Системный Кузнец. Трилогия (СИ) - Мечников Ярослав

Барон.

В этот момент в полной мере понял всю глубину ненависти этих людей к нему. Забрал лучших мужчин, забрал ополченцев и не дал ничего взамен – никакой защиты. Зато стабильно, из года в год, присылал «Грифонов» за данью – забирал лучшее зерно, бычков, шкуры и лучшее оружие. Выкачивал из этой земли всё, оставляя жителей голыми и беззащитными перед лицом Диких Земель.

Где‑то вдали раздался очередной предсмертный писк. В отличии от меня, Киан не останавливался – продолжал находить и уничтожать тварей. «Чёрт, и где он их только видит?» Последние несколько минут я просто ходил, и ничего – кажется, уже не осталось ни одного жука.

А, нет.

Отправился вниз к частоколу и пошёл вдоль него. Прошёл уже почти половину деревни, но не обнаружил ни одного застывшего жука, а ведь я здесь ещё не был. Неужели молодой охотник меня опередил? Мы как‑то разошлись и даже не договорились о распределении территории, а ведь так было бы правильнее – разбить деревню на сектора, методично зачистить каждый… Я же спасатель – должен был об этом подумать, но голова совсем не варила, всё было как в тумане.

Медленно побрел по деревне сам не понимая куда, уже даже не глядел по сторонам в поисках падальщиков – просто шёл.

Эти твари и эти мёртвые люди… Я то и дело натыкался на растерзанные тела… Конечно, в прошлой жизни, как уже говорил, приходилось видеть многое… но… но…

В этот момент что‑то сломалось – сам не понял, как произошло – ноги подогнулись, и рухнули на колени в мокрый снег.

То ли это были чувства Кая, то ли уже и мои тоже – ведь раньше, когда выезжал на вызов, на какой‑нибудь грёбаный локальный апокалипсис – это не мой дом, не мои соседи.

Судорожно втянул в себя воздух, дыхание почти остановилось. К глазам подступила горячая влага, горло схватило железными тисками.

Я что… собираюсь сейчас рыдать? О том, что не моё? Я здесь оказался совсем недавно, а вот Кай вырос в этой деревне – знал этих людей, и теперь его дом разорён.

Заставил себя дышать глубоко, пытаясь подавить приступ удушающей боли, что стремилась вырваться наружу… Сжал покрепче мышцы шеи и челюсти – нет, сейчас вообще не время для таких эмоций.

«Соберись, Дима!»

Опустил голову, пытаяся успокоить себя – Ци не осталось, сжечь эмоции нечем, сил катастрофически мало.

И тут послышались лёгкие шаги – поднял голову. Передо мной стоял молодой охотник.

– Ты чего расселся? – Киан ещё бледен, но на лице появилась тень его ироничной ауры достоинства.

Я сглотнул комок боли, который застрял в горле, и, опираясь на древко гвизармы с усилием, поднялся на ноги.

– Всё в порядке, – отрезал, не глядя парню в глаза.

– Да? – с неприкрытым недоверием спросил тот. – Не похоже.

Как назло, ветер стих, и наступила мёртвая тишина. Только наше дыхание, и оно предательски выдавало – слышал, как дрожит мой голос.

– Да.

Кай внутри жаждал, чтобы кто‑то разделил с ним боль, но я держал это в узде изо всех сил.

Длинноволосый охотник начал медленно идти в мою сторону – хруст снега под сапогами отдавался в ушах оглушительно громко. «Какого хрена ему надо? Уходи,» – билась в голове мысль.

Парень остановился в двух метрах от меня и замолчал. Я смотрел в растоптанный снег, проклиная охотника за то, что тот не уходит.

«Дима, сейчас что‑то происходит. Это сильные эмоции, но они не совсем твои. Ты в этой деревне недавно. Все эти люди… ты их почти не знаешь,» – вбивал себе в голову, пытаясь отстраниться.

– Эй, – окликнул Киан тихо.

Поднимать голову не хотелось. Длинноволосый увидит по глазам как мне хреново, но, с другой стороны… не всё ли равно, в конце концов?

Я вскинул подбородок и бросил на него тяжёлый взгляд. Молодой охотник смотрел на меня печально, без превосходства.

– Мне тоже тоскливо, – сказал парень так же тихо. – Тут нечего прятать. Это… – обвёл взглядом застывшую улицу, – … это наш дом.

Киан сказал это просто и настойчиво. Я смотрел на него, и психика Кая сканировала лицо парня, ища подвох. Правду ли говорит? Не посмеётся ли надо мной, если не выдержу? Но в его взгляде не было насмешки, только горькое понимание.

Я кивнул, а затем попытался что‑то сказать. Кай – этот пацан внутри, его мысли и чувства прорывались сквозь завесу взрослой защиты.

– Я… – голос дрогнул. – Я…

«Лучше замолчать, пока не поздно» – так и сделал. Просто стоял и дышал дрожащей диафрагмой.

А затем спросил то, что вертелось на языке:

– Как думаешь… что будет дальше?

Парень помолчал несколько секунд, опустив взгляд.

– Вернутся охотники. Нужно будет… избавиться от тел.

Да уж, я и так понимал, но когда это озвучил кто‑то ещё, жестокая реальность стала чуть более чёткой.

– Нужно будет восстанавливаться, – добавил Киан.

– А смысл? – спросил прямо. – Как людям жить в месте, которое находится под постоянной угрозой?

– Я думаю… Йорн больше не уйдёт, – парировал он.

– А кто уничтожит логова? – спросил я внахлёст, ведь это была правда. Если не они, то кто? Так и будут сидеть здесь, в разрушенной деревне, и только отбиваться от атак, пока твари не придут снова?

– Кай… я не знаю, – сказал молодой охотник обессиленно

И вот это уже была правда.

Смотрел на паренька, а тот уже не глядел на меня – видимо, тоже накрыло болью и опустошением.

– Есть ещё твари? – спросил у него, возвращаясь к насущному.

– Я не видел – кажется, всех прикончили.

Стояли молча, глядя то на чёрные зубцы частокола, то на далёкие пики Драконьих Зубов. Тишина давила. В небе вдруг пронзительно засвистел ветер, и где‑то высоко‑высоко несколько птиц разразились песней. Звук отдалялся и таял… пока снова не осталась одна тишина – тишина мёртвой деревни.

– Славно потрудились, – сказал Киан неожиданно бодро – видимо, взял себя в руки. Снова бросил на меня взгляд, который, несмотря на усталость и бледность, играл знакомым задором.

– Да, спасибо. Один бы я точно не управился, – честно признался ему.

Молодой охотник кивнул, а затем, не говоря больше ни слова, развернулся и молча побрёл по хрустящему снегу в сторону основной улицы. Лёд под его сапогом треснул, и тонкая трещинка разрослась по всей поверхности замёрзшей лужи.

Я подошёл к ней, слушая, как удаляются шаги парня – смотрел на эту ледяную паутину, и вдруг почувствовал, что мы остались одни на всём свете – что никто не придёт, и никому не будет дела до затерянного в снегах разорённого места.

Тогда осознал главную мысль, что всё это время терзала меня, оставаясь на периферии сознания.

«Нужно ли МНЕ оставаться в деревне? В месте, где так сильна память и чувства Кая? Или…»

Поднял голову и бросил взгляд за частокол – не на тёмный лес, и не на грозные горы, а на юг, на ту сторону, что уходила в заснеженную равнину – та дорога вела в Чёрный Замок. Кай знал это – по ней уходили лучшие люди Оплота, уходили и не возвращались. Другие же никогда не видели столицы своими глазами.

Выдохнул облако пара, пока ещё не вполне понимая, что меня ждёт, и что собираюсь делать.

– КАЙ!

Встревоженный оклик Киана вырвал из раздумий.

Нахмурился и тут же поспешил на голос. Когда выбежал на соседнюю улочку, то увидел картину, от которой перехватило дыхание.

Несколько мужчин‑ополченцев, что до этого лежали на земле застывшими и почерневшими статуями… шевелились. Хрипели, кашляли, пытались сесть, держась за те места, где у них ещё до этого текла кровь.

Я сглотнул. Ориан не соврал.

Они возвращались – раненые, шокированные, но живые.

– Помогите…

Сдавленный женский голос из соседнего домика.

Тут же дёрнулся в сторону двери – потянул на себя, но та была заперта изнутри. Тогда, не раздумывая, обогнул хижину и наткнулся на то самое дырявое окно, затянутое бычьим пузырём и заглянул внутрь. Сердце отчаянно забилось.

На земляном полу сидела та самая женщина. Смотрела на дочь, крепко вцепившись ей в плечи. Лицо женщины было белым, почти прозрачным, и по нему всё ещё змеились чёрные вены, но взгляд уже прояснился и был полон безумного горя.