Ашер 8 (СИ) - Шиленко Сергей

Когда кузнец опустил готовое знамя в чан с водой, шипение было похоже на вздох облегчения. Он поднял его. На тёмном, почти чёрном фоне горел серебром наш корабль, устремлённый вверх, к трём искрам надежды. Просто, сурово и невероятно сильно.

«У него должно быть имя», — сказал Байрон, глядя на знамя с благоговением.

«Оно у него уже есть, — ответила Иди, не сводя глаз с творения. — Это Знамя Рассвета».

Я смотрел на этот кусок металла и дерева. На символ, рождённый из сердца горы и памяти древнего дерева. Чёрт побери. А ведь работает. Эта магия посильнее любой другой. Впервые за долгое время я почувствовал, что у нас действительно есть шанс. Призрачный, безумный, но есть.

Совет войны завершился не рукопожатиями, а приказами. Кабинет снова стал кабинетом, но воздух в нём изменился навсегда. Байрон стоял у карты, и теперь он был не лордом, а генералом армии, у которой не было солдат.

«Время — наш главный ресурс, — сказал он, и его голос не допускал возражений. — И мы должны использовать каждую секунду. Поэтому мы разделяемся».

Он повернулся к Кларку. «Кларк. Ты возьмёшь половину своих людей и вернёшься в Дальнегорск. Не в город. В руины. Ты должен найти выживших. Объединить их. Твоё присутствие там будет символом. Доказательством того, что Дальнегорск не умер. Это будет опасно. Возможно, это самоубийство. Но твой народ должен видеть, что сын Патриарха не сбежал».

Кларк выпрямился, и его плечи, казалось, стали шире. В его глазах больше не было слёз, только стальная решимость. «Будет исполнено».

Затем Байрон посмотрел на Иди. «Иди. Твой путь лежит на юг. К островам На’би. Старый Совет считал их дикарями. Но они говорят с землёй. Они чувствуют болезнь лучше нас. Ты единственная, кто сможет говорить с ними на одном языке. Убеди их присоединиться к нам. Их знания могут стать ключом к исцелению».

Иди просто кивнула. На её лице было спокойствие человека, который давно знает свою дорогу и не боится по ней идти.

Наконец, Байрон повернулся ко мне, Рите, Шелли и Сету. Его взгляд был тяжёлым, оценивающим. «А вы… вы будете нашим остриём копья. Нашим скальпелем. Ваша задача — хаос. Вы будете наносить удары там, где враг их не ждёт. Уничтожать караваны с заражённой рудой. Сеять панику среди предателей. Разрывать их коммуникации. Вы должны стать для них призраками, ночным кошмаром. Вы должны выиграть нам время».

Я усмехнулся. Партизанская война против вселенского зла. Звучит как название для не самого удачного боевика категории «Б». Но, чёрт возьми, мне нравится.

«Сделаем, — кивнул я. — Когда выступаем?»

«Немедленно, — ответил Байрон. — Рассвет уже близко. И мы должны встретить его в бою».

Мы выходили из кабинета не как заговорщики, а как солдаты, получившие приказ. Наш хрупкий союз, рождённый в огне и отчаянии, превращался в механизм. Каждый становился шестерёнкой, и от работы каждой из них теперь зависело, выживет ли этот проклятый мир.

Когда я вернулся в наши покои после изматывающих переговоров по формированию Альянса, меня встретила полная тишина. Голова гудела от бесконечных дискуссий, споров и компромиссов. Решение разделить команду для выполнения разных миссий далось нелегко, и где-то в глубине души меня грызли сомнения.

Рита сидела у камина в одном из моих халатов, читая какую-то книгу. Шелковая ткань едва прикрывала ее стройные ноги, а в мерцающем свете огня ее кожа казалась золотистой. Как только я переступил порог, она подняла голову, и в ее небесно-голубых глазах я увидел понимание. Наша связь позволяла ей чувствовать мое состояние даже на расстоянии.

— Тяжелый день? — мягко спросила она, отложив книгу в сторону. Когда она встала, халат слегка разошелся, обнажая изгиб бедра, и мое дыхание сбилось.

— Можно и так сказать, — выдохнул я, опускаясь в кресло напротив. — Завтра мы разделимся. Ты отправишься с одной группой на север, я — с другой на восток. Первый раз за долгое время мы будем порознь.

Рита подошла ко мне с грациозностью кошки, ее босые ноги бесшумно ступали по мягкому ковру. Она встала за мое кресло и положила теплые руки на мои напряженные плечи.

— Ты сомневаешься в правильности решения? — В ее голосе не было ни капли упрека, только искренняя заинтересованность.

— Не знаю, — честно признался я. — Логически все правильно — так мы охватим больше территории, выполним больше задач. Но сердцем…

— Сердцем ты боишься за нас, — закончила за меня Рита, начиная массировать мои плечи. Ее пальцы нашли узлы напряжения и принялись их разминать. — Это нормально. Но ты же знаешь — мы справимся. Мы всегда справлялись.

Ее прикосновения постепенно снимали напряжение, и я почувствовал, как мышцы начинают расслабляться. Теплые руки скользили по моей шее, убирая узлы усталости. Я откинул голову назад, наслаждаясь ее заботой.

— Ты такая сильная, — прошептал я, накрывая ее руку своей. — Иногда мне кажется, что ты сильнее меня.

— Мы сильны вместе, — ответила она, наклонившись и поцеловав меня в макушку. Ее губы были мягкими и теплыми. — И даже на расстоянии наша связь не оборвется.

Я повернулся к ней лицом, притягивая ее к себе. Рита устроилась у меня на коленях, и я зарылся лицом в ее волосы, вдыхая знакомый аромат — смесь ванили и чего-то дикого, неприрученного. Ее тело было теплым и мягким через тонкую ткань халата.

— Я буду скучать по тебе каждую секунду, — признался я, чувствуя, как мое возбуждение начинает просыпаться от близости ее тела.

— И я по тебе, — прошептала она, целуя мой висок. — Но сейчас мы здесь. Вместе. И у нас есть эта ночь.

Слова Риты пробудили во мне что-то первобытное — желание запомнить каждое мгновение, каждое прикосновение. Я поднял ее на руки, чувствуя, как она обвивает мою шею руками. Ее дыхание стало учащенным, а в глазах заплясали искорки возбуждения.

Я отнес ее к нашей большой кровати, покрытой мягкими мехами. Осторожно поставив Риту на ноги, я встал перед ней, любуясь тем, как мерцающий свет камина играет на ее коже.

— Позволь мне, — прошептал я, начиная развязывать пояс ее халата.

Узел легко поддался, и ткань медленно соскользнула с ее плеч, обнажая молочно-белую кожу, которая казалась почти светящейся в мерцающем свете камина. Ее грудь вздымалась от учащенного дыхания, соски уже слегка затвердели от прохладного воздуха.

— Черт, — выдохнул я, не в силах отвести взгляд. — Ты прекрасна… Как же ты прекрасна…

Я провел руками по ее плечам, спустился к груди, чувствуя, как под моими ладонями учащается ее дыхание. Рита тихо застонала, когда мои большие пальцы очертили контуры ее сосков.

— Ммм, — промурлыкала она, запрокидывая голову. — Твои руки… они такие теплые…

Рита ответила тем, что начала расстегивать мою рубашку, ее пальцы дрожали от нетерпения. Когда ткань оказалась на полу, она провела ладонями по моей груди, очерчивая старые шрамы.

— Каждый из них — доказательство того, что ты выжил, — прошептала она, целуя небольшой шрам возле ключицы. — Что ты вернулся ко мне.

Ее прикосновения были как огонь на моей коже. Я чувствовал, как кровь приливает к паху, член начинает твердеть от ее близости. Мы раздевались медленно, смакуя каждый момент. Я целовал каждый сантиметр освобожденной кожи — ее шею, плечи, ложбинку между грудей.

— Ах, Макс, — тихо простонала Рита, когда я провел языком по ее ключице. — Я так хочу тебя…

Когда мои штаны оказались на полу, Рита восхищенно ахнула, увидев мой уже полностью возбужденный член. Ее взгляд был полон вожделения, и она непроизвольно облизнула губы.

— Ты готов для меня, — прошептала она, протягивая руку и легко проводя пальчиками по головке. От ее прикосновения я едва не простонал.

Когда мы оказались полностью обнаженными, я уложил ее на меха и замер, просто любуясь. Рита лежала подо мной, раскинув руки, ее грудь вздымалась от учащенного дыхания, а между ног уже блестела влага возбуждения.

— Я люблю тебя, — сказал я, склоняясь к ее губам. — Больше жизни.