Крепостная Эльза (СИ) - Машкина Светлана

Я посмешила за ней. Хотя спешить не стоило — вскоре, из общей уборной, раздались характерные звуки. Тошнило или водой подавилась?

Я знаю только одну весомую и уважительную причину, при которой женщина не переносит некоторые запахи. Альманы даже для меня приторно пахнут, неудивительно, что Фелицата побежала со всех ног. Флакончик-то заветный давно у Акульки!

В эту ночь я долго не могла уснуть, обдумывая план мести. С одной стороны — получается как-то подленько, и я уподобляюсь Фелицате. С другой — её тайна так и так скоро станет известна всем. Месяцем раньше или позже — какая разница?

К утру я решила, что торопиться не стоит и, наконец, заснула.

О том, что моё свидание закончилось крахом, Акулька, умница, поняла сразу, едва взглянув на меня.

— Ну и пусть катится колбаской по большой терраске! — заявила она. — На твою красоту всегда желающие найдутся! Подумаешь, принц какой заморский! Не переживай, Эльза.

— Ты впервые назвала меня Эльза, — грустно улыбнулась я.

— Потому, что ты — Эльза и есть, а не Эська какая. Нечего из-за всяких мужиков непонятных переживать. Ты особенная, я это давно поняла. Знаешь, мне кажется, у тебя всё как в сказке будет. Мне в детстве бабушка рассказывала.

Сказка Акулькиной бабушки сильно напоминала Золушку, с разницей в том, что в этом варианте Золушка была крепостной, вместо злобной мачехи её мучила старая барыня, а принц приехал откуда-то из ближнего зарубежья. Вместо феи-крёстной был старик-лесовик. Он так же не обращал на девчонку внимания, пока она не достигла совершеннолетия, а потом, ни с того ни с сего, расщедрился на приличное платье и вороного коня. Заморский принц встретил принаряженную Золушку на охоте и сразу влюбился. Пересадил на своего коня и увёз в тридесятое государство.

Я не стала искать нестыковки и уточнять, зачем Золушку понесло на охоту. Не буду портить чужую сказку.

Последние два дня перед приездом короля прошли в хлопотливой суете. Мы с утра до ночи репетировали запланированные графом номера, Жураль без устали прогонял программу всех мероприятий и посиделок.

Сад разделили на две части — в одной установили сцену, зрительские места и столики для фуршета. Во второй гостей ждали коллективные развлечения и концертные номера нашей труппы.

Учитывая, что из трёх запланированных дней только один выделен на охоту, к отъезду короля мы все будем на последнем издыхании.

Прибытия Его Величества ждали с рассвета. На башенках особняка развивались цветные флаги, парадную лестницу застелили ковровой дорожкой, перила обвили лентами и украсили живыми цветами.

Ворота закрепили открытыми, чтобы король видел, что его с почтением ждут. Дворня принарядилась в самые лучшие одежды: мужчины щеголяли в светлых вышитых рубахах, широких штанах и блестящих коротких полусапожках, женщины звенели бусами и монистами.

Всем актёркам граф приказал надеть красивые платья. В свободное от работы время мы должны были гулять по саду, могли общаться с дамами и господами, но не скрывать своего статуса. Представляться требовалось сразу после книксена. Жураль, не доверяя нашим умственным способностям, даже здесь провёл репетицию.

— Актриса графского театра Акулька, — Акулька присела в поклоне.

— Актриса графского театра Фелицата, — гордо сообщила Фенька.

— Стоп! — Жураль вытянул вперёд руку с указательным пальцем. — Все, кроме, Фелицаты и Эльзы, просто называют имена. Вы двое — добавляете, что крепостные. А то по вашим именам господа могут обмануться.

И что? Будут разговаривать с нами, как с нормальными барышнями, то есть — слишком вежливо для простой девки? Нарядили бы нас сразу в сарафаны и платки — и никто бы не перепутал статус.

Король приехал после обеда. С помпой, с музыкой, с ржанием лошадей, смехом и криками сотни своих приближённых. Глядя на разряженную толпу, я не могла понять — куда граф их всех распихает? Не такой уж большой у него особняк, чтобы расселить сотню гостей со слугами, горничными, конюхами и прочими нужными людьми.

Всю обслугу выстроили вдоль аллеи, и мы встречали короля восторженными криками, пожеланиями здоровья и счастливыми воплями. Женщины размахивали лентами, шарфами, цветущими ветками деревьев, мужчины — головными уборами.

Заметив, что я не слишком старательно радуюсь, Акулька ткнула меня в бок.

— По конюшне соскучилась? — прошептала она. — Увидят, что плохо радуешься — мало тебе не покажется.

— Кто на меня смотрит?

— Зря ты так думаешь. Маши давай, и ори громче, лучше здесь орать, чем у столба.

Воспоминание о столбе в конюшне крепко зацепилось в моей памяти, и я начала истого радоваться и размахивать зажатым в руке платком.

Открытая карета короля и его фаворитки блестела от позолоты. Король был не стар, но и молодым его назвать сложно. Румяные ещё щёки подёрнуты голубоватой сеткой сосудов, взгляд, цепкий и внимательный, был тяжёлым и каким-то липким. Разряженный в пух и прах, весь в бантах, лентах и драгоценностях, его величество напомнил мне мультяшного крысиного короля из «Щелкунчика». Выражение лица как раз такое — недоверчивое и недовольное.

Фаворитку я разглядела плохо — её закрывали пенистые банты на груди короля. Молодая, светловолосая, блестящая от украшений.

Процессия ещё не закончилась, когда к нам подошёл Жураль:

— Планы изменились! Бегом в театр! — приказал он.

Мы с Акулькой взялись за руки и прямиком, через сад, поспешили в особняк.

Глава 37

Первоначальный план мероприятий выглядел так:

День первый — отдых короля после дороги, вечером пир и танцы.

День второй — охота и пикник на природе. Вечером, разумеется, опять пир и танцы.

День третий — утром конная прогулка, днём театральное представление о великой любви Капустиной и Мясоедова, вечером приятный отдых в саду и концертная программа в исполнении наших певиц.

Три дня! Плюс дорога до баронства. Когда их король государственными делами занимается? Я хоть и далека от государственного уровня, но даже в моей простой обыденной жизни — прошлой жизни, три дня отказа от повседневных обязанностей могли пробить приличную брешь в бюджете и добавить мне головной боли.

Король передал графу через своего поверенного, что отдыхать он не хочет, а желает посмотреть представление уже сегодня.

То есть первоначальный план кардинально менялся. В первый день будет программа третьего дня, второй останется неизменным, а чем граф будет развлекать гостей в последний день, я не задумывалась. Не моя это забота.

Репетировать пьесу ещё раз, как планировал Жураль, теперь не было времени. Под заполошные крики мэтра, актёры и актёрки ломанулись по гримёркам — натягивать костюмы и парики. Мне тоже передалась всеобщая паника: дыхание участилось, кожа побледнела, внутри что-то мелко трепыхалось.

Надо брать себя в руки — с таким настроем я роль не отыграю, и тогда уж точно всем не поздоровится.

А если в зрительном зале будет Генрих? Если он будет смотреть на меня? Что делать?

— Акулька, мне страшно, — выдохнула я.

— Выпей воды и помолись Сильнейшему, — посоветовала подруга. — Мне помогает.

Удивительно, но мне помогло тоже. После молитвы в груди потеплело, и я как-то сразу перестала бояться. Чего я переживаю? Провинциальный средневековый театр, взбалмошный мэтр Жураль, декорации из крашенной соломы и парики из конского волоса. Подкрашенные углём брови и свекольным соком — щёки. Для подобного заведения я самая подходящая Джульетта! Тем более и фамилия у героини соответствующая — Капустина.

Под нежные звуки музыки я заняла своё место на бутафорском «балконе», поправила локоны и слегка опёрлась на перила. Когда занавес раскрылся, я, пряча лицо под прозрачным покрывалом, торопливо окинула глазами зрительские ряды. Генриха не было. Ясно — он недостаточно знатен, чтобы быть приглашённым на подобное торжество. Я окончательно успокоилась и, при первом приближении Ромео, откинула с лица покрывало.