Трактир "Бойкая щучка" (СИ) - Гринерс Эва

- Всё в порядке, - как-то неуверенно сказал он и отвернулся. По-моему, он не умел читать.

Глаза доктора смеялись, когда он отдавал мне книги: кажется, он тоже разгадал растерянность карабинера.

После ухода Марио, я некоторое время сидела на своей лавке, боясь расплескать чувство теплоты и защищенности, которое оставил после себя этот милый человек. А потом все-таки взялась за уборку.

Охранник хмыкал, наблюдая за мной. А потом принес железную щетку и кусок хозяйственного мыла, пахнущего дёгтем.

Я от души натирала все поверхности: стол, лавку, подоконник, решетки. Вымыла несколько раз каменный пол.

В камере стало гораздо легче дышать, запах мыла олицетворял собой запах чистоты.

Постелив на стол свою косынку для пущего уюта, пожалела, что нельзя поставить в кружке хоть несколько цветочков. Посетовав об этом вслух, я сподвигла карабинера, который уже с нескрываемым удовольствием смотрел за моими хозяйственными хлопотами, сбегать во двор и принести веточки розовой мальвы и кувшин для них. Рядом я положила книжечки Сьерра и залюбовалась натюрмортом.

У решетчатой двери моей камеры словно невзначай оказался бульдог-комиссар. Наверное, ему доложили о затеянной мной генеральной уборке, и он пришел полюбопытствовать.

Не зная, как реагировать, он покачался на носках, похмыкал то ли удивленно, то ли одобрительно.

- Вы уж прямо как будто надолго, сеньорита, - с любезным смешком произнес он. В прошлый раз его тон был значительно холоднее.

- Да, знаете ли, комиссар, раз уж я здесь оказалась, хоть надолго, хоть нет, хочется чистоты и уюта.

- Мда, что ж… Надо признать, что ваши усилия не прошли даром. Попрошу жену, чтобы собрала вам что-нибудь эдакое… Может, захотите занавесочку или покрывало? Вы у нас барышня изящная.

Комиссар проявлял просто чудеса эквилибристики и переобувания в воздухе. Было непонятно, что этому предшествовало: мои слова, высказанные ему после допроса или какие-то другие обстоятельства.

Впрочем, тут же это и прояснилось.

- Да, кстати, - небрежно сказал бульдог, словно только что вспомнил. - Сеньор Алехандро Гонсалес высказал желание побеседовать с вами. Он приедет завтра или послезавтра. Так я скажу супруге, чтобы собрала вам штучек ваших женских? Я сам в них ничего не понимаю.

Я растянула губы в любезной улыбке:

- Спасибо, комиссар, буду вам признательна. А еще мне хотелось бы принять душ. И чтобы послали ко мне домой за чистой одеждой.

Бульдог кивнул и сделал знак карабинеру.

- Будет сделано, сеньорита Ловейра. За вещами сейчас же пошлют. Хорошего вам дня.

И, не торопясь, удалился.

Надо ли говорить, что я нисколько не удивилась, когда в этот вечер мне подали совершенно иной ужин: пышные, еще теплые лепешки с сыром, сочащиеся чесночным маслом, золотистые ломтики жареной морской форели с лимоном, нарезку из свежих овощей, розовые помидоры, сладкие хрустящие огурчики, листья базилика. И даже тарелку фруктов и кувшинчик вина.

Ну просто тюрьма пять звёзд.

А позже, отдраив себя жесткой мочалкой под холодными струями тюремного душа и надев чистую одежду из дома, я почувствовала себя вообще на вершине блаженства.

Взяв яблоко, я устроилась на постели с ногами, подоткнув вокруг себя симпатичное лоскутное покрывало, переданное мне супругой сеньора комиссара, и раскрыла одну из книг, принесенных доктором Пересом.

Глава 22

Когда мне объявили о приходе посетителя на следующий день, я не сомневалась, что это Алехандро. Наконец-то я смогу объясниться с ним и услышать, что скажет он мне.

Однако, я ошиблась. Передо мной стоял молодой мужчина, постарше меня лет, наверное, на шесть-восемь. Одет он был в светлый свободный льняной костюм, волосы каштановые, мягкие, борода эспаньолка, глаза пронзительные, зеленоватые. Их цвет напомнил мне полосу прибоя на моём пляже - переливающуюся, в золотых солнечных искрах. Модельную внешность незначительно портили оспины на щеках и широкий кривоватый нос, стремящийся куда-то влево, как у боксера. Пока я медленно соображала “откуда к нам такого красивого дяденьку занесло”, незнакомец уточнил:

- Вы сеньорита Габриэла-Роса Ловейра? Я ваш адвокат, Кайо Диас, - и он уверенно кивнул карабинеру на решетку, разделяющую нас. - Будьте добры, впустите меня к клиенту.

Его тон не допускал и тени каких-либо сомнений и возражений.

Войдя внутрь камеры, он огляделся и одобрительно присвистнул.

- Уютно тут у вас, хорошо устроились. Будем надеяться, что ненадолго.

Я всё еще молчала от неожиданности. Адвокат показался мне… каким-то легкомысленным, не похожим на настоящего профессионала. Скорее, он был похож на актера, играющего роль.

- Вы…То есть вас нанял Пабло Гарсия? - упавшим голосом спросила я. Кайо Диас не внушал мне никакого доверия.

Мужчина резко повернулся, безошибочно уловив мой недовольный тон.

- Сеньорита Ловейра, послушайте, - прищурившись, заговорил он совершенно другим тоном. - За это дело не хотел браться абсолютно никто из нашей конторы. И не только потому, что предложенный гонорар был ничтожно мал. Просто проигрывать никто не хочет. Все факты против вас. Да, я внимательно всё изучил. Так почему же согласился я?

Я сглотнула нервно.

- Так почему согласились вы? - повторила я за ним еле слышно. Если даже адвокат говорит, что дело, скорее всего проигрышное, то как же он сможет мне помочь?

- Во-первых, я люблю сложные задачки. Еще со времени учебы, - он сел на лавку, застеленную пестрым лоскутным покрывалом, и вытащил из своего саквояжа серую папку, а из неё несколько листков с записями. - Представим, что все события и факты - это карты. Обыкновенные игральные карты. И вот сейчас они настолько идеально сложены в колоду, что на первый взгляд кажется: картинка сходится. И дело яснее ясного. Но вот как раз это мне и не нравится.

Я слушала его очень внимательно. Он уже не казался мне поверхностным праздным франтом. Было очень интересно выслушать его аллегорическую теорию.

- Так вот, - продолжал он, - ни в одном деле не бывает такой идеальной комбинации фактов, где и документы, и мотивы, и показания свидетелей говорят об одном… только если что?

Он прищурил теперь один левый глаз и хитро взглянул на меня. Ему хотелось, чтобы я ответила. Но я пока что не понимала и поэтому молча пожала плечами.

- Только если они не подтасованы, - пояснил он, не дождавшись моего ответа. - А это правда, что вы готовите лучшую фокаччу на побережье?

Его вопрос был еще более неожиданным, чем его появление и всё ранее сказанное.

- П-при чем тут моя фокачча? - заикнувшись, спросила я. Нет, это всё-таки какой-то фарс.

- Ваш юный друг Пабло Гарсиа очень горячо говорил о ней, - пояснил Кайо. - О вас, кстати говоря, тоже. Это еще одна из причин, по которой я решил взяться за то, чтобы вытащить вас из этой камеры, хотя и довольно миленькой. Если вы пообещаете, что по окончании дела прекраснейшая девушка в мире угостит меня собственноручно испеченной фокаччой, считайте, что вы уже на свободе.

Меня уже невольно разбирал смех.

- Где же я вам потом найду прекраснейшую девушку в мире? - сохраняя самый серьёзный вид, спросила я своего чуднОго адвоката.

- Ваш юный друг Пабло Гарсиа утверждал, что это вы, - сообщил мне Кайо, и стал зачитывать мне то, что я уже слышала от комиссара. И о проникновении в дом сеньора Гонсалеса, и о нападении на него, и об имеющихся корыстных мотивах, и об отсутствии алиби.

- Как бы ни было печально, но всё это правда, - вздохнула я. - Но я могу объяснить, правда…

- Пока не нужно, - пробормотал адвокат и задумался, перечитывая строчку за строчкой. - Что на самом деле вам нужно было в доме Гонсалеса?

- Хотела найти дарственную на земельный надел, - честно ответила я. - Гонсалес дал отцу деньги под эту землю.

- Ясно-ясно, - перебил меня Диас, - пощипывая элегантно подстриженную бородку. - А расписка была и у него, и у вас, как я понимаю. Значит, дарственная у него не должна была находиться, ага… Пока что не понятно, что к чему, но причина всего происходящего, несомненно, в этом.