Хозяйка Его Виноградников (СИ) - Шевцова Наталья

«Как же не ошибиться? – Задумался он. – Вот взять хотя бы Джулию, какая из неё будет жена?.. – продолжил он мысль и вдруг хлопнул себя по лбу, чем вызвал смех у маленького дьяволенка, игравшего у его ног с игрушечными солдатиками. Рэй пока не знал, чьё это чадо, но пообещал себе, что обязательно узнает, как только это исчадие ада ещё раз попытается украдкой вытереть об его брюки или туфли свои измазанные шоколадом пальцы и ладони.

– Джулия! – вспомнил он. – Она просила, и я обещал, что буду к ней внимательней. А я снова о ней забыл.

Джулия была чувственной, сексуально раскрепощенной, дьявольски красивой и столь же дьявольски ревнивой, решительной и настойчивой богатой вдовой, которая наметила себе его в мужья. И шла она к этой цели с грацией слона в посудной лавке, в том смысле, что она растаптывала все препятствия на её пути, даже не замечая их. Рэй, однако, всё ещё сопротивлялся. Хотя и не совсем понимал, почему. Ему было хорошо с ней. Особенно в постели. То же, что она хотела за него замуж, ему скорее льстило, чем раздражало. Он понимал, что такая женщина, как Джулия, даже не будь она богата, не знала бы отбоя в желающих взять её в жены. Она же выбрала его.

Из раздумий Рэя, как ни странно, вырвала установившаяся вдруг в гостиной абсолютная тишина. Казалось, даже воздух замер в ожидании. Гости, прежде гомонившие без умолку, вдруг замолкли, и устремили своих взгляды к дверям. Не остались в стороне также и Рэй, и маленький дьяволенок и практически синхронно повернули головы.

– Тю! – уже через мгновение озвучило своё мнение трехлетнее исчадие ада и потеряло к виновнице всеобщего внимания всякий интерес.

Он думал, наконец-то, торт принесли, а это всего лишь очередная сеньорита. Да красивая, но он их таких красивых сегодня уже сотню штук перевидал! Тогда как торта ни одного! А мама ему обещала торт!

Но не бывает худа без добра, зато… пока сидящий рядом с ним синьор занят разглядыванием красивой сеньориты, он наконец-то сможет вытереть об него свои липкие от шоколада руки!

Сказано – сделано! Ну почти…

Увидев в дверях Викторию, Рэй тоже испытал досаду.

– Мог бы и догадаться, – пробормотал он.

О нет, досаду в нём вызвало не то, что он сразу не догадался из-за чего весь сыр-бор. Досаду в нём вызвало то, что при взгляде на сводную сестру у него, как и у всех остальных в гостиной, на несколько секунд перехватило дыхание.

Шелковое платье насыщенного цвета морской волны, идеально гармонировало с её глазами. Плотно облегая ее изящную фигурку от плеч до талии, книзу оно расширялось, переходя в двойной клёш. Юбка платья была столь мастерски скроена, а шелк был столь высокого качества, что впечатление «текучей воды», которого добивалась швея, было настолько полным, что, казалось, стоит Виктории только резко повернуться и в гостей полетят вполне настоящие брызги воды.

Акцентируя внимание на хрупкости девичьей фигурки и нежности её кожи плечи были оставлены открытыми. Корсет и рукава «фонарики» были вышиты серебряными нитями, которые мерцали при каждом движении девушки, подобно лучам солнца, отраженным от водной глади.

Её отливающие золотом волосы уложили в элегантный пучок, оставив при этом несколько локонов мягко обрамлять ее лицо. Пучок украшали усыпанные маленькими изумрудами серебряные шпильки, которые отражая свет приковывали внимание к ее лицу с поразительно чистой, почти сияющей кожей, на котором не были ни грамма макияжа за исключением тонкого слоя бальзама на губах, который подчеркивал их естественный насыщенный темно-пыльно-розовый оттенок.

Что же касается румянца на щеках и лихорадочного блеска в огромных зеленых глазах, то, лишнее и говорить, что они были результатом переживаемого Викторией волнения.

Рэй, само собой разумеется, был другого мнения. Оценив представший перед ним образ трогательной невинности и чистоты, который резко контрастировал с буйством красок нарядов и боевым раскрасом всех остальных присутствующих в гостиной дам, он в очередной раз убедился, насколько Виктория – великолепная актриса, а значит, опасный и коварный враг.

– Ку-ууда?! – прошипел он, схватив исчадие ада за запястья буквально за секунду до того, как оно успело прикоснуться своими липкими, подлыми ручонками к его штанине.

Наивный! Какой же террорист, пусть даже его поймали на горячем, честно признается в том, что именно он собирался делать! Вот и исчадие ада не признался.

– А-аааааааааааа! – закрыв глаза и широко раскрыв рот, заорал он. – Ма-аааааааа-ма! Уа-аааааааааааа! Дя-ааадя! Пла-ааааахой! Ма-аама! А-аааааааааааа! – принялся рыдать террорист.

Ага, именно рыдать!

– Ещё один великий актёр на мою голову, – раздраженно вздохнул Рэй, даже и не подумав выпустить запястья малолетнего террориста.

Не то, чтобы Рэй был бесчувственным или не любил детей, просто он знал, что конкретно этому ребятенку он ничего плохого не сделал. Что же касается его ора, то пусть себе орёт на здоровье! Глядишь, и уразумеет, что руки вытирают полотенцем, а не об одежду других людей. Тем более, парадную одежду. И снова, не то, чтобы Рэю было жалко брюк и туфель, просто носить брюки и туфли в пятнах ему не нравилось ещё больше, чем просто сковывающие движения брюки и натирающие ему туфли.

Мать исчадия ада, однако, его отношения к ситуации не разделяла.

– Малыш! Мой маленький! – всплеснула она руками и тут же подбежала. – Сеньор Сангедор-Луссильон! Вы изверг! – объявила она и потребовала: – Немедленно отпустите! – Вслед за чем, снова принялась причитать: – Мой маленький! Мой хороший! Сейчас! Сейчас мамочка тебя спасет! Не бойся маленький, мамочка с тобой.

Услышав это, уже слегка сорвавший голос и, явно не способный выдавить из себя более ни слезинки, дьяволенок, сменил тактику и принялся жалобно шмыгать носом и завывать: – И-ииии… хм! И-ииии… хм! И-ииии… хм! И-ииии… хм! И-ииии… хм!

– С удовольствием, – заверил обеспокоенную мать Рэй и… выставил условие: – Как только вы пообещаете мне, что будете следить за тем, чтобы ваш маленький и хороший держа… – он запнулся, поскольку осознал, что потребуй он того, чтобы трехлетний малыш держал свои руки подальше от него, его не правильно поймут, поэтому он озвучил следующее: – держался от меня подальше!

Лицо мамаши маленького дьяволенка, коей, к слову, оказалась та самая, которая держала своего мужа в чёрном теле, мгновенно залила краска неистового возмущения. Глаза принялись метать молнии, все до единой из которых были направлены в Рэя. Да как он посмел?! Громче и яснее слов говорил её в высшей степени оскорбленный вид. Как он посмел сказать ТАКОЕ о её драгоценном чаде?!

– Что-оо?! Что вы сказа-ааали? – взвизгнула она, при этом её визг зазвучал ещё пронзительнее и неприятнее, чем прежде. Рэй поморщился и с трудом сдержался, чтобы не закрыть ладонями уши. – Мой маленький! Мой Лука просто играл, а вы… а вы… Да что вы, вообще себе позволяете?! Так не любить детей, это, сеньор, выходит за рамки всяких приличий!!! – поставила она диагноз и её руки при этом судорожно сжимались в кулаки и разжимались, словно она вот-вот готова была броситься на злодея, невзлюбившего её чадо с кулаками.

Рэй открыл было рот, чтобы честно ответить, что вообще-то детей он любит, просто не всех, за что наверняка бы заработал от вышеупомянутой мамаши в глаз, но его спасли…

Да ещё как! Можно сказать грудью стали на его защиту!

Протиснув эту самую грудь весьма внушительного размера между разгневанной матерью и Рэем, но обратились при этом к Луке.

– Малыш ты ж любишь пирожные? Я говорю о тех пирожных, крем внутри которых столь нежен и воздушен, что каждый кусочек кажется маленьким облаком сливочного блаженства. И о тех, которые сверху залиты шоколадом и украшены ягодами малины, ежевики, клубники и черники…

Ну и что на это мог ответить малыш? Конечно же, люблю и хочу!

– Хочу! Хочу! Хочу! Хочу пирожных! – завопил он, дергая мать за юбку. – И торта тоже хочу-ууу!

Мать исчадья ада мгновенно растеряла весь боевой запал и стала выглядеть почти растерянной.