Возвращение в Полдень - Филенко Евгений Иванович

Шарона прошла ко второй капсуле и продолжила:

– «Я, Станислав Ертаулов, вверяю вам свои тело и память для тех целей, какие укажет мой друг и поверенный (не очень понимаю смысл этого термина, но „душеприказчик“ еще хуже) Константин Кратов. По совести, мне наплевать, что может случиться, потому что все самое худшее со мной уже произошло. Что я запрещаю категорически, так это выводить меня из гибернации по пустякам до того, как все закончится».

Она свернула экран видеала и обвела присутствующих строгим взором.

– Полагаю, доктор Кратов огласит свое заявление лично.

– Да, – сказал тот. – Я совершенно готов и полон энтузиазма.

– Желаете сделать какие-либо распоряжения?

– Они давно сделаны.

– Мы ждем последнего партиципанта, – негромко промолвила Сандрин.

Сидящий Бык буркнул что-то невнятное, вроде: «Эти мне имперские ритуалы…»

Кратов согласно кивнул. Несмотря на внешнюю уверенность, он испытывал громадное волнение. По правде говоря, его изрядно потряхивало, больше всего он боялся, что его тревога станет заметна посторонним, и уже завидовал Стасу и Рашиде, которые предусмотрительно погрузились в гибернацию еще на Земле и тем самым счастливо избежали лишних эмоций. Пафос происходящего невольно передался и ему. Уже было ясно, что сообщить будничную приземленность событию не удастся.

– Красивая девочка, – промолвила Шарона, глядя на бледное, обострившееся лицо Рашиды. – Кто она вам?

– Подруга и жена, – сказал Кратов. – А еще беспрерывный шоковый стимулятор.

– Вот как! – Во взгляде Шароны отчетливо читалось осуждение. – Должно быть, она очень вас любит, ежели согласилась на участие в вашей авантюре… А этот молодой человек?

– Мой давний прекрасный друг.

Шарона сделалась еще пасмурнее обычного.

– Мы, люди, не упустим случая рискнуть жизнями самых дорогих и близких, – проронила она и отошла.

«Скоро все кончится, – подумал Кратов. – И все кончится хорошо».

Он уже не был в этом вполне уверен.

Расправив плечи и с некоторой даже надменностью вскинув голову, уверенной походкой он направился к своей капсуле.

– Давай, братишка, – сказал Сидящий Бык, протягивая ему твердую, как поручень, руку.

– Консул, – вмешалась Сандрин Элуа. – Хотя вы и не пожелали вникать в подробности, но кое-что я все же намерена вам поведать.

– Что это дорога в один конец? – не сдержался тот, умащиваясь в капсуле со всевозможным комфортом.

– Засранец, – беззлобно промолвил Сидящий Бык.

Внутри капсулы было прохладно, уютно и клонило в сон. Должно быть, так чувствуют себя младенцы в колыбели. Монотонный, слегка занудный голос Сандрин лишь добавлял умиротворения.

– Мне кажется, вам не до конца понятен технический аспект ментодампа, – говорила она, старательно артикулируя и совершенно пренебрегая логическими паузами. – Вы питаете иллюзию, будто рациоген выкачает из вашей памяти постороннюю информацию по принципу сообщающихся сосудов. На самом деле это не так. Вначале рациоген проведет тотальное сканирование вашей долговременной памяти и выявит изолированные информационные кластеры. Не все из них обязательно окажутся «длинным сообщением», в их число могут попасть и подавленные воспоминания, и прочно позабытые сведения… Затем рациоген попытается локализовать «длинное сообщение» по признакам высокой степени интеграции, наличия защитных программ и парадоксальной информационной плотности. Если второй этап завершится удачно, произойдет копирование кластерного пула в интеллектронные емкости Прибора, где они будут доступны для дальнейшей обработки. Физического освобождения вашей памяти не случится. Поэтому последний этап является наиболее ответственным и деструктивным. Рациоген заполнит пространство «длинного сообщения» нейрофизическим «белым шумом». Иначе говоря, в вашей памяти образуется ментальная каверна. Но поскольку при этом будут стерты и защитные контуры, мы предполагаем, что вашему мозгу удастся скоро и эффективно утилизировать высвобожденные ресурсы.

– А если не удастся?

– Вот всегда ты так, – сказал Сидящий Бык. – Вечно недооценивал машинку, что обитает в твоем черепе, предпочитая играть мышцами. Хотя с годами, я слыхал, все меньше изображаешь из себя тяжелый танк.

– Мы можем лишь строить догадки, – продолжала Сандрин. – Возможно, вам будут сниться странные сны…

– А я как раз надеялся от них избавиться, – фыркнул Кратов.

– …либо вы обнаружите у себя обостренные способности к запоминанию. – Ее трудно было сбить с толку. – Либо что-то принципиально новое, о чем, надеюсь, поведаете мне, как вашему наблюдающему специалисту.

– Вы собрались ходить за мной хвостом?! – нахмурился Кратов.

– До полной ментальной и физической реабилитации, – напомнила Сандрин. – Это не обсуждается. Не волнуйтесь, я не навязчива. Но подобный эксперимент проводится впервые, и представляемый нами Канадский институт экспериментальной антропологии весьма рассчитывает на сотрудничество ваше и ваших коллег.

Кратов представил реакцию Рашиды и с сомнением покачал головой.

– Приглядывать за твоей подругой стану я, – с ухмылкой сказал Сидящий Бык. Он читал его эмоции, как раскрытую книгу. – Или кто-нибудь из наших, кто притворится мной.

– Оборотни чертовы, – проворчал Кратов.

– И последнее, – сказала Сандрин. – Чтобы у вас не было сомнений в моей компетентности. Вы назвали моего коллегу… Хэнка… трансцендентальным братом. Так вот: поскольку в силу своего генезиса я есть не что иное, как объективизированное зеркало памяти и профессиональных качеств доктора Теренса Морлока, можете считать меня его трансцендентальной дочерью. Я альтер-эго доктора Морлока. Говорю это затем, чтобы у вас не оставалось даже малейших оснований сомневаться в моей квалификации. Никто в этом мире не умеет обращаться с Прибором лучше меня… Или вы уже догадались, кто я такая?

Кратов поднял руку и начертил на прозрачной крышке капсулы: «Morlock=Eloi». [35]

– По правде говоря, – сказал он, – меня это должно встревожить.

– Пойдемте, Сандрин, – сказал Сидящий Бык, посмеиваясь. – Вы уже достаточно запугали нашего партиципанта.

Теперь Кратов лежал в капсуле, предоставленный себе и своим мыслям. Он чувствовал себя древним астронавтом в ожидании команды: «Ключ на старт». Время тянулось, ничего не происходило, и он уже всерьез подумывал выбраться отсюда и пойти поболтать с командой «Тавискарона». Некоторая часть его натуры, более склонная к философствованию и потому занимавшая относительно небольшое пространство, однако же деятельно протестовала и приводила не сказать, чтобы убойные, но по меньшей мере заслуживающие изучения аргументы:

«Это финишная прямая. Считай, что ты упал грудью на ленточку. Вряд ли будет завершено дело всей твоей жизни, но немалый и очень существенный отрезок ее ты одолел, и одолел не без чести. Настал такой момент, когда больше некуда спешить и никакой нет нужды в энергичных телодвижениях. Уж поверь, ты заслужил отдых, мгновения сладкого нифиганеделания. Что там впереди, не знает никто. Пользуйся этими мгновениями, переведи дух, расслабься и, ради всего святого, ни о чем не думай!..»

«Я так не могу, – возражала другая часть его же натуры, доминирующая и деятельная, хотя на сей раз ее система доказательств, чего уж там, страдала шаблонностью и декларативностью. – Я так не умею. А вдруг этот, черт его знает, ментодамп разрушит мой мозг и превратит меня в овощ? Не слишком ли я доверился человеку-2 по имени Сандрин Элуа со спрятавшимся внутри нее зловещим доктором Морлоком?»

«Все едино, ты ничего уже не изменишь. Разве что вдруг объявишь во всеуслышанье: ребята, я передумал, все отменяется, всем спасибо, уж лучше я поживу еще какое-то время с тем, что есть…»

«Нет, такого я точно не допущу! Не затем я затеял эту вселенскую игру, чтобы дойти до конца и малодушно остановиться!»

«Вот видишь! Следовательно, лежи и наслаждайся покоем. Научись наконец жить каждой секундой, учиться никогда не поздно…»