Очень странные миры - Филенко Евгений Иванович

– Она думает, – сонно пробормотал Урбанович.

– А у нас на Титануме вообще нет зверей, – грустно промолвил Грин. – Даже в заповедниках. Как-то привезли с Земли стадо антилоп, а оно в три дня начисто вымерло. Не спрашивайте, почему именно антилоп… Весь Титанум ходил в трауре. Здоровенные звездоходы, седые, битые-латаные, рыдали над ними, как девочки… Я тогда был несмышленышем и на всю жизнь, наверное, запомнил этих антилоп. Что-то такое теплое, мягкое, шерстистое. И молоком пахнет. Но не приживается у нас зверье…

– Странно, – откликнулся Ветковский. – Отчего бы это?

– Мы заселили Титанум, когда от местной цивилизации остались одни археологические памятники. Ребятишки захотели создать технический рай за счет экологии – чем-то она им помешала, и они перестроили свою атмосферу так, что все живое, кроме мыслящих субстанций, гибнет невозвратно. Не то ввели в состав газовой оболочки новый элемент, не то изменили ее лучевую проницаемость, в общем – какой-то неуловимый фактор. А потом и сами… вымерли. И живем мы на громадной пустой планете одни. Люди, машины, ветер…

– Признаться, мне это животное напомнило бегемота, – сквозь дрему объявила передовая ксенолингвистика.

– А мне так антилопу, – мечтательно проговорил Феликс Грин.

6

– Я ухожу, – сказал Кратов.

– Куда? – с живостью спросил Урбанович.

– В лес. – Кратов нахмурился. – А вы, Марк, уже закудыкали мне всю дорогу!

– Это что, примета? – встрепенулся тот. – О, простите, простите…

Кратов трижды плюнул через левое плечо.

– И надолго? – полюбопытствовал Ветковский.

– Полагаю, на пару суток. Сущие пустяки.

– У вас всегда кругом пустяки, – проворчал Феликс Грин. – Если вы застрянете в лесу больше, чем на неделю, мне придется заново составлять программу полета к… – Он покосился на ксенологов. –…к конечному пункту. Мастеру, в общем, все едино, на вас он сетовать не станет, а на мне отыграется по полной.

– Мастер строг, – уверил его Кратов, – но справедлив. Ему наверняка захочется это продемонстрировать.

– Вы твердо уверены, Консул, что поступаете правильно? – спросил Урбанович задумчиво. – Как я понял, у вас нелады с местной администрацией. Стоит ли вмешиваться в их дела?

– Это не только их дела, – помолчав, ответил Кратов. – И в этой ситуации мне может угрожать лишь глупое положение. Ничего, не впервые.

– Что же, – тяжко вздохнул Феликс Грин. – Подождем еще пару суток.

Кратов протянул ему руку, совершенно машинально отметив, что на Земле и Титануме символы радушия примерно одинаковы. А вот на Амрите уже имеются отличия… Вероятно, причина заключалась в степени обособления колонии от метрополии. Амрита, сохраняя формальную зависимость от Земли, уже почти полтора века усердно подчеркивала свою самостоятельность, тогда как первые поселенцы прибыли на лежащий в обглоданных ветром руинах Титанум лет семьдесят назад. К тому же, если верить словам Палеолога, йогинам-амритаджа, пребывающим в постоянной мысленной связи между собой, вообще ни к чему приветствия и прощания.

«Пройдет какой-то десяток тысячелетий, – подумал Кратов в порыве сентиментальности, – и каждая колония станет метрополией, понемногу утратит родственные узы с колыбелью человеческого разума. Такое происходит сплошь и рядом. И в том нет ничего противоестественного – людям свойственна короткая память, они не помнят ни имени, ни места рождения своего пращура. Жизнь в иных природных условиях заложит в колонистах особые расовые признаки. Возникнут новые галактические цивилизации, может быть – более мощные, нежели земная. Узнают ли друг друга, протянут ли руки, встретившись на звездных перекрестках, все эти амритаджа, титаниды, магиоты?..»

– Добрая старая земная традиция, – заметил Ветковский. – Отправляясь на легкую прогулку, трогательно прощаться с родными и близкими.

– Вы читаете мои мысли, Лев, – улыбнулся Кратов. – Как заправский йогин.

Ветковский развел руками:

– Всегда трудно удержаться от соблазна подцепить чужую дурную привычку. Особенно в условиях повышенной концентрации йогинов на квадратный километр обитаемой суши… Кстати, как вы намерены одолеть расстояние в сорок три мили без транспортных средств?

– Бегом, – ухмыляясь, пояснил Кратов.

– Но это же чертовски далеко! – заметил Урбанович.

– Я буду бежать очень быстро, – обещал Кратов.

7

Поначалу Кратов двигался быстрым шагом. Войдя в густой лес, незаметно для себя он перешел на легкий бег и наконец рванул во весь опор. Ему доставляло удовольствие на большой скорости уворачиваться от летящих в лицо ветвей, перепрыгивать через трухлявые стволы и укрывшиеся в траве кочки, высекать вееры брызг из хрустально-чистых ручейков и затхлых луж. Ленивое стадо огромных свиней в кисейной розовой шерсти шарахнулось врассыпную при виде несущегося на них взмыленного Галактического Консула, в расстегнутой на потной груди куртке и по колено мокрых брюках. Очередной йогин-одиночка, сидящий в позе лотоса, проводил его равнодушным взглядом и вновь погрузился в прерванные размышления.

Лес внезапно кончился, и Кратов выскочил в долину, простиравшуюся до самого горизонта. Жесткая трава с шумом расступалась и, непримятая, смыкалась позади. В коротких промежутках между прыжками через ухабы Кратов едва успевал прикинуть, сколько времени ему оставалось до встречи с Сафаровыми. Он рассчитывал преодолеть весь путь часа за четыре.

Итак, вопреки ожиданиям, на Амрите знали о существовании парадокса в «деле Сафаровых», и в этом им не помешала старательно декларируемая отрешенность от мирской суеты. Очевидно, Палеолог смог оценить и всю сложность проблемы, но при этом не проявлял никакой озабоченности. Можно было подумать, будто он и в самом деле верил в сказку о посмертных воплощениях. Хотя почему бы и нет?..

Но с точки зрения материалиста – кто же этот человек, присвоивший чужое имя? Тезка погибшего? Родственник? Самозванец? Может быть… Но какую цель он преследует, обманывая мать настоящего Сафарова и тем самым совершая акт беспримерного кощунства?

Если же это самозванец, то как могла ему поверить Ирина Павловна, судя по всему – умная и далеко не безрассудная женщина, которая своими глазами видела, как прах ее сына был предан огню? Почему она так легко бросила все, что связывало ее с прежней жизнью, и отправилась на Амриту, навстречу неизвестности? Вопросы, вопросы, вопросы…

Но если Сафаров не самозванец, не тезка и не родственник, то это может быть только наблюдатель.

Чужой наблюдатель.

Кратов продолжал бег.

8

– Это наш дом, – сказала Ирина Павловна.

– Настоящая избушка на курьих ножках, – улыбнулся Кратов.

– По-вашему, я Баба-яга? – ужаснулась Ирина Павловна, а Кратов протестующе замахал руками. – Что вы, Костя, внешнее сходство очень обманчиво. Не такая уж я старая карга, и моя избушка не лишена удобств. Там, внутри – стандартная система бытового комфорта, как во всей цивилизованной Галактике. Так утверждает Виктор… И непременный пищеблок, тоже стандартный. Он и напоит, и накормит, и спать уложит… хотя это, конечно же, не его функция. А я совершенно безопасна для маленьких глупых детей, сломя голову бегающих по темному лесу.

– Если уж мы затеяли игры в сказку, – не удержался Кратов, – то пищеблок запросто может сойти за скатерть-самобранку,

– Мама у нас осталась без работы, – весело сообщил Виктор Сафаров, – и на этой почве с лапочками ушла в домашнее хозяйство. Верите ли, она собиралась заняться здесь своим садоводством. Но к чему это на Амрите? Ложись под любым деревом, разевай рот – и плоды сами будут в него падать. Спелые, круглые, безупречно чистые…

– Меня так и подмывает спросить, – признался Кратов, – каким образом вам удалось создать этот оазис цивилизации среди нетронутой природы? Кажется, на Амрите запрещена всякая техника.

– Доктор Палеолог разрешил нам доставить дом-самострой с Гранд-Лисса, – пояснила Ирина Павловна. – В комплекте со скатертью-самобранкой. А его друзья-йогины нам помогали. Он наш добрый гений или, если хотите, ангел-хранитель.