Крепостная Эльза (СИ) - Машкина Светлана

Дальше от центра стояли дома попроще, но улицы были ещё довольно чистыми, а воздух — приятным. Тротуары здесь были покрыты досками, по обочинам вырыты сточные канавы.

Чем ближе к окраине, тем больше из переулков и хилых палисадников выглядывала бедность во всех её проявлениях. Подвязанное верёвкой подобие забора, убогие домишки с окнами у самой земли. Уличная липкая глина прилипала к подошве, из канав ужасно пахло, тут и там раздавались грубые крики, визгливый женский смех и грубая брань.

Такие места я обходила стороной, искренне не понимая, как можно быть вольным, но бедным и убогим? Многие крестьяне лучше живут, чем эти городские.

Несколько раз мне казалось, что за мной кто-то наблюдает, но я покрутила головой и отбросила глупые мысли. Кому я нужна? Вряд ли кто-нибудь решит напасть на меня при свете дня, хоть и в бедной части города. В кошельке, который висит на моём поясе, всего лишь несколько монет, которых едва ли хватит на обед в дешёвом месте. В случае опасности я без сожаления отдам кошелёк грабителю.

Чистенький трактирчик я заметила в средней части города, через дорогу. Из него как раз вышел красивый мужчина в одежде обеспеченного горожанина. Бархатный чёрный камзол с серебряным шитьём, блестящие сапоги с пряжками. Мужчина равнодушно скользнул по мне взглядом и отвернулся. Стало немного обидно. Я же всё-таки очень красивая девушка, чего это он, нахал средневековый, меня даже не заметил?

Выбросив из головы мужчину, я уверенно шагнула на проезжую часть. Дороги здесь, кстати, были довольно узкими — две кареты еле-еле разъезжались. Я подождала, пока можно будет перейти, и пошла к своей цели.

Экипаж вылетел из-за угла. Рисковать я не собиралась и сделала шаг назад — пусть проезжает, я никуда не спешу. Но, как только оскаленные морды коней приблизились, кто-то сильно и неожиданно толкнул меня в спину. В полёте, за долю секунды, я успела заметить мелькнувшую красную юбку.

В своём мире, который я, если сдамся, скоро начну забывать и окончательно оскотинюсь, со мной однажды произошла критическая ситуация — машина, в которой я ехала пассажиром, едва не попала в крупную аварию. Нас тогда спас Бог и мастерство водителя.

В тот день я поняла, что время может идти по-разному. Может неудержимо лететь, а может тянуться, долго и тоскливо.

Сейчас я испытывала тоже самое. Нет, перед моими глазами не проходила вся моя жизнь, зато время словно замедлилось, и даже в какое-то мгновение остановилось.

Я успела увидеть, как взлетают вверх и бьют по мостовой копыта коней, я подковы на них разглядела! Как тот самый красавчик, который вышел из трактира, метнулся мне навстречу. Я услышала истошный крик кучера, увидела, как он привстал, пытаясь остановить упряжку. Заметила, как на тротуаре испуганно взвизгнула женщина и заплакал маленький ребёнок.

Мужчина в бархатном камзоле схватил меня за руки и буквально вырвал из-под смертельно опасных копыт. Лошади громко ржали, карета остановилась, её пассажир грязно ругался и желал мне провалиться сквозь землю.

Ноги задрожали, колени подломились, и я бы точно упала, если бы мой спаситель не взвалил меня на плечо, словно мешок с картошкой.

Окончательно я пришла в себя в трактире. Немолодая, с добрым румяным лицом трактирщица поила меня водой из кружки.

— Вот и славно, барышня, вот и хорошо, — улыбнулась она. — Сильнейший к вам благоволит — не дал на дороге погибнуть.

Я допила воду, поблагодарила женщину и попыталась стряхнуть грязь с юбки. Всё-таки валяться на проезжей части дороги — то ещё удовольствие. Хорошо хоть в конские яблоки не угодила.

— У вас есть свободная комната? — спросил мужчина трактирщицу.

— И не одна, господин. Прикажете приготовить ванну и кровать?

— Нет. Проводите туда девушку, помогите ей почистить одежду и привести себя в порядок. Я заплачу.

Он повернулся ко мне:

— Не возражаете, барышня? Простите, не знаю вашего имени…

Он замолчал, ожидая моего ответа. Что сказать? Спасибо, добрый человек, что спас, а зовут меня Эська. Да, да, похоже на собачью кличку, но это потому, что у меня и жизнь, соответствующая имени — меня можно купить, продать, обменять на что-нибудь полезное или не очень. Можно посадить на хлеб и воду, да что там — даже на цепь можно посадить! В общем, какая у меня жизнь — такое и имя.

Но я не хочу такую жизнь!

Мужчина вдруг встал и вежливо поклонился:

— Простите, барышня, за нарушение приличий. Виной тому, без сомнения, сегодняшнее событие — мне ещё не доводилось вытаскивать из-под колёс хорошеньких девиц.

Он замялся на несколько секунд, словно не зная, стоит ли продолжать, и сказал:

— Господин Генрих, к вашим услугам. Могу я узнать ваше имя?

— Эльза, — неожиданно для самой себя сказала я. — Меня зовут Эльза.

Да, теперь меня в самом деле так зовут. Ещё бы графу Пекану как-то донести эту потрясающую новость. Причём безопасно донести, без угрозы получить плетью за самомнение.

Глава 25

Когда я, вернув себе с помощью трактирщицы и горячей воды вполне приличный вид, спустилась вниз, Генрих ждал меня за накрытым столом.

Обеденное время уже прошло, людей в трактире почти не было, и мой спаситель выбрал чудесный столик в углу, у окна.

— Разделите со мной трапезу? — спросил Генрих. — После волнительных событий я всегда хочу есть.

— С удовольствием, — кивнула я. — Спасибо вам, Генрих. Если бы не ваше мужество и сила, я, в лучшем случае, была бы уже мертва.

— А в худшем?

— Осталась бы калекой, — вздохнула я.

Не думаю, что граф Пекан решился бы тратить деньги на моё лечение. Фелицата бы получила назад роль Джульетты, а меня бы отправили в деревню — ткать, прясть, пасти гусей, если, конечно, смогу передвигаться. А если не смогу? Страшно представить.

— Куда вы так спешили, Эльза?

— Не поверите — в этот трактир, хотела выпить чаю.

— В следующий раз смотрите под ноги, споткнуться на проезжей части можно где угодно — камни мостовой частенько выбиваются из своих мест.

Как же, камни! Меня толкнула на дорогу Фелицата, но я не буду обсуждать эту тему с Генрихом. Ведь тогда придётся сказать, что я — всего лишь переодетая крепостная девка.

Обедать в обществе красивого и умного мужчины было очень приятно. Генрих развлекал меня беседой, попытался было узнать, кто мои родители и где я живу, но я прямо сказала, что хотела бы сохранить этот в тайне.

— Понимаете, у меня очень строгие родители, — сказала я. — Узнай они про наш совместный обед — и мне не миновать наказания.

Генрих сочувственно кивнул:

— Да, в провинциальном городе все на виду, любое нарушение общепринятых правил вызовет сплетни и разговоры. Надеюсь, сегодня я вас не слишком подвёл? Вас не оставят без десерта?

Мой ты хороший! Главное, чтобы меня без столба в конюшне оставили.

— В этой части города меня практически никто не знает, я редко выхожу из дома. Но расскажите о себе. Чем вы занимаетесь, господин Генрих?

— Просто Генрих. Всем понемногу.

— А точнее?

— У родителей небольшое поместье, у меня мастерская по выделке кожи, ну и родителям помогаю, чем могу. У них отличное хозяйство: кони, коровы, всякая мелкая живность.

— Крепостные, — тихо добавила я.

— Нет, тут вы не угадали. У отца было несколько семей, но он давно дал своим людям вольную.

Я тихо ахнула и уставилась на Генриха. Такое возможно? Неужели у меня есть надежда пожить среди нормальных людей, тех, кто не считает крестьян вещью?

— О, Эльза, когда вы удивлены, ваши глаза похожи на кошачьи, — засмеялся Генрих.

— Это хорошо или плохо? — уточнила я.

— Это — необыкновенно! Огромные, круглые, недоверчивые. У моей мамы есть кошка, любимица конечно, и страшно избалованное животное. Все нормальные кошки мышей ловят, а её, представляете, матушка с блюдца кормит, как ребёнка.

Представляю, ещё как. У моей коллеги кошка ела исключительно на журнальном столике. Там был её личный кошачий стол, с ажурной льняной салфеткой и несколькими мисочками.