Ван Ван из Чайны (СИ) - Смолин Павел

— Или все, мыслями уже в городе? Не спеши — может ты просто самоуверенный болван? — издевательским тоном подколол меня милый дядюшка.

Успешно подавив раздражение, я выпрямился и с удачно подсвеченной вспышкой молнии улыбкой запустил в висящий на поясе дядюшке мешок соцветием чеснока.

— Ты промазал! — прокомментировал он.

— Нет, я целился именно в мешок, — парировал я. — Как взрослый, ты должен понимать… — пришлось замолчать и переждать пришедший гром. — Что делать выводы нужно тогда, когда за ними стоит реальность, а не домыслы или чувства.

— Умник хренов, — обиделся дядя. — Работай!

А неплохой у Ван Вана глазомер — добрые три метра нас с Вэньхуа разделяют. Неплох и я — на чистом опыте машинально просчитал траекторию не очень-то пригодного для метания «снаряда» с учетом ливня и пусть и слабенького, но ветра. Эх, будь моё «вместилище» хотя бы на пару лет моложе… Ай, чего уж теперь, дергай чеснок, Ваня — быстрее закончишь, быстрее пойдешь спать.

На третий час монотонной работы я неожиданно словил почти эйфорию. Молния сверкает, гремит гром, на поле обрушиваются хляби небесные, а я подобно роботу обрываю соцветия и кладу их в мешок. Наполняется — завязываем и берем пустой. Потом нужно будет пробежаться и сгрузить мешки в телегу, прицепленную к дядюшкину мотокультиватору, в «колесной» конфигурации способному выполнять роль душераздирающе медленного транспорта.

Измененное состояние сознания — кажется, так это называется. Оно же — «транс», оно же — «медитация». Мне нравится — гораздо прикольнее, чем скука первых часов работы. Теперь непогода воспринимается как что-то враждебное, а я героически ей противостою, получая от соперничества с природой приятное чувство победы. Мой дух крепок как статуи Терракотовой армии Императора Цинь Шихуанди! Мои руки крепки и трудолюбивы, как руки самого Великого Кормчего! Я ни перед чем не остановлюсь, как пошедший на радикальные реформы Дэн Сяопин!

Чавкающий, набухший от щедрой подпитки влагой чернозем норовил проглотить сапоги и радовал возможностью насладиться собственной ловкостью — подскальзываюсь регулярно, но ни разу не упал. Чем не тренировка на координацию движений? А какая в доставшемся мне теле выносливость — который час в позе «буквы зю», и ни намека на боль в спине, шее, ногах или руках! Дыхание — ровное и размеренное, и чисто ради проверки физических кондиций я временно забил на прямые обязанности и пробежался по полю, собирая мешки с соцветиями и сбрасывая их в телегу. Давно забытые ощущения легкого и тренированного — чистым сельским трудом и неплохой генетикой! — тела ударили в голову еще сильнее «фермерской нирваны». Подхватив с земли камень, я бросил его в находящийся в полусотне метров столб забора. Снова идеальный бросок! Так, палка… Спасибо, молния — вот она, «ракетка», в землю воткнута, разграничивая ряды чеснока. В два прыжка добравшись до палки, я ловко прокатился сапогами по скользкой грязи, немного усовестившись поврежденных моими упражнениями ростков чеснока и по пути выдернув из земли снаряд. Еще камень, подбрасываем, бьем…

Палка ударила в руку отдачей, камень в отблеске молнии пролетел над забором и упал на соседнее поле. Не совсем то, что нужно — не все потребные мышцы Ван Вана развиты под подачи и отбивы, но потенциал…

— Хватит маяться дурью!!! — заорал на меня Ван Дэи.

Вздрогнув, я воткнул палку на место и похлопал себя по щекам. Грязь пофигу — дождик сразу ее смывает, и с рук, и с лица. Хорошо быть молодым, но нельзя терять головы. Нужно работать, иначе проторчу тут до обеда следующего дня.

Полевые работы завершились одновременно с дождем. Потерявшие свою грозную силу тучи посерели, предвещая скорый рассвет. Мотокультиватор с жизнерадостным треском двигателя вез мокрых и усталых — актуально для взрослых, я просто спать хочу, но если надо, смогу провкалывать еще столько же — нас домой. Набитые соцветиями мешки, на которых я растянулся, были мягкими, и от дремоты меня удерживал только монолог лежащего рядом со мной Ван Дэи — дядюшка сидит за рулем, прекрасно справляясь единственной рукой.

— Устал. Старею, — китайский папа поерзал, вытянув ноги так, что они свесились с заднего борта телеги. — Когда мне было лет как тебе, я мог в одиночку все это поле оборвать за одну ночь. Хорошо, что не требовалось, — хохотнул. — Помню, с Айминь по ночам вот так вкалывали, но в кромешной темноте — не было тогда у нас таких удобных фонариков. Теперь силы совсем не те — старею, — повторил начало. — Страшно становится, когда на деда смотрю — в молодости казалось, что никогда силы не кончатся, но теперь я с ужасом жду того дня, когда стану ни на что не способен.

Грустно.

— Не спишь? — запросил Ван Дэи обратную связь.

Открыв глаза, я повернулся к нему и покачал головой. Неловко улыбнувшись, китайский папа снял с головы мокрую панаму:

— Ван, может все-таки аграрный колледж в Гуанъане выберешь? На агронома выучишься, и вполне можешь преуспеть — с твоей-то, как оказалось умной, головой. Тут же что главное? — он сел. — Учиться недалеко от дома будешь. Мотоцикл тебе подержанный купим, хочешь — хоть каждый день домой приезжай, тут меньше часа дороги-то. А потом… — китайский папа указал рукой на близлежащую равнину. — Вот эту землю, например, возьмешь, тут пятнадцать свободных гектаров. Хорошая трудолюбивая жена, парочка сыновей, и, если не будешь лениться и с нашей помощью — легко преуспеешь. Может тебя даже старостой нашей деревни выберут лет через двадцать…

Я лишь незаметно вздохнул. Успокаиваемся пониманием — отец действительно стареет, и и без того не больно-то хорошо живущей семье Ван от утраты молодых и, как я только что убедился, умелых и сильных рабочих рук придется тяжело. Но что я могу? Амбиции — вот, что есть у меня и чего нет у Ван Дэи, для которого «деревенский староста» звучит так же, как «мечта всей жизни». Меня ведь тоже жизнь била и обламывала, но я упорно старался взобраться как можно выше по социальной лестнице. Честно и сохраняя человека внутри себя. Получилось, получится и теперь. Не хочу быть фермером. Да, Ван Дэи прав — если попахать как следует и искать возможности, преуспеть вплоть до владельца (или как тут у них при «коммунизме» это называется?) преуспевающего агрохолдинга можно, но я НЕ ХОЧУ. Город — вот там шансов прийти к хорошей жизни у меня гораздо больше.

— В агроколледж тебя и с тремя сотнями баллов возьмут, — продолжал отец меня уговаривать. — За русский тебе — точно говорю — меньше пятидесяти баллов не дадут…

Максимум за каждый экзамен — сто пятьдесят.

— … Китайский — это очень трудный экзамен. Я, помню, только тридцать баллов набрал за него. Ты — умнее меня, давай будем рассчитывать на пятьдесят. А пятьдесят плюс пятьдесят — это уже целых сто! С математикой ты тоже дружишь…

Ага, это у нас семейное.

— … Это у тебя от меня… — не подкачал китайский папа. — Пятьдесят баллов точно наберешь. Еще сто пятьдесят натянешь с географии, социологии и истории. Эх, целых триста баллов с первого раза! — мечтательно вздохнул. — У меня так только со второго раза получилось…

Глава 10

Коза — существо неприхотливое, но без сомнения полезное. Она дает молоко, новых козочек и козлов, и, порою — мясо. Последнее сильно на любителя, но в город Ваны по возможности его продают. Из условий для коз нужен загон, где они спят, и питание. Накосить травы в Сычуани можно двенадцать месяцев в году, исключая короткие заморозки, случающиеся раз в пятилетку — в эти тяжелые и холодные времена (порой и минус два бывает!) козы питаются сеном.

Значимость покупки пригодной для огораживания большого куска семейных лугов, предназначенных для заготовки сена и выпаса скота, переоценить невозможно — теперь все месяцы за исключением зимних можно спокойно оставлять коз пастись самостоятельно, а высвободившееся время потратить на другую работу. У нас, к сожалению, вокруг не игра, а реальная Поднебесная, поэтому забор время от времени придется переносить и ждать, пока на съеденной делянке вырастет новая травка.