Попаданка-песец, или Магия по-русски (СИ) - Миральд Анна

Я замолчала, внезапно почувствовав, как предательски защипало глаза.

– А там, в твоей России, люди друг другу помогают? – искренне поинтересовался мальчик, и я утвердительно кивнула.

– Да, но помощь эта – на вес золота, малыш. Не каждый её мудрость понять сможет. Она даже имя имеет: «Сам».

Мальчик аж приподнялся от удивления:

– Это как?

– Совет дадут, подскажут по делу, но за тебя делать не станут. Помнишь, как тебя сегодня Айван учил узлы вязать? Если упадёшь, на помощь не бросятся. Не потому что злые и чёрствые, а потому что сам уметь подниматься должен. Если сам не научишься, тяжело в жизни будет. Каждый раз поднимать тебя некому, у всех свои заботы.

Егорка задумчиво нахмурился и совсем по-взрослому рассудил:

– Знаешь, Альфисса, а они правы. Рука помощи не всегда ведь рядом оказаться может. Что ж так и лежать на земле стонать, ждать, когда поднимут? Мне бы стыдно было.

Я взъерошила светлую макушку маленького умнички и согласилась:

– Правильно рассуждаешь. Помогать можно и нужно, но только тогда, когда в одиночку человек справиться не может. А иначе он так всю жизнь на твоей шее и просидит.

Мы помолчали, и Егорка тихо спросил:

– Ты скучаешь?

– Скучаю, – выдохнула я, и голос предательски дрогнул. – По запаху берёз после дождя. По бабушкиным пирогам… По своей маленькой квартирке в городе, что от родителей осталась… По смеху друзей… – Я сжала кулаки, чувствуя, как тоска, живая и цепкая, сжимает сердце. – Интересно, они хоть вспоминают обо мне? Беспокоятся?

Егорка положил свою маленькую тёплую ладошку на мой кулак.

– Я бы переживал. Ты вон какая бесценная, – мило утешил он и тут же с совсем недетской твёрдостью добавил: – Знаешь, до нас тут тоже никому дела нет. Нелла говорила, нас любил Император, пока мы деньги ему давали. А как городская казна опустела, сразу ненужными стали. Но мы верили, что всё хорошо будет. В тебя верили и ждали. И теперь у нас есть ты, а у тебя – все мы!

Его слова, такие простые и такие точные, словно сняли острую кромку с моей тоски. Моё лицо озарила улыбка.

– Обязательно будет, мой хороший! Мой дед говорил: «Дружный табун волков не боится!»

Мои слова повисли в воздухе. И вдруг – воздух задрожал, словно над раскалёнными углями. От нас с Егоркой, от места, где его рука лежала на моей, повалило мягкое, золотистое тепло. Оно окутало нас плотным, невидимым коконом. Внутри него было… спокойно. Тоска, ещё недавно сжимавшая горло, отступила, придавленная этим теплом. За окном ветер злобно завыл, рванув ставнями, но звук не пробился сквозь наше тёплое поле. Мы были под надёжной защитой.

– Ой! – Егорка даже подпрыгнул на кровати от неожиданности, но не отдёрнул руку. Наоборот, его пальчики вцепились в мои крепче. – Тепло! И… и так спокойно. Как будто… как будто мы в крепости!

Я замерла, поражённая. Это тепло было глубже прежних чудес. Оно рождалось из нашей связи – его доверия и моей защиты.

«Ну, волки, тявкнули да смылись?» – ехидно процедил Кузьма Кузьмич из угла. – «Да чего иного от безродных тварей ждать! А ты молодец, Анфиска, складно силой пользуешься, хоть пока и бездумно».

Его слова вернули меня в реальность. Ветер стих. Тепло рассеялось, оставив стойкое ощущение уюта.

– Видишь? – я снова взъерошила Егоркины волосы, теперь с лёгким смешком. – Дед знал, что говорил. Крепость – это мы с тобой. И наши друзья в придачу. Теперь эти волки… – я кивнула в сторону окна, – …знают, куда им дорога.

Егорка кивнул, глаза сияли теплом и уверенностью.

– Ты больше не будешь скучать? – по-детски простодушно поинтересовался мальчуган.

– Не буду, – рассмеялась я в ответ. Мой голос снова обрёл теплоту. – Я безумно рада, что занесло меня сюда. Честное слово. Я встретила всех вас. И этот дом уже стал своим. Скоро моя мечта осуществиться, и тоске не останется места в душе. Там поселятся только тёплые воспоминания из прошлого. С ними вперёд и жить, и идти легче. Кстати, нам с тобой ещё надо желания перед сном загадать. Помнишь, я тебе про безотказный ритуал из моей далёкой Родины говорила?

Глаза Егорки азартно расширились, и он закивал головой.

– Так вот. Оно работает, только когда засыпаешь на новом месте. Так что сегодня тот самый случай. Ложись поудобнее. Закрывай глазки. Крепко-крепко. Представь своё самое-самое заветное желание. То, о чём мечтаешь всем сердцем. Представь его перед собой, как живую картинку, яркую-яркую. Почувствуй, как оно уже сбылось – какую радость оно тебе принесёт, какое тепло разольётся внутри. Потом… – я наклонилась к его уху, шепча так, будто делилась величайшей государственной тайной Лунгрота, – …шепчи про себя: «Пусть это сбудется, пусть это сбудется, пусть это сбудется». Три раза. И… сразу засыпай. Самое важное условие – после загадывания нельзя издавать ни звука!

– А оно точно сбудется? – с придыханием уточнил мальчишка.

– Обязательно, солнышко! Главное – верить. От всего сердца!

Ребёнок с восторгом и предвкушением закутался в одеяло и уже оттуда звонко выкрикнул:

– Доброй ночи, Альфисса!

Я тихо рассмеялась и направилась в свою кровать. На душе было тепло и легко, как никогда.

Пробуждённые детские воспоминания игриво защекотали ностальгически ноющее сердечко, и я, закрывая глаза шутливо пробурчала:

– Сплю на новом месте – приснись жених невесте!

И нырнула под покров Сна.

Глава 22

Утро встретило меня непривычной тишиной и запахом… чистоты. Я сладко потянулась в тесноте своей кровати, прислушиваясь мирному к посапыванию Егорки за хрупкой стеной. Ни пылинки, ни единой паутинки, ни предательского скрипа половиц под ногами – лишь шёпот занавесок и довольное ворчание Кузьмы Кузьмича, доносившееся из-под крыши.

– Добре. Трубу не прочистили токмо до чиста, ну да ладно, терпит, – его голос сыпался сверху, словно штукатурка слов. – А тишь какая, словно перед грозой. Или очередной Фискиной катавасией.

«Перед грозой» – это домовой точно подметил. Потому что сегодняшний план иначе как объявлением войны не назовёшь. Сегодня я выставляю счёт. И не абы кому, а лорду Варвару, который не только бесцеремонно сломал мои перила, но и нагло посмел мне присниться.

Хорошо, что я в гадания с детства не верю.

– Ты и в сказки не верила, – подковырнул шуршащий неподалёку домовой.

– Это совпадение! И вообще, Кузьма Кузьмич, ты что, мысли мои читаешь? – взъерошилась я.

– Чего их читать-то, Фиска? Они вон, по лбу твоему бегают, как тараканы на кухне. Токмо слепой не увидит, – саркастически хмыкнул он. – Лучше скажи, чего замыслила? По глазам вижу. Блестят, как у кошки перед прыжком на воробья, – проворчал Кузьма Кузьмич, материализуясь лёгкой дымкой над печкой.

Я быстро натянула своё новое платье-мешок, умылась в рукомойнике у окошка и недовольно налила себе чаю из скромного, но нового чайничка. Вместо ответа домовому засунула в рот кусок вкуснейшего пирога, оставленного нам с Егоркой заботливой Лерой на завтрак. Настроение сразу улучшилось.

– Не на воробья, Кузьма Кузьмич, – поправила я, смакуя терпкий глоток травяного чая. – На гуся. Напыщенного, дорогого и с хрупким чувством собственного достоинства, которое мы ему вчера слегка… поцарапали. А так как мне всё равно предстоит встреча с его сиятельством, то заодно и счёт за «прислужника» и сломанные перила выставлю. Чтобы не думал, что у меня тут всё ломать бесплатно можно, только потому, что этот Варвар – лорд. А то, глядишь, заведёт традицию – аристократ, значит, круши всё вокруг. Со мной такое не пройдёт, я им эти традиции быстро искореню.

Дверь скрипнула, и на пороге возник Егорка, сонно протирая кулачками свои теперь одинаково голубые глаза. Увидев меня за столом, он робко улыбнулся.

– Доброе утро, Альфисса. А с кем ты разговариваешь?

Упс…

– Доброе утро, солнышко! Сама с собой, готовлюсь к новому насыщенному дню. Ты выспался? – Мальчик кивнул, но не удержался и широко зевнул. Его взгляд упал на пирог и загорелся аппетитом. – Садись, завтракай. У нас с тобой сегодня очень много важных дел, в которых и тебе роль немалую отвела.