдозер в розарий. Безумная, одинокая музыка заставляла меня чувствовать, что ничто не имеет значения. Я был одиноким стариком, угасающим, забываемым и забытым. И, задерживая дыхание, я чувствовал, что вот-вот потеряю сознание. Всё становилось очень странным, словно я истощался.

Крем от морщин «Земная женщина» прилагался к аппликатору, который к тому времени, когда Дарли закончила укладывать полоску на крыльце, стал размером с лопату. Полоса свернулась сама по себе, и теперь это была молочная река — или каньон, полный тумана. Джек нырнул внутрь. Всё ещё затаив дыхание, мы все последовали за ним, стремясь вдохнуть свежий воздух или умереть, пытаясь это сделать. Где-то неподалёку начала каркать ворона.

Я упал, но, казалось, пролетел всего несколько футов, прежде чем с глухим стуком ударился задницей о грязную землю. Я огляделся, хватая ртом воздух. Дарли и Амара стояли по обе стороны от меня, выглядя потрясёнными. Джек уже был на ногах, отчаянно роясь в карманах.

— Потерял свой табак! — сказал он. — Должно быть, он выпал из моего кармана во время перехода.

— Давайте послушаем во имя Кэринг Кейт, а? — сказала Дарли.

Мы находились на голом глинистом поле, усеянном камнями размером с мусорные баки. Небо над головой было бледного жёлто-оранжевого оттенка, как будто мы находились внутри гигантского праздничного воздушного шара. Несколько больших птиц кружили высоко над головой.

Джек улыбался, несмотря на потерю своего табака. В его голосе появились торжествующие нотки.

— Мы сделали это! — воскликнул он. — Мы вошли в историю! Мы — первые люди, перешедшие из нашей вселенной в друговёрс.

— Думаю, ты ошибаешься, — возразила Дарли. Обеими руками она указала на край поля, где на одном из камней сидел мрачный мужчина с белой козлиной бородкой. Он был одет как полковник из Кентукки, в серый сюртук с вырезом и галстук-шнурок. Он сворачивал самокрутку из пачки табака, лежавшей у него на коленях.

— Это же мой табак! — Джек поспешил к нему, и мы последовали за ним. Мужчина поднял глаза, когда мы приблизились, а Джек, увидев его лицо, остановился как вкопанный.

— Чендлер!

— Джек! Это ты?

— Да, это я, и я полагаю, что это моя заначка, — сказал Джек твёрдо, но дружелюбно. — Я бы хотел получить её обратно, если не возражаешь.

Чендлер покачал головой.

— Кто нашёл — тот хозяин, — сказал он. — Местный закон. Но я был бы рад свернуть для вас несколько самокруток.

Так он и сделал. Его движения были почти такими же выверенными, как у Джека.

— У кого-нибудь есть спички? — спросил Чендлер, передавая самокрутки по кругу. — Табак и спички здесь трудно найти.

Джек вытащил из кармана комбинезона кухонную спичку.

— Мы здесь надеемся, — сказал он, — что принцип взаимовыгоды верен для обоих миров.

Оказалось, что так оно и есть.

Мы курили, пока Джек и Чендлер обсуждали прошлое.

— То, что существует только одна дополнительная вселенная, сбило меня с ног, — сказал Чендлер. — Я был готов оставить профессорскую должность. По какой-то безумной прихоти я начал подрабатывать в KFC.

— Это объясняет странную одежду, — прошептала Амара.

— Работники KFC не одеваются как полковник Сандерс, — прошептала Дарли.

— А ты когда-нибудь заглядывала на их кухню? — прошипела Амара.

— Говорите громче! — огрызнулся я. — Но ведите себя потише, — мне хотелось услышать Чендлера.

— Работа в KFC была ошибкой. Вся эта скользкая, прыщавая кожа. С жировыми бляшками. Конечно, я был подавлен из-за друговёрса, но теперь я был склонен к самоубийству. Вернувшись в свою жалкую съёмную комнату, я позволил дурным чувствам взять верх, и я начал — ослабевать. Уменьшаться. Истощаться. Я проскользнул через трещину и оказался в друговёрсе. — Он остановился, оглядываясь по сторонам. — Да, я нашёл другой мир, но я застрял в нём. И он настоящая помойка. Только посмотрите.

Он повёл нас через поле туда, где оно заканчивалось низким обрывом.

— Здесь столько всего! — сказала Амара. — Похоже на двор моей кузины Джесси.

В самом деле, мы смотрели на широкую бесплодную равнину, усеянную пирамидами мусора, которые возвышались даже выше нашего утёса. Небо было всё в кремовых и персиковых тонах.

— Вон там куча гигантских ключей, — сказала Дарли, указывая на ближайший из холмов.

— И доски для сёрфинга забавной формы, — сказала Амара, указывая на другую кучу неподалёку.

— Это медиаторы для гитар, — сказал Джек. — Не забывай, что мы весьма миниатюрные.

— Дома я больше, чем медиатор, — запротестовала Дарли. — Почему я должна быть меньше здесь, чем он?

— Мы выглядим меньше, потому что находимся дальше, — спокойно сказала Амара.

— Дальше от чего? — спросил я.

— Ты бы понял, если бы мы с Чендлером смогли научить тебя основам механики сплошных сред в масштабе пространства-времени, — сказал Джек.

— Но такая попытка была бы совершенно донкихотской, — сказал Чандлер. Они с Джеком обменялись снобистским, понимающим взглядом, словно дерьмовые артисты, какими они и были.

— Ты видишь, Берт? — спросила Амара. — Я права.

Я уставился на равнину. В каждом из зиккуратов обширной равнины сокровищ хранилась разная категория потерянных вещей. Гигантский стог сена с длинными ногами и линзами — очками размером с тарелку. Собор из золотых обручей — обручальных колец. Тикающая стопка угрожающих машин — часов. Гора одиночных носков. Другие, менее легко поддающиеся классификации курганы простирались вдаль, насколько хватало глаз. И среди прочего всего в четверти мили от нас…

— Куча таблеток, — сказал, указывая на них, Джек. — Мы здесь для того, чтобы забрать мои таблетки блюджин.

— Кто все эти люди? — спросила Дарли. — Там, внизу.

Среди пирамид горестно толпились мужчины и женщины в обычной одежде, суетясь, как муравьи.

— Укладчики и сортировщики, — сказал Чендлер. — Пропавшие без вести, вроде меня. Люди, позволяющие себе исчезнуть. Мы никогда не разговариваем. Мы тратим своё время на то, чтобы разбираться со всем этим дерьмом. Будто что-нибудь из этого может когда-нибудь пригодиться.