Крепостная Эльза (СИ) - Машкина Светлана

Отец наш умер три года назад, как раз перед посвящением последнего, самого младшего, сына.

— Батюшка дровами торговал, поехал в лес, чтобы заработать.

Местный барин, оказывается, разрешал выпиливать сухостой и старые деревья, собирать хворост, грибы и ягоды в своём лесу.

— Барин наш добрый, зазря не обидит, — уверяла Палиша. — Подати, если не можешь вовремя заплатить, всегда разрешает со следующего урожая отдать. Маменька рассказывала, что в Страшное время напали на село лихие люди, поля нам пожгли, в дома красного петуха пустили, баринов дом ограбили. Вынесли всё, что спрятать не успели крестьяне, подчистую. Так потом, когда барин вернулся…

— Откуда вернулся? — не поняла я.

Где, вообще, был добрый барин, пока разбойники грабили село?

— Так убёг же он! Хвала Сильнейшему — вовремя успел, кто знает, лиходеи бы, может, и его не пощадили. Так вот, не перебивай, — деловито сказала Палиша, засовывая в рот, и без того синий от ягод, целую горсть сизихи.

После возращения барин, к великой радости крестьян, не стал требовать податей. Их разделили на несколько лет, чтобы все смогли отдать.

— Говорю же — добрый он у нас.

Угу, очень. Просто барин понимал, что брать-то, в принципе, уже нечего. Выгребешь из закромов последнее — половина населения погибнет от голода и холода в морозную зиму. А так и работники останутся, и подати он, пусть позже, но всё равно получит. Барин не добрый, он умный и расчётливый.

Глава 4

Батюшка наш поехал за дровами перед посвящением младшего сына. Посвящение — обряд, который проходит каждый, ещё ребёнком. Стоил обряд недорого, но после него было положено накрыть стол и угощать едой всех желающих.

Правда, еда предполагалась простая, но всё равно крестьянам это получалось очень накладно. Вот и отправился наш с Палишей отец на дальнюю делянку, где барин разрешал рубить лес. Дрова зимой особенно дороги, продашь — хватит денег чтобы и жрецу заплатить, и перед односельчанами не упасть в грязь лицом.

Жрец служил единому местному божеству — Сильнейшему. По легендам, богов раньше было несколько, но в стародавние времена Сильнейший всех их сделал смертными и один остался на божественном престоле. Да, интересный у них oпиyм для народа, такого я ещё не слышала.

— Тама батюшку сосной и придавило, — вздохнула Палиша. — Думали, обойдётся, полежит-полежит — и встанет. Ведь как ему помирать? Мать наша сирота, помочь ей некому, и без того крутится от зари до зари. Мы малые ещё, да приданое-то всё равно собирать надо. Братики, хоть их и четверо, но какая с них помощь?

— Они все маленькие, что ли? — уточнила я.

Оказалось, что нас с сестрой мать родила через девять месяцев после свадьбы. Потом детей у неё долго не было, и когда вновь округлился живот, отец переживал только об одном — что опять родятся девки.

— Только всё как надо вышло — Илька народился. Потом уж, после него, маменька, как положено справной бабе, стала часто детишек рожать.

То есть если Ильке двенадцать, то перерыв между родами составил пять лет? Ничего себе — долго! Женщина только-только передохнуть успела! У меня не было детей, но даже я знаю, что между беременностями должен быть период, когда мать восстанавливается и приводит в норму свой организм.

— Год-другой — и ребятёночек. Да всё мальчишки, представляешь? Вот батюшке-то радость!

Думаю, отец в самом деле был рад — Палиша рассказала, что при рождении мальчика барская подать значительно уменьшалась, а земельный надел — прибавлялся. Это должно было стимулировать родителей кормить сына досыта и одевать так, чтобы не мёрз и не простудился долгой морозной зимой.

Полноценным работником мальчик считался в двенадцать лет — с этого момента подать опять становилось прежней, зато земля так и оставалась за крестьянином. Совершеннолетним он становился в двадцать — с этого момента мог завести семью и отделиться от родителей. Если, конечно, было на что отделяться. Как я поняла из рассказа своей нынешней сестры, жили крестьяне небогато, но семьи с высоким достатком всё-таки встречались. Понять бы ещё, что здесь значит достаток. А то, может, две пары лаптей и валенки — уже богатая невеста?

— Силий вот небедный, — улыбнулась Палиша. — Отец ему обещал, как дети пойдут, пристрой к дому сделать. Чтобы, значит, было где всем вместе разместиться.

Я не стала спрашивать, кто такой Силий. С пристроем или без, он мне был неинтересен. Намного больше волновал другой вопрос — как мне перебраться назад, в свой родной мир? Кроме возвращения в реку, я не видела другого выхода, а лезть в воду было страшно.

Мы с Палишей вышли из леса и зашлёпали босыми ногами по пыльной дороге. Вскоре впереди показались крыши домов. Я вытянула шею, разглядывая деревню. В самом деле довольно большая, вон как растянулась во все стороны. Крытые соломой крыши, кое-где из печных труб поднимается дым. Ветер донёс до нас запах навоза, крик петуха и громкое мычание коровы.

Мамочки мои, неужели мне придётся здесь жить? За что мне это? Я никогда не мечтала жить в деревне, не фанатела по свежему воздуху, экологически чистым продуктам и здоровому физическому труду. Меня вполне устраивала городская квартира, а дачу я сняла только потому, что всё лето в моей новой квартире идёт ремонт.

Кстати, он проплачен на пятьдесят процентов. Если я не вернусь, всё, чем владею, достанется приюту для животных. У меня нет близких родственников и друзей, которым бы я хотела завещать своё имущество. Моё детство и юность нельзя назвать счастливым, а в более старшем возрасте я поняла, что в жизни надеяться надо только на себя.

За спиной послышался стук копыт, мы дружно обернулись.

— Кто-то едет, — заметила я.

Палиша закрутила головой по сторонам, потащила было меня в поле, но остановилась. Спрятаться хотела? Негде здесь прятаться — с обеих сторон поля, что по ним бежать, что на дороге стоять. Надо будет — всё равно догонят. Чего она испугалась? Всадники нас видели, но коней не торопили, всё так же медленно, шагом, сокращая расстояние.

— Платок поправь, — сказала Палиша и, не дожидаясь моих действий, натянула платки себе и мне чуть ли не на нос.

— Зачем? — не поняла я, задирая вверх подбородок.

Зачем так низко повязывать, мне ничего не видно!

Сама же Палиша на речке говорила, что мол, нам, девкам, без платка ходить дозволено. Можно украсить себя налобной повязкой, венком из цветов, а кто побогаче, то и полоской с вышивкой, и даже бусинами. Платки же нам нужны в лесу для того, чтобы ветки кустарников не путались в волосах, ну и от гнуса как-то прикрыться.

На дороге мы платки сняли — тёплый ветерок уносил комаров, солнышко то и дело пряталось за облаками, так что голову нам не напечёт.

Глава 5

К нам, не торопясь, приближались два всадника. На головах шляпы с высокими тульями и неширокими полями, из-под длинных камзолов видны короткие штаны, подвязанные лентами ниже колена. Какая-то странная здесь мода — нечто среднее между камзолом и курткой, рубашки с высокими торчащими вверх воротничками, высокие сапоги украшены пряжками и блестящими цепочками. Серебро, что ли?

На вид мужчинам было не больше тридцати. Один — чернявый и худой, второй розовощёкий, как девушка. Гладко выбритые лица, дорогая одежда с украшениями и гордая посадка явно говорили о том, что к нам приближается местная знать.

Всё-таки этот мир — не наш вообще. Как будто история развития свернула и пошла совсем по другому пути. Я не увлекалась историей, но точно знаю, что в наши прошлые века не было ни таких странных имён, ни такой незнакомой одежды. Водяных воронок, которые переносят в другой мир, тоже не было! Или они были, но назад никто не вернулся? Потому и нет никакой информации об аномалии, что её некому сообщить.

— Кланяйся ниже, — Палиша дёрнула меня за руку. — На землю смотри, глаза держи долу!

Мы замерли у обочины, как два перепуганных суслика. Палиша в одной руке держала корзинку с сизихой, второй крепко сжимала мою ладонь.