Тьма. Том 9 (СИ) - Сухов Лео

Первым в норму пришёл Ливелий. Он, не обращая внимания на подчинённого, барахтающегося в глубоком снегу, встал и уверенно двинулся обратно. По следу пропахавшего снег чужого транспорта. А Базилеус, чертыхаясь и ругаясь под нос, наконец-то сумел утвердиться на ногах. И первым делом проверил снегоход.

К его неописуемой радости, тот был на ходу и почти не пострадал. Только в снег зарылся. Разобравшись с самой важной, как казалось проклинателю, проблемой, Базилеус кинулся следом за начальником.

Из лесу они вышли одновременно. И на миг остановились, разглядывая вездеход вдалеке. В недружественно прыгнувшей на них машине тоже наметилось шевеление. Двери открылись, и на снег вышли двое мужчин.

В памяти Базилеуса немедленно всплыли личные дела обоих. В Серых землях, в бескрайней Сибири, два ромейских разведчика чуть не устроили дорожно-транспортное происшествие с двумя опаснейшими служаками Руси — Бубенцовым Светозаром Пеплославовичем и Папоротниковым Виталием Андреевичем.

Впрочем, насчёт того, что происшествие было не только транспортным, но и дорожным, Базилеус сильно сомневался. Потому что дорог тут не было испокон веков. И ещё многие века не ожидалось.

Покосившись на начальника, Базилеус уже собирался было внести предложение. Мол, не вернуться ли им к снегоходу и не почесать ли куда-нибудь подальше… Однако Ливелий явно закусил удила. Он зарычал и сделал первые шаги по направлению к русам.

— Всё! Дальше не надо, грек! — рявкнул Бубенцов так громко, что его было отлично слышно.

— Да? Это почему же⁈ — ещё больше разозлился Ливелий.

— А потому что нельзя тебе дальше! Запрещено! — почти миролюбиво пояснил Бубенцов.

Но Базилеуса было не обмануть. В воздухе пахло опасностью. А эти двое, Ливелий и Бубенцов, медленно сближались. Двигались они при этом будто боком, как дворовые коты перед дракой. Ещё и ветер, зараза, подначивал. Истошно выл, срывая сухой снег и горстями бросая в воздух.

А тут между этими двумя ещё и клок сухой травы, свалявшийся в шар, прокатился. И, подпрыгивая, едва ли не быстрее ветра поспешил прочь. Будто торопясь убраться подальше от места, где сейчас начнётся что-то очень нехорошее.

В последнем Базилеус не сомневался ни капли, поглядывая вперёд теневым зрением. Собственно, сражение опричника и скрытня уже началось. Просто ещё не перешло в стадию, когда всем всё видно. Сейчас оба доставали и разворачивали самые страшные плетения из своих запасов. Чтобы, если не получится устрашить соперника, обрушить их ему на голову.

— И кто мне запретит? Ты, что ли, бешеный псих? — наконец, заорал в ответ Ливелий.

— А ты сомневаешься во мне? — проорал Бубенцов. — Так давай, рискни пройти, морда ты ромейская!

— А давайте просто разъедемся и сделаем вид, что ничего не было? — поражаясь собственной смелости, присоединился к этим воплям Базилеус.

После чего заслужил сразу два гневных взгляда: от начальства и Бубенцова.

— Хрен тебе на всю морду, ромей! — остановившись на секунду, отозвался русский псих. — Сказал же, дальше вам нельзя!

И скрытень с опричником вновь медленно пошли по кругу, постепенно сближаясь. Пару мгновений Базилеус ещё сомневался… А потом всё-таки сделал осторожный шаг назад.

— Кишка у тебя тонка, опричник, остановить ромейского скрытня! — завопил Ливелий, раскрывая плетение огненного столба.

— Да какой ты скрытень? — отозвался Бубенцов, разворачивая ледяной дождь. — Ты изгнанник, неудачник и нищеброд!

— И это мне говорит ссыльный, которому нельзя западнее Урал-камня появляться⁈ — едко ответил Ливелий.

— Можно! Когда ты, гадёныш, тамгу стянул, катался я к этим вашим южным берегам! — хохотнул Бубенцов. — Спасибо, кстати! Благодаря тебе погрел кости!

— Что-то не выглядишь отдохнувшим!

— А это потому что ты меня напрягаешь!

Базилеус сделал ещё три осторожных шага назад. Он был против столкновения. И даже готов был развернуться, плюнув на эту дурацкую погоню. В конце концов, никто не мешал им с Ливелием просто объехать двух русов. Ну а дальше придумать какую-нибудь хитрость.

Проклинатель вообще считал, что лучшая война — та, которая не началась. А лучше любой армии — осёл, гружёный золотом. Золото во все времена работало лучше оружия. Хотя и об оружии, конечно, забывать не стоило.

Но сейчас проблема была именно в ослах… В одном ромейском осле и одном русском осле, которые отчего-то решили столкнуться лбами в чистом поле. Если бы такое произошло не в Серых землях, Базилеус бы, пожалуй, ещё понаблюдал за происходящим. Но там, где теньки столько, что она сама, казалось, впитывается в двусердых…

Быть участником такого безумия Базилеусу не улыбалось. К тому же, если накачать тенькой все плетения, которые Бубенцов и Ливелий успели вытащить, пытаясь устрашить друг друга, как два павлина, раскрывающих хвосты… Как минимум, снегоходу — точно конец. А возможно, и самому Базилеусу.

— Я всё равно пройду, бешеный! — угрожал Ливелий.

— Ну попробуй, козёл кучерявый! — отвечал Бубенцов.

Базилеус почувствовал, как заструилась вокруг них энергия, наполняя плетения. И побежал. Он бежал так быстро, как мог, высоко подбрасывая ноги — отчего очень быстро почувствовал усталость — но не сдавался. Надо было спасти себя. И единственный доступный в этой глуши транспорт.

Когда земля качнулась в первый раз, проклинатель уже ставил опрокинутый снегоход на полозья. Справившись, он тут же принялся заводить двигатель, одновременно разворачивая все доступные щиты. Когда в небо взметнулся огненный столб, двигатель наконец-то рявкнул — и снегоход вместе с Базилеусом сорвался с места.

А мир позади уже превращался в ад.

Правда, Базилеус не мог оценить красоту происходящего. Он нёсся прочь на предельной скорости. Волоски на руках вставали дыбом от мощи заклинаний, развёрнутых поблизости. Он не оглядывался и не видел, как столкнулись лёд и огонь, вода и воздух, как били разряды молний, как вздымалась земля, как пар струями устремлялся к бледному северному небу.

Базилеус уносился прочь от места столкновения двух очень сильных двусердых. И вместе с ним, по обе стороны от снегохода, удирало зверьё Серых земель. Видимо, несмотря на кровожадность, оно ещё не забыло, что такое чувствовать ужас и страх.

От места стычки расходились взрывные волны, которые вырывали с корнем чахлые северные деревья. Снег таял, превращаясь в лужи воды. Шла трещинами дрожащая земля.

А Бубенцов и Ливелий обрушивали друг на друга всю доступную им мощь.

И вскоре уже магма в глубине планеты забурлила, пробивая путь на поверхность. Снег начал превращаться в кипяток, а кипяток — в пар, чтобы выпасть вниз дождём из острых льдинок.

Ветер закручивало в тугие спирали. Их витки достигали бритвенной остроты, срезая деревца вокруг, как траву. Трещали от напряжения щиты двух двусердых.

А потом магма, которую призвал Ливелий, наконец, добралась до поверхности. И выбила землю вверх, как пробку из бутылки игристого вина. Взмыли в воздух и Бубенцов, и Ливелий, и Папоротников, и даже русский вездеход.

Грохнуло в тех землях, где уже давно не просыпались вулканы. Вздрогнул седой Урал-камень, вспоминая свои молодые годы. Столб дыма и пепла поднялся в воздух, взмывая вверх, к самой стратосфере.

К счастью, вулкан получился небольшим. Всего метров сто в диаметре. Он несколько раз плюнул ввысь струёй раскалённой породы… И на том выдохся. Не хватило теньки у Ливелия, чтобы всерьёз мир пошатнуть.

Однако сражавшимся хватило и этого. И пусть долгий полёт и жёсткое приземление не были для них смертельным трюком, но и Бубенцов, и Ливелий, и Папоротников потеряли сознание.

Так бы, вероятно, и померли в беспамятстве, замёрзнув насмерть или истекая кровью. Но все трое носили при себе дорогостоящие артефакты. И те заработали, мало-помалу приводя своих владельцев в относительный порядок.

Ливелий упал в глубокий сугроб где-то в километре от места стычки. Одежда у него дымилась, снег таял, отчего от места падения распространялся пар, постепенно оседая на землю. Там-то его и нашёл Базилеус, страшно обрадовавшись, что не на русов натолкнулся, а на своего начальника.