Роза, что Изменила Графа: История Попаданки (СИ) - Павлова Виктория "Эмбертория"

От чтения очередной книги в тишине ночи меня уводили пугающие мысли, которые тянули и уносили меня за собой, заставляя тело обмякнуть в уже привычно мягком кресле.

Меня разбудил звук посуды и аромат кофе, который, сильнее любого зелья, манил меня, заставляя открыть глаза. В библиотеке уже было светло, и я ощутила на себе тёплую ткань — кем-то заботливо накинутый плед. Рядом на столе стояло блюдо с поджаренным хлебом, джемом, а также внушительных размеров кофейник и кружка, готовая принять этот бодрящий напиток.

Я потянулась, пытаясь избавиться от остаточных следов сна, и с любопытством посмотрела вокруг. Сначала мне показалось, что я в библиотеке одна, возможно, София меня нашла и решила позаботиться. Однако в следующий момент стеллажи почти бесшумно стали перемещаться, и между ними появился светловолосый силуэт.

— Теодор? — мой голос ещё не прорезался от сна, и парень, по всей видимости, меня не услышал. Звать повторно я не решилась, поэтому решила молча понаблюдать за тем, что он вообще делает. Стеллажи менялись, двигаясь в только Теодору известном порядке, и вдруг я заметила, как над столом образовался небольшой портал — мерцающий, словно ткань реальности, разрывающаяся на мгновение.

Из этого портала, словно из другого мира, аккуратно появлялись книги, которые почти бесшумно собирались на столе, образуя огромную стопку. Каждая книга выходила из портала, как будто проходила через невидимый барьер, и в воздухе оставалась лёгкая искристая дымка, которая быстро исчезала, как только книга касалась поверхности стола.

Я была поражена этим зрелищем. Это выглядело так, будто Теодор управлял не только пространством, но и временем, вызывая книги из ниоткуда. Я чувствовала, как моё любопытство растёт, и в то же время меня охватывало волнение. Что он искал? И как он мог открывать такие порталы?

На секунду я вспомнила о своих вчерашних поисках и начала лихорадочно оглядывать свой стол, заваленный открытыми книгами и свитками. Но благо, через минуту мне стало понятно, что в этой хаотичности невозможно с уверенностью сказать, что именно я искала.

Стеллажи замерли, и из глубины библиотеки показался максимально собранный на вид Теодор. Он смотрел куда-то перед собой, явно мыслями находясь далеко от этого места. Его лицо было сосредоточенным, и в этот момент он казался совершенно погружённым в свои размышления.

Потом он всё же поднял на меня глаза, и его выражение приняло обыденный, лёгкий вид, с искрящимся взглядом, когда он сел за стол прямо напротив меня. Его выжидающий взгляд был направлен прямиком на меня, но даже сейчас было трудно уловить истинный цвет его глаз. Они словно были нечеткими, спрятанными за какой-то невидимой пеленой, скрывающей четкость цвета. Они были чем-то между серым и светло-зелёным, но и это было словно не точно, как будто сам цвет пытался ускользнуть от меня.

Я не могла не заметить, как его глаза отражали свет, создавая ощущение глубины и загадки. В них таилась какая-то тайна, и мне стало интересно, что же он на самом деле думает. В этот момент я поняла, что за его внешней лёгкостью скрывается нечто большее, и, возможно, именно это и привлекало меня к нему.

— Ты рано встала, — произнёс он, прерывая мои размышления, и я почувствовала, как его голос, мягкий и уверенный, наполнил пространство между нами. — Надеюсь, ты не слишком устала от чтения?

Я молча отпила из чашки, чтобы не дать ему повода для дальнейших вопросов. Я не хотела участвовать в этом разговоре, но понимала, что не могу их избегать. Могу лишь отдалиться.

— Что ж, в любом случае, как только ты будешь готова, мы начнём!

— Готова к чему? — спросила я, чувствуя, как он снова сбивает меня с толку.

— К урокам зельеварения, естественно! Я же сказал, что помогу тебе, — объяснил он, словно это было очевидно. В его руке появилась кружка, и он наполнил её кофе, затем принялся открывать книгу, лежащую на верхушке стопки.

Возможно, мне удастся выведать у него, где обычно приобретают редкие ингредиенты, под видом обучения, не привлекая к этому внимания.

— Хорошо, я готова, — произнесла я, стараясь скрыть волнение, которое нарастало внутри.

— Что ж, отлично! У нас есть целых три дня на свободное и спокойное обучение, — ответил он с легкой улыбкой.

— Три дня? — я остановилась, не понимая, что происходит.

— Да, три. Каспиана вчера срочно вызвали в столицу. Он хотел попрощаться, но ему передали, что тебя не беспокоить. Он вернётся примерно через три дня.

Эта новость удивила меня. Три дня — это целая вечность, и в то же время, это было время, которое я могла использовать с пользой. Я почувствовала, как внутри меня закипает азарт. Это была возможность не только научиться зельеварению, но и, возможно, узнать больше о графе и его планах от его братца.

Но что-то внутри меня, словно легкий укол, отозвалось малой болью — то ли от обиды, все еще не усевшейся, то ли от осознания, что его не будет рядом. Эта мысль проскользнула в сознание, вызывая легкое беспокойство, как будто я потеряла что-то важное, но не совсем поняла, что именно. Я почувствовала, как сердце слегка сжалось, и в груди возникло легкое волнение.

Я тут же одёрнула себя от этих мыслей, словно от нежелательного воспоминания. Нет, я не могла позволить себе погружаться в эти чувства. После всего, что я услышала, я должна держаться от него как можно дальше. Вместо этого я решила сосредоточиться на предстоящих днях, на возможностях, которые они могли мне предоставить. Внутри меня зажглась искорка любопытства, и я знала, что это время — мой шанс.

— Только для начала мне нужно в сад, надо полить и…

— За это не переживай, за всем приглядывает Софи, и садовник еще с первого дня, как ты начала там копаться, — перебил меня Теодор с легкой усмешкой.

— У вас есть садовник? — удивилась я.

— Конечно! Кто, по твоему, удержит террасу и другие природные достопримечательности в порядке? — с улыбкой ответил он.

— Тогда почему никто не занимался садом? — мне совершенно не понятно, как при наличии садовника можно игнорировать страдающие растения.

— Каспиан запретил туда вообще кого либо допускать, но ты не из тех, кто спрашивает разрешения, — продолжал он весело.

Возможно, это было связано с тем, что раньше этот сад принадлежал их матери, а когда ее не стало, он навевал лишь болезненные воспоминания о ней. Но разве ему не хотелось продолжить дело матери, увековечив память о ней в этом замке? Я задумалась об этом, глядя на Теодора, который, казалось, был полон жизни и энергии, несмотря на тень, нависшую над их прошлым.

— Ладно, тогда приступим! — произнесла я, полная решимости.

Полдня мы провели в библиотеке, окруженные древними фолиантами и свитками, где Теодор объяснял мне основы зельеварения. Он говорил о том, что каждое зелье — это не просто смесь ингредиентов, а алхимический процесс, требующий понимания и уважения к природе.

— Первое правило, — начал он, — это внимательность. Каждый компонент, будь то трава, минерал или животный продукт, имеет свою душу и предназначение. Ошибка в пропорциях может привести к катастрофическим последствиям, как в случае с эликсиром, что превратил одного алхимика в статую.

Я кивнула, впитывая его слова, как губка, жаждущая знаний. Он продолжал, рассказывая о различных травах, их свойствах и о том, как они взаимодействуют друг с другом, словно танцующие на балу.

— Второе правило — терпение. Зельеварение — это не спринт, а долгий путь к просветлению. Иногда необходимо ждать, пока ингредиенты соединятся в едином порыве, прежде чем переходить к следующему этапу. Как говорил великий Парацельс, «время — это душа зелья».

Я слушала его, погружаясь в мир, полный магии и возможностей. В библиотеке царила тишина, лишь шорох страниц и наш тихий разговор нарушали спокойствие. Я чувствовала, как с каждым словом Теодора во мне растет уверенность.

— И, наконец, третье правило, — добавил он с загадочной улыбкой, — никогда не забывай о своих чувствах. Зелья могут отражать то, что у тебя на душе. Если ты в смятении, это может отразиться на результате. Как говорил один мудрец, «алхимия — это зеркало души».