Крепостная Эльза (СИ) - Машкина Светлана

После спектакля Вольтан ненавязчиво посоветовал графу отправить всех актёров отдыхать.

— Нас вскоре ждёт тяжёлый день, замученные и усталые актёры не смогут хорошо играть, — заметил он.

Мы благодарно вздохнули. Поклонились, и разошлись по комнатам.

Отдыхать мне не пришлось — надо было привести в порядок своё второе платье, теперь — единственное.

— Ты что, на свиданку собралась? — ахнула Акулька. — Зачем? Тебя же уже не продают!

— В этот раз не продают, так в следующий обменяют, — ответила я.

— Эська, не морочь мужику голову! Тебе говорю! Не приведёт это к добру! Останься. Ну, хочешь, я схожу и скажу ему, что нет в поместье никакой Эльзы? Ошибся он, с кем не бывает?

— Хочу, чтобы ты сейчас пошла в девичью и кому-нибудь рассказала, что я чувствую себя ужасно плохо. Что меня тошнит, мутит и вообще, как зашла в комнату, так с кровати не встаю.

— Зачем? Поняла! Чтобы ты на свидание сбежала! Вот заполошная, а если узнают?

— Не узнают, ты меня прикроешь. Тряпок накрутим, одеялом накроем сверху — как будто я лежу. Жураль пойдёт с Фелицатой развлекаться, учителям до нас дела нет, а девок ты в комнату не пустишь. Да они и сами не явятся — устали все за день, как собаки. И ещё — если сможешь, принеси с ужина какой-нибудь еды.

— Вряд ли получится, но я попробую, — смирилась Акулька. — Буду твоим этим, как его… Ангелом любви.

Я обняла подругу и нежно погладила по шелковистым волосам. Она ведь трусиха, каких поискать, но всё равно мне помогает.

— Акулька, если когда-нибудь… Нет, не так! Когда весь этот первобытный кошмар закончится, я обещаю, что помогу и тебе тоже.

Акулька посмотрела удивлённо:

— Почему кошмар? Кормят, зря не бьют.

Я передёрнула плечами. Нет, я не хочу так жить, я всё равно что-нибудь придумаю.

Глава 34

Генрих ждал Акульку на дальнем берегу пруда. Сад здесь был не настолько ухоженный, как в центре, зато можно найти укромный уголок. От нашего дома не слишком далеко, и место такое, куда никто вечером не явится. Я немного постояла в зарослях, наблюдая, как Генрих взволнованно меряет шагами аллею. Кто он, интересно, на самом деле? Неужели какой-нибудь баронет или виконт? Зачем он меня ищет? Уж явно не для того, чтобы поговорить об устройстве мира и местного королевства.

Если есть вопросы — надо их задать! Есть претензии — надо их решить. Сразу после окончания королевского праздника займусь разборками с Фелицатой — деваха совсем берега попутала. И без того я слишком долго осматривалась и привыкала к новой обстановке, Фенька, бедняга, успела решить, что теперь ей всё можно.

Что же, буду исправлять свои ошибки. В прошлой жизни у меня была коллега, очень уважаемая дама, ценимая начальством. Несмотря на то, что наши с ней должности были равноценными и конкурентами в производстве мы не были, дама, почему-то, время от времени пыталась сказать мне гадость.

— Ирочка, ты почему так плохо выглядишь с утра? Не выспалась или магнитные бури замучили?

— Пальто новое купила? Из прошлогодней коллекции? Она устарела, конечно, но всё правильно — нечего зря деньги тратить. Ты у нас экономная, лишних туфель не купишь, не то, что я — транжира.

— Волосы покрасила? Миленько, и не слишком тебя старит.

Иногда она переходила границы:

— Так это тебе принтер привезли? Откуда мне было знать, что твой не работает? Извини, я новый уже в головной офис отдала, никто не вернёт.

Не знаю, сколько бы я терпела, но как-то раз приятельница попросила забрать её пятилетнюю дочь из детского садика. Надо было всего лишь привести девочку домой и посидеть с ней час, пока её мать сдаёт годовые отчёты.

В саду воспитательница пожаловать мне, что малышка сегодня вылила на голову мальчика из их группы тарелку супа.

— Зачем ты это сделала? — поразилась я.

Дочь приятельницы производила впечатление уравновешенного и не агрессивного ребёнка.

— Он меня под столом ногами пинал, — объяснила та. — За завтраком пнул, и за обедом тоже начал.

— Надо было сказать, чтобы он больше так не делал.

— Я сказала.

— Тогда надо было позвать воспитательницу.

— Зачем? Он же не её пинал, — девочка пожала кукольными плечиками.

— Но ты осталась без супа.

— Что вы, тётя Ира, я его тарелку вылила! — успокоила меня малышка.

Детская логика, простая и открытая, объяснила мне очевидную вещь — не стоит терпеть того, что тебе категорически не нравится.

Я никогда не была мастером интриги и на работе пошла по самому простому пути. Теперь я, разумеется, прилюдно, сообщала отдохнувшей и загоревшей после отпуска коллеге, что её мимические морщины поразительно углубились и прибавляют возраста. Советовала хороший фитнес-зал для борьбы с лишним весом, замечала, что светлое её бледнит, тёмное — старит, а цветное выглядит вульгарно. Её ошибки (а у кого их нет?), я громко комментировала и обсуждала с коллективом, напоминая, как нельзя работать. Закончилось тем, что она перевелась в другой отдел. К удовольствию не только меня, но и всех окружающих.

Тем временем Генрих развернулся и зашагал в мою сторону. Выглядел он несколько потешно: грубая куртка с большими деревяными пуговицами, широкие короткие штаны, на голове — то ли кепка, то ли шапка. Одежда создавала диссонанс с тем, как уверенно Генрих держался, как твёрдо печатал шаг.

— Генрих! — тихо позвала я и вышла из зарослей.

— Эльза!

Он порывисто бросился ко мне, не раздумывая, обнял и прижал к себе.

— Как я рад, — прошептал Генрих куда-то мне в затылок. — Знаешь, я, оказывается, ужасно мнительный! Чего только не передумал за это время!

— Чего, например? — спросила я, пытаясь осторожно выбраться из объятий.

В них было уютно, спокойно и удивительно хорошо, но не рановато ли мы закончили конфетно-букетный период? Я девушка современная, с такими темпами как бы не пришлось вскоре прикладываться к Фенькиному заветному флакону! Который наверняка не даёт надёжной гарантии.

А этого я точно не хочу. Не боюсь близости, но нести ответственность за ребёнка — точно не в моём положении. Я не собираюсь увеличивать графу Пекану поголовье его крепостных.

— Всего, — улыбнулся Генрих. — Давай присядем, милая, нам надо многое обсудить.

Мы сели на лавочку, но Генрих так и не убрал свою руку с моего плеча. Впрочем, я не сопротивлялась.

— Кто ты, Эльза? Для простой горожанки ты слишком умна, так что давай начистоту.

— Кто ты, Генрих? — ответила я. — Для горожанина и промышленника у тебя слишком звучное имя. Так что давай начистоту!

Он засмеялся, притянул меня к себе и поцеловал.

Нет, я целовалась и раньше, в прошлой жизни, но Генрих делал это несколько иначе. Надо же, никогда бы не подумала, что он обладает такими соблазнительскими талантами! Или соблазнильческими? Как правильно? Признаюсь самой себе — он мне больше, чем нравится. Генрих — продукт своей среды, мой настойчивый кавалер и, кроме Акульки, единственный человек, которому я интересна как девушка, а не как добытчик сценарной славы. И который, чего уж там, он интересен мне.

Целовались мы долго. Гормоны в моём молодом теле бушевали и требовали разрядки, и, возможно, я бы окончательно потеряла голову, если бы Генрих не проявил чудеса сдержанности.

Он посадил меня на скамейку, кое-как поправил одежду и сказал:

— Дорогая, мы должны остановиться.

— Зачем, — спросила я, пытаясь сфокусировать взгляд. Получалось не очень.

Ох ничего себе меня унесло! В голове шумело, словно я приложилась к горячительным напиткам.

— Я тебе не нравлюсь? — игриво спросила я.

Или не я? А та часть юной, не избалованной вниманием Эськи, которая вдруг поняла, что хороша и притягательна?

— Очень нравишься. Именно поэтому я говорю — нам надо остановиться. Потом, когда будет время, я сам расскажу тебе, как у женщин появляются дети.

Ага, спасибо, милый, будет интересно послушать. А я расскажу тебе, как от них предохраняться.