Крепостная Эльза (СИ) - Машкина Светлана

— Всё равно я скажу, что ты опоздала, — хриплым голосом заявила Фелицата.

— А я скажу, что сделала ты. Хочешь? У меня и свидетели есть, целых два, думаешь, где я была всё это время? Выясняла, что они видели, а видели они много. Рассказать — что? Или госпожу Дарину дождёмся, чтобы два раза не повторять?

Я блефовала, конечно, но Фелицата, хоть и была примой нашей деревенской самодеятельности, всё равно в душе осталась простой девкой — она испугалась. Побледнела, отступила назад, сжала кулаки.

— Ты всё врёшь, тебе никто не поверит! — прошептала она.

— Вот и помалкивай тогда, а то я захочу проверить — поверят мне, или нет, — посоветовала я.

Назад, в поместье, мы вернулись без приключений. Вечером актрис навестил граф Пекан.

— Ну что, девки, пора афишу рисовать? — сказал он, довольно потирая руки. — Несравненная Фелицата в роли безутешной матери, и очаровательная…

Граф замолчал. Да уж, «очаровательная Эська» — шикарное сочетание.

— Эльза, — тихо подсказала я. — Мне кажется, это имя будет звучать намного благозвучнее.

Девушки тихо зашушукались. Знаю я, о чём они говорят — влезть и самой предложить себе имя было довольно нагло, я имела приличный шанс получить наказание. Тем более, что меня никто не спрашивал. Но должна же я рискнуть?

— Эльза? — граф придирчиво посмотрел на меня, махнул рукой. — Пусть будет Эльза. И очаровательная Эльза… как дальше-то? Есть идеи? Чего все примолкли?

— И очаровательная Эльза, — я сделала графу глубокий реверанс. — В роли юной влюблённой. В трагической истории о великой любви!

Да уж, пафос здесь в почёте — граф мне аж похлопал в ладоши от удовольствия.

Глава 27

Дни пролетали один за другим. По приказу графа Пекана кормили нас теперь не в людской, а в нашем доме-театре. Еда стала значительно лучше, часто нам целыми подносами приносили остатки с барского стола. Такие подношения мы обычно ждали в конце недели, когда к графу приезжали гости.

Не знаю, зачем графиня приказывала кухарке готовить в два раза больше блюд, чем требовалось, но мы попробовали и сочных нежнейших жареных цыплят, и медовые пирожные, и непривычные мне многослойные пироги.

В местной кухне для благородных было много блюд, которые, на мой взгляд, только проигрывали от сложности их приготовления.

Зачем, например, фаршировать зайца голубями? Мясо птицы получалось плотным, мелкие косточки, которые того и гляди воткнуться в десну, мешали есть. В то время как зайчатина оставалась довольно жёсткой и жилистой. А разваренная до неузнаваемости говядина?

С какой целью её перед приготовлением сутки вымачивали в вине, если после варки мясо совершенно теряло вкус? После этого его заливали сложным соусом из грибов и пряных трав так, что, закрыв глаза, сложно было понять — а что, собственно, ты ешь.

Кроме гастрономических радостей были и другие нововведения. Теперь мы должны были весь день ходить в красивых платьях, хвала Сильнейшему, не в учебных, к которым, увы, тоже прилагались корзины-кринолины, подушечки на бёдра и попу, или прочая благородная муть.

А как хорошо было запросто пройтись по саду в сарафане! Не жарко, удобно, корзина не колотит по ногам и в декольте, хоть и довольно скромное, не залетают мухи.

Спасибо, хоть причёсками нас не мучали и не жгли волосы жуткими щипцами. Тратиться на мастера красоты для крепостных было слишком накладно, так что мы просто убирали волосы под накидки, или делали банальную гульку и надевали шляпку.

За неделю до начала сбора гостей граф провёл с актёрками подробный инструктаж.

— Если с вами заговорят — не вздумайте с перепугу в кусты сигануть! Кланяйтесь и, коли спросят имя, говорите, как есть. Мол, я актриса графа Пекана такая-то. Захочет с вами кто побеседовать дольше — старайтесь беседу поддержать. Может, какой молодой господин прогуляться пригласит — это можно. Но упаси вас Сильнейший на блуд согласиться! Мне пузатые актрисы не нужны!

То есть мы ведём себя, как дамы, но не скрываем, что мы крепостные? Идём гулять, поддерживаем беседу и вообще всячески показываем нашу продвинутость. Оставаясь, по сути, рабами.

— Простите, барин, — я робко сделала шаг вперёд и скромно потупилась. — Позвольте спросить?

— Говори, — милостиво кивнул граф.

— Вдруг… Ну, господа ведь, если мужчины… Могут и с определённой целью девушку в дальний угол сада пригласить. Что делать тогда?

Я судорожно вздохнула, изображая крайнее смущение. Ещё бы! Можно сказать, что совершенно неприличный вопрос задала. Который, я уверена, интересовал не только меня.

— Сказанула-то как — с определённой целью! Молодец, не зря на учителей трачусь. Боишься, что ли, что силком тебя господин в кусты потащит? — уточнил Пекан.

Я кивнула, не поднимая глаз. Эх, жаль краснеть не умею по заказу, сейчас бы было в самый раз.

— Ты эти глупые мысли выброси из головы. Коли sучка не захочет — кобель не вскочет, — уверенно заявил граф.

Я коротко присела и встала на своё место. Вот и поговорили.

— Репетиция — каждый день! Платья и костюмы чтобы к завтрашнему утру все были готовы! — закончил граф.

После обеда мы с Акулькой решили провести ревизию своих нарядов. Проверить, нет ли пятен или дырок (змея-прима не дремлет), почистить, расправить, погладить и пришить, если что оторвалось.

Акулька отправилась на кухню за утюгом — то ещё жуткое приспособление с горячим углём внутри, которое я с трудом поднимала двумя руками. Я разложила свой сценический костюм на столешнице. На колченогом столе скользкая ткань норовила скатиться в сторону, и я поискала, чем бы её придавить.

Из раскрытого Акулькиного сундука торчала большая грубая деревянная шкатулка — вполне подойдёт. В шкатулке соседка хранила всякие девичьи «драгоценности»: гребни, ленты, тяжёлые бусы из дерева и мелких камушков, банку с притиркой для лица, что-то вроде простейшей пудры.

Личные вещи друг друга мы знали, как свои. Не так много их у нас было, каждую тряпочку и каждый гребень мы берегли и аккуратно хранили.

Поэтому, когда под шкатулкой я заметила какой-то незнакомый свёрток, то не удержалась и взяла его в руки.

В старый ветхий платок был завёрнут небольшой, мутного стекла, флакон с плотной крышкой. Я выдернула крышку, понюхала — пахло травой и какими-то незнакомыми специями.

— Отдай! — подскочила ко мне незаметно вернувшаяся Акулька, и выхватила флакон. — Не твоё — не трогай.

Она поставила на железную решётку утюг, а я плотно прикрыла дверь. Жаль, засова нет — запираться изнутри нам не разрешали.

— Это не твоё, — уверенно сказала я.

— Моё.

— Нет, не спорь. Акулька, я никому не скажу, но зачем ты украла у Фелицаты флакон? Кстати, что в нём? Отрава?

Акулька старательно завернула флакон в тряпку и засунула на дно сундука. Спрятала, называется! Просто вовек не найти!

— Нет, что ты! У меня бабка травки немного знает, нет там ничего ядовитого. Полезного, правда, тоже нет. Попробуй сама — полынь там, спорынья, топуха медвежья. Ещё какие-то травки, но я их не знаю — бабка богомерзкими делами не занималась. Может, ты определишь? — она протянула мне флакон.

Нет уж, не собираюсь я пробовать зелье неизвестного назначения.

— Наверное, Фелицата им лечилась, — предположила я.

— Ага, лечилась, как же! Одно тайное место, — усмехнулась Акулька. — Она флакон ночью на кухне забыла, видать, пошла лекарство водичкой запивать. Оно же горькое — ужас.

— Ты пробовала?

— Я чуть-чуть. Хочешь, скажу, что это?

Акульке, стоящей на самом низу даже нашей, крепостной социальной лестницы, очень надо было хоть немного поднять свою самооценку. Скромная, скованная, в труппе она всегда была на побегушках у мэтра и если и играла что-то, то или роль без слов, или «Кушать подано!»

Девочки и мальчики! Если, конечно, здесь есть мальчики, в чём я сильно сомневаюсь. Мальчики обычно такое не читают, им про погоню, преступления и войнушку надо. А я люблю спокойные книги, встрясок в нашей действительности и без того хватает.