Очень странные миры - Филенко Евгений Иванович

– Восемь часов! – воскликнул Старджон отчаянным голосом. – Я сойду с ума от ожидания вестей.

– Так вы поэтому трепещете своими вакуолями? – пасмурно уточнил Кратов.

– Надеюсь, что нет. Странно, что вы оба ничего не чувствуете.

– Давайте спросим у доктора Кларка, – предложил Кратов. – Кстати, где он?

– Обещал явиться с минуты на минуту, – сказал директор. Иронически усмехнувшись, добавил: – Упаковывает свою тишину.

– Если станция подвергается сканированию в любом известном науке диапазоне излучения, – осторожно сказал Браннер, – наши приборы такое зарегистрировали бы.

– Да, разумеется, – кивнул Старджон. – Беда в том, Лейн, что мы торчим здесь и не глядим на приборы.

– Я знаю людей, которые глядят на приборы неотрывно, – проворчал Кратов.

Он вызвал «Тавискарон». На его везение, откликнулся Феликс Грин, а не Татор, который наверняка не упустил бы возможности вымотать Кратову всю душу упреками и рацеями.

– Докладывайте, Феликс, – потребовал Кратов.

– Ничего нового, Консул, – с живостью ответил тот. – Если не считать того, что объект практически прекратил сближение.

– Что, совсем?

– Ну, какой-то пустяковый импульс все же сохраняется. Такими темпами он достигнет станции через сутки.

– Но это долго! – воскликнул Кратов разочарованно.

– Вот и мастер считает, что достаточно оставить над «Тетрой» пару-тройку зондов для мониторинга ситуации, выгнать со станции последних постояльцев и отправиться по своим делам. Мы все понимаем, что вам это интересно. Объект ведет себя не так, как полагалось бы природному явлению. Проявляет признаки сложного поведения. Ну и пусть его! Поставить в известность патрульников, ксенологов… в сущности, это не наша забота, не так ли?

Кратов молчал. Он был полностью согласен с разумными доводами, которые наверняка были солидарным мнением экипажа «Тавискарона». Все, что от него сейчас требовалось, это обуздать свое неуместное любопытство. «Дурацкое положение, – подумал он. – Происходит нечто необычное, непонятное. Возможно, находящееся в сфере моих профессиональных интересов. А я, вместо того чтобы приступить к скрупулезному разбирательству, предпринимаю все усилия, дабы поскорее унести ноги».

– Есть что-нибудь новое о природе объекта? – спросил он, чтобы хоть как-то заполнить паузу.

– Полагаю, химический состав газовой оболочки вас не заинтересует, – предположил Грин. – Очевидно также, что эта оболочка скрывает энергетическую капсулу. Собственно, как мы все и предполагали. Что там, внутри капсулы, увидеть не удается. Объект ведет себя спокойно, пульсирует. Мы сканируем его, он сканирует нас…

– Пульсирует, – повторил Кратов. – Сканирует. Ну, еще бы… Здесь, на станции, есть люди, которые всеми фибрами чувствуют это ненавязчивое внимание.

– Лично я ничего такого не испытываю. И никто не испытывает. Но вот доктор Мурашов клянется, что у него зудят ладони и пятки. Вы, верно, знаете, какой он у нас ненормально восприимчивый.

– Спасибо, Феликс, – сказал Кратов. – Передайте мастеру, что я намерен последовать вашему совету. Очистить станцию от персонала и подняться на борт.

Он со значением посмотрел на директора Старджона, который внимательно прислушивался к переговорам.

– Вам все ясно? – спросил он.

– В общих чертах, – сказал Старджон. – Вы подвешиваете в пространстве несколько зондов, поскольку у нас нет ни одного. Мы с выражением благородного разочарования на физиономиях запираем за собой двери и отправляемся на Амриту. Когда все так или иначе разрешится, нас оповестят.

– Что нам сейчас не помешало бы, – заметил инженер Браннер, – так это старый добрый компенсатор Гейзенберга.

– Что это за штуковина? – нахмурился Старджон.

– Устройство для преодоления принципа неопределенности, – пояснил Браннер, резвясь.

– И как оно работает? – выжидательно спросил директор.

– Спасибо, хорошо! [28] – заржал Браннер.

– Вы снова шутите, Лейн, – промолвил директор укоризненно.

Инженер, сразу сделавшись серьезным, пожал плечами.

– Непонятно, чего ждать, – сказал он, – и никакой возможности повлиять на ход событий.

– Такое происходит сплошь и рядом, – философски изрек Старджон. – Это жизнь, Лейн.

Все замолчали. В тишине, слегка окрашенной неизбывными технологическими шумами, послышался мягкий шорох шин, и со стороны сектора виавов появился доктор Стэплдон Кларк на велосипеде. К багажнику был приторочен громадный клетчатый баул.

– Джентльмены, я готов стать к штурвалу, – объявил доктор Кларк. – Я перевел свое бесценное оборудование в спящий режим в надежде на скорое возвращение.

– Не хотелось бы вас огорчать, док, – Браннер печально засмеялся. – Но вернемся мы, судя по всему, нескоро…

Станция внезапно содрогнулась.

Толчок был настолько сильный, что велосипед доктора Кларка, прислоненный к стене, со звоном обрушился на пол, а директор Старджон едва не потерял равновесие.

– …а то и никогда, – совершенно безотчетно закончил фразу Кратов. – «Тавискарон», что происходит?!

– Немедленно убирайтесь оттуда!

В хозяине этого свирепого, срывающегося на крик голоса с трудом можно было опознать обычно невозмутимого Элмера Э. Татора.

– Консул, тварь бомбардирует станцию! – вмешался другой голос, кажется, принадлежавший Феликсу Грину. – Вы поняли? Это опасно!

– Тварь бомбардирует? – растерянно переспросил директор Старджон. – Какая еще тварь? Интересно знать, чем? Бомбами?

– Это неважно, – быстро сказал Кратов. – Хотя бы даже бифштексами. Где ваш транспорт? Я хочу, чтобы через пять минут вы были внутри портала.

– Но… как же станция? – пробормотал Старджон.

– Забудьте про нее! – рявкнул Кратов. – Вы хотели, чтобы я начал командовать? Так вот это команда. Точнее, приказ. Док, мистер Браннер, помогите директору…

Новый толчок оказался не в пример сильнее первого. Намного правильнее было назвать его ударом.

11

Пульсирующий вой сирены – неплохое средство, чтобы привести человека в чувство, уж никак не хуже нашатырки.

Если же добавить к тому перемежающиеся красные и белые вспышки, и отдающееся где-то под сердцем падение перегородок, отделяющих поврежденные и разгерметизированные отсеки от тех, что покуда сохраняют атмосферу и остатки обитаемости…

Кратов обнаружил себя стоящим на коленях, обхвативши голову руками. Глаза были открыты, но ни черта не видели. Вернее сказать, видели, но не воспринимали. Что там говорил добрый доктор Мурашов… «Вам не кажется, Консул, что вас все-таки подловили?» Вот теперь действительно показалось. И не просто показалось, а были предъявлены самые убедительные аргументы. В ушах звенело, кололо в прикушенной губе, ныли отбитые при падении локти, хотя скафандр, спасибо ему, защитил от прочих нежелательных увечий.

Хватит разлеживаться. Пора спасать людей и собственную шкуру.

Мотая головой, как вьючное животное, Кратов разогнулся и привалился спиной к трепетавшей стене. Бомбардирует… бомбами… какие могут быть бомбы в безвоздушном пространстве? Какая-нибудь фигура речи, а на самом деле – энергетические импульсы высокой напряженности. Не торпеды же в самом деле… Старательно моргая, он вернул себе способность видеть. Красные вспышки, белые вспышки. От интимного сумрака не осталось и следа.

Оно и к лучшему.

Персонал станции, числом трое, пребывал здесь же, в пределах досягаемости, и картинка выглядела достаточно предосудительно. Док Кларк стоял на четвереньках и неверной конечностью пытался дотянуться до улетевшей шляпы. Директор Старджон сидел рядом с ним, раскинув ноги, уперевшись руками в пол, и мучительно кашлял. Похоже, при падении он отбил себе потроха. Что же до инженера Браннера, то он стоял выпрямившись во весь рост, и на его бледной физиономии было написано живейшее любопытство с отчетливой примесью азарта. И кто бы мог ожидать от этого безобидного на первый взгляд субъекта подобных нестандартных реакций?!