Тьма. Том 9 (СИ) - Сухов Лео

Проклинатель боялся себе в этом признаться, но он даже обрадовался, что Ливелий ещё без сознания. Он дождался, когда дорогой лечебный артефакт полностью отработает. А затем подхватил бесчувственного Ливелия под мышки и оттащил к снегоходу.

Надо было увезти начальство так далеко, чтобы обратный путь и поиск следов Седовых-Покровских стали невозможны.

На горизонте клубились тёмные тучи, которые несли непогоду и снег. И Базилеус надеялся, что суровая природа русов всё-таки подыграет его плану. Очень уж ему не хотелось снова прорываться на север. И снова встречаться с Бубенцовым. Да и вообще терпеть лишения и невзгоды.

А значит, нужно было уехать как можно дальше. Найти место для лагеря, отогреться, наесться… Ну и подождать, когда очнётся Ливелий.

Глава 3

Сетевая волна «100», передача «Утро добрым не бывает»

— Э-эх! Доброе утро, сонное царство!

— Хотя, конечно, утро не бывает добрым!

— Потому что по утрам холодно, и спать хочется… Но, конечно же, не на волнах нашего радио «Сто»! С вами Александр Пискарёв!

— И я, Анна Лоскутова! Из Серых земель, где даже тектонические плиты ведут себя подозрительно!

— То лежат себе несколько миллиардов лет, никого не трогают… А то вдруг ни с того ни с сего плюются магмой там, где и разломов-то не было!

— Возмутительно, я считаю! Да, Саша?

— Да, Аня!

— Всем бесшабашным путникам, которые в эти неспокойные времена рискнули отправиться в дорогу, стоит помнить одно…

— … Если вы увидите к северу от нашего городка вулкан, то вам не показалось!

— И это не мы натворили, честно-честно! Нам самим интересно, что там случилось, и кто виноват!

— И что нам с вулканом теперь делать, ага!

— Но вообще вулкан на горизонте — это хоть какое-то разнообразие в серо-белой зиме.

— Ань, я тебе завтра принесу краски и цветные лампочки.

— Зачем?..

— Чтобы у тебя разнообразие было. И чтобы ты вулканам под боком не радовалась.

— Лампочки я и сама могу достать. А вот вулкан… Такое, знаешь ли, раз в несколько миллиардов лет происходит!

— Это очень сомнительный повод для праздника. Слышала про Помпеи?

— Ой, ну где те Помпеи, а где наша Серая жопа мира? А так мы хоть своей трагической гибелью оставим след в истории.

— Скорей, мы в историю канем, Ань. Впрочем, это не повод отказываться от хорошей музыки.

— В чём нам поможет ватага «Северяне» с песней «Дым без огня». Оставайтесь с нами!

— А вот и наши исследователи! — похвастался Замочник, когда створки дверей, пискнув электронным замком, разъехались в стороны.

После чего обернулся к людям внутри и представил уже нас:

— Судари и сударыни! Позвольте познакомить вас с гостями с Большой Земли!

Мы вошли в просторную комнату, где вдоль стен были расставлены какие-то приборы, а посреди стояли письменные столы, заставленные ретортами и заваленные кипами бумаг. А между ними лежало множество ящичков непонятного назначения и мелких устройств.

При виде этого безобразия у меня возникла мысль, что о назначении настенных шкафов, висящих по периметру лаборатории, научные работники, похоже, не в курсе.

Два мужчины и женщина, все трое в белых халатах, оторвались от стола с микроскопом, у которого стояли с очень важным и занятым видом.

И с большим подозрением посмотрели на начальство. Что Дмитрия Демьяновича, очевидно, сильно смутило.

Ещё больше он смутился, оглядывая бардак на столах и между ними. И даже замолчал на долгие семь-восемь секунд, растерянно поглядывая то на учёных, то на «рабочий беспорядок». Видимо, не ожидал такого «тёплого» приёма от научных сотрудников.

Пришлось брать дело в свои руки:

— Добрый день, судари и сударыни. Меня зовут Фёдор Андреевич Седов-Покровский. А это моя жена, Авелина Павловна. По заданию из Владимира мы доставили вам найденные в Ишиме исходные записи о накопителях.

Учёные перевели взгляды на меня. И так же нехорошо уставились, не проронив ни слова. Откровенно говоря, поведение было странным. Но какой я, к лешему, дворянин, если меня смущают подобные мелочи?

Как ни в чём не бывало, я повернулся и обратился к Замочнику с просьбой:

— Дмитрий Демьянович, не представите ваших сотрудников?

— Да-да! Конечно! — начальник «точки 101» выступил вперёд и для начала указал на мужчину средних лет с густыми усами: — Вениамин… Э-э-э… Александрович Кожевенников. Начальник отдела изучения материалов. Его помощники: Фома Степанович Вереницын и Инна Фёдоровна Шмырькова.

Вереницын был мужчиной лет тридцати, с коротким ёжиком волос, гладко выбритым лицом и хмурым взглядом из-под густых бровей. Шмырькова — худой брюнеткой с острым носом и огромными карими глазами. Её можно было посчитать красивой, но чуть-чуть длинноватый нос слегка портил картину.

— Отдел изучения материалов? — уточнил я, уцепившись за странность в словах Замочника.

— Э-э-э… Ну да! — ответил тот. — Отдел занимается работой с материалами, нужными для нашей работы. У них есть всё оборудование для изучения записей учёных из Чжунго. Инна Фёдоровна несколько лет работала с разными греческими записями.

— Хм… Видимо, судари и сударыни, это не то чтобы входит в круг ваших обычных задач… — догадался я о причине холодной встречи.

И, выразительно оглядев учёных, поднял на уровень груди пластиковый ящик, куда мы сложили записи.

Отвечать мне «светлые умы» не стали, но, судя по мимике и выражению лиц, я попал в точку. Как это часто бывает в подобных предприятиях, вместо того, чтобы найти подходящего умельца и выбить под него рабочее место, работу свалили на тех, у кого имелись мало-мальски подходящие навыки.

— Понимаю… Я тоже никогда раньше не работал в службе доставки по Серым землям… — усмехнулся я. — Однако мне дали задачу привезти записи сюда. Ну а вам, видимо, попытаться найти в них что-то полезное.

К сожалению, попытка воззвать к сочувствию не увенчалась успехом. Самомнение и эгоизм всё-таки победили. Зато я добился хоть какой-то реакции от начальника отдела. Тот нервно пожал плечами и закатил глаза.

Дальнейшее налаживание отношений в мои планы не входило. Поэтому я снова показал пластиковый ящичек, который удерживал в руках, и спросил:

— Ну и куда его положить?

Ученые начали старательно оглядываться по сторонам. Весь их вид показывал, что свободных горизонтальных поверхностей в отделе нет, и класть ценнейшие записи мне некуда. Даже на пол, где то там, то тут между столами валялись тяжёлые папки и какие-то коробки.

Так себе саботаж, если честно. Но в здешних условиях, с учётом оторванности от мира и реальности, мог бы и подействовать.

Вот только я, ещё начиная разговор, успел позвать Тёму. И старательно представил, что надо сделать. Раньше я не особо пытался… Но кот ведь не на звук моего голоса прилетает, а на мысль. И, кажется, у меня получилось, потому что я почувствовал ответный отклик.

После чего сделал несколько шагов вперёд, критически разглядывая бардак. И даже нашёл пространство между двумя приборами, куда можно было, чисто теоретически, попробовать впихнуть ящичек:

— Может быть, сюда? Не влезет? — я старательно потыкал грузом в щель.

Учёные следили за мной со смесью скепсиса и раздражения. На лицах было крупными буквами написано, как они относятся к людям, отвлекающим их от очень важной работы.

Однако эти трое уже совершили главную ошибку. Они смотрели на меня.

А в этот момент с другой стороны комнаты на одном из столов, между двумя стопками документов, зашевелилась наливающаяся чернотой тень. Стопки тут же накренились и начали мало-помалу сползать на бок, будто снег с горы. Прежде чем документы упали на пол, тень снова шевельнулась и растеряла непроницаемую черноту — Тёма ушёл. А учёные, да и Замочник, по-прежнему смотрели на меня и мой ящичек.