Багряная радуга (СИ) - Гришин Алексей

— А когда злятся, что делают? Ты — кулаком по ладони бьешь, а они? Не замечал? Пальцами щелкают! Да не просто, а так, как делают у нас, в Магрибе! Это когда ж они такую привычку ухватили? А на закате? Ты хоть раз видел их на закате? Когда мы с тобой молимся? Они всегда куда-то отходят. Что, нас смутить боятся?

Он не сразу осознал сказанное. Сидел на теплом песке, обхватив руками колени, любовался закатом и размышлял о великом: о тех проблемах, что обрушатся на него после возвращения. Зато когда понял… нет, не схватился за голову, не вскочил, даже не пошевелился. Просто озноб пробежал по измученному жарой телу.

Каждый аргумент жены стоил немногого. Взгляд в глаза мужчине? Знак Спасителя? Могли отучить за время рабства, кнут надсмотрщика отлично с этим справляется. Жест? Переняли уже здесь, у того же хозяина, например.

Не молятся? Не показываются на закате? Вроде бы тоже ничего особенного. Это все если по отдельности. А если вместе? М-да… тут уже следует задуматься.

— Кстати, беглянки все время проводят рядом с Джамилем и Сальвой. Поспрашивать у них?

— Можно, конечно, но стоит ли? Я слышала, что есть такое заклятье длинного уха. Ты ведь владеешь магией? Ну так и используй его.

Впервые за весь разговор д,Оффуа оторвал взгляд от прекрасного заката и внимательно посмотрел на жену.

— Серьезно? Я? Да запросто, на расстоянии дух шагов прекрасно все буду слышать. Делал, я не маг, я обычный дворянин, владеющий парой фокусов. На что-то серьезное моих сил не хватит, сама знаешь. О чем ты вообще?

Глава 15

Ответить Делал не успела.

— Эй вы, путешественники, срочно к каравану! — раздался откуда-то из-за спины мальчишеский крик.

Что такое? Со стороны лагеря сломя голову к ним бежал мальчишка, сын одного из погонщиков, впервые, кажется, отправившийся с отцом в путешествие.

Супруги поднялись, не спеша направились навстречу.

— Быстрее! Там… там… — запыхавшийся парень все же прояснил ситуацию.

Беда.

Отряд кочевников.

На море бойся пиратов, на суше — их. Людей пустыни, живущих разбоем. При подготовке к поездке в Стамбул умные и знающие господа рассказывали д,Оффуа, что кочевники редко убивают и редко забирают все — не желают, чтобы караваны вообще перестали ходить по землям, которые они считают своими.

Но редко — не значит, что никогда. А кроме того имеют милую привычку пользоваться идущими с караванами женщинами. Что, стоять и смотреть, как уводят для разудалого веселья жену? Сальву? Да даже тех же беглянок, кем бы они не были?

Д,Оффуа — обученный боец, но и его силы не бесконечны. Действительно, не боевой маг, что уж там говорить. Но ведь чему-то его учили! Как говорит друг? Если нельзя колдовством, значит, можно естеством.

Они с Делал пришли сюда пару часов назад, ветер уже успел занести следы. Видны лишь те, которые оставил мальчишка, да и по ним не различить — шел ли именно мальчишка или взрослый человек. Песок, на нем отпечатки надолго не остаются.

— Вот что, оставайтесь здесь. Будет лучше даже, если зароетесь, чтобы издалека вас видно не было. А я — к каравану. Сделаю, что смогу. Без меня чтобы носа не высовывать. В крайнем случае, здесь, рядом с оазисом, жажда вам не грозит, а караваны ходят часто, так что не пропадете.

И никаких прощаний-расставаний, некогда.

Цепочка следов от каравана, цепочка назад. Мало ли, куда человек ходил? Нужду, например, справить.

Как выяснилось, можно было и не спешить: черная лента всадников едва-едва оторвалась от горизонта. Они не торопились, зачем? Добыча, а караван для них действительно добыча, никуда не денется. В крайнем случае, если попадутся уж очень глупые караванщики, лошадь верблюда всегда догонит. На короткой дистанции, разумеется, как раз такой, что сейчас разделяет путешественников и охотников.

Ибрагим стоял, опершись на свой посох, с которым, казалось, вообще никогда не расставался.

— Почему не готовимся к бою? — задал вопрос д,Оффуа.

В ответ раздался невеселый смешок.

— А смысл? Их меньше, это так. Но каждый из них — воин. Поверь, я знал многих храбрецов, решившихся дать отпор. Сейчас от них не осталось и следа, пустынные лисы и ежи давно обглодали их кости.

— Но лучше умереть в бою, чем быть зарезанным как баран.

— Зачем умирать? Они возьмут четверть товара, попользуются женщинами, может быть и мальчиками, но при чем тут смерть? Я вижу, ты спрятал жену и мальчишку, которого я послал за тобой — правильно сделал. Надеюсь, их не станут искать.

И Ибрагим замолчал, остался стоять, равнодушно глядя на отряд кочевников. Не в первый раз за свою долгую жизнь, и, даст Всевышний, не в последний.

Остальные же… ну, в общем, тоже не суетились. Бессмысленно бегать от урагана, лишь умрешь уставшим. Стояли, сидели, смотрели на приближающееся бедствие, равнодушные, как бараны, ждущие своей очереди на заклание.

Только Джамиль повесил на пояс широкий меч, да в руках Сальвы сверкнул длинный и тонкий кинжал. Кажется, эти двое не собирались дарить разбойникам легкую победу.

Двое? Нет, четверо. Д,Оффуа уважительно присвистнул, увидев, как к его слугам подошли беглые рабыни с короткими пиками в руках. Эти пики караванщики возили с собой для защиты от мелких банд, но благоразумно не собирались использовать сейчас, против умелого и опытного противника.

Однако! Пики женщины держат в руках уверенно и, д,Оффуа готов был в этом поклясться, не в первый раз. Что же, чем бы дело не кончилось, но впятером драться веселее, чем в одиночку. И умирать. А дело, кажется, идет к тому.

Отряд подъехал к оазису, когда солнце скрылось за горизонтом и почти сразу, как обычно в пустыне, небо почернело. Но полная луна давала достаточно света, чтобы никто из караванщиков не почувствовал себя в безопасности. Вперед выехал один из кочевников, по-видимому — главарь. Или вождь, или как там у них называется? Командир? Как и все закутанный в темную, казавшуюся в лунном свете черной, ткань, ничем внешне не отличаясь от своих соратников.

— Кто ведет караван? — Спросил он хриплым голосом. Спросил спокойно, как если бы интересовался дорогой к ближайшей чайхане.

— Я. — Ибрагим сделал шаг вперед.

Быстрый взгляд на худого седобородого старика.

— Мне знакомо твое лицо. Мы встречались раньше?

Отличный вопрос? Встречался ли ты с человеком, чье собственное лицо укутано так, что видно только глаза.

— Я не знаю, господин, я давно вожу караваны, мне приходилось встречаться со многими, всех не упомнишь.

И нет желания помнить, век бы вас никого не видеть! — Но это только в мыслях, сохраняя на лице вежливую улыбку. И не смотреть в глаза! Не дай Всевышний, решит, что ты готов бросить вызов.

Кочевник неторопливо, подчеркнуто медленно осмотрел стоянку, задержал взгляд на д,Оффуа и его спутниках, державших руки на оружии.

— О как! Кажется, здесь не все рады нас видеть. Кажется, кто-то даже не прочь с нами сразиться. Отлично! Мужчине в радость добрая схватка! — И потянул из ножен широкий и тяжелый меч. Конный против пешего, действительно, что может быть веселее.

Казалось, что все, ближайшие к главарю всадники лихо подняли коней на дыбы, положили руки на рукояти мечей. Последняя схватка⁈

Или?

Откуда-то из задних рядов галопом вылетел еще один кочевник, ничем не отличимый от прочих, подскочил к главарю, что-то тихо сказал.

И случилось чудо! Да, настоящее чудо, а как еще назвать произошедшее: после краткой заминки главарь соскочил на землю, не отводя взгляда от д,Оффуа, откинул закрывавший лицо платок и широко улыбнулся — в холодном лунном свете белозубая улыбка выглядела зловеще, но голос прозвучал вполне дружелюбно.

— Впрочем, воинам не следует хвататься за мечи без серьезной причины, а ее сейчас и нет вовсе. Места для стоянки здесь хватит для всех, а завтра мы разъедимся, сохранив добрую память друг о друге.

Кочевник подошел почти вплотную, потянул правую руку, а левую отвел в сторону, готовясь обнять галлийца. Не пожать руку нельзя, уклониться от объятия нельзя, это при подготовке к поездке в д,Оффуа вбили намертво. Пришлось и пожимать, и обниматься. Поражаясь и готовясь в любой момент получить какую угодно гадость. «Верит кочевнику», именно так в Магрибе говорят о наивном человеке.