Я решаю сделать что-то простое. Просто суп и просто картофель… А обнаруживаю себя спустя какое-то время помешивающей густой борщ насыщенного красного цвета. Н-да…
Глава 37. Роувард Даррел
— Что это? — произношу я, разглядываю странное красное варево в своей тарелке.
Первая мысль: кто-то решил меня отравить. Вторая — что это какая-то шутка. От супа поднимается пар, разнося по столовой незнакомый, но, на удивление, довольно приятный аромат.
Горничная тоже краснеет не меньше, чем это нечто, которое должно стать моим обедом. И прячет глаза. Сейчас будет врать.
— Э-это… традиционное блюдо западных провинций, ваше величие, — заикаясь, произносит она. — Подается перед празднованием середины зимы, ваше величие.
Тяжело вздыхаю, прикидывая, какое мне наказание придумать за попытку моего отравления и для кого. Причастна ли Марта к этому? Вот уж не ожидал.
Конечно же, ничего подобного на западе традиционно не готовили. Да как вообще приготовить это пришло в голову? И кому?!
— Отлично, — тяну я. — И готовила это блюдо Марта?
Улька кивает и по-прежнему отводит взгляд. Врет. Сама готовила? Хотя она тоже уходила на рынок. Кто?
Кривлюсь от мысли, что это могла быть Клотильда. Хотя нет, эта бы не стала марать руки и скорее подставила бы Марту. Остается… Марика?
Демонстративно беру ложку и пробую, чтобы показать, что я точно начал есть ЭТО. У кого какие бы ни были намерения, пусть думают, что попытку можно засчитать. В конце концов, противоядие, которое у меня с собой, должно справиться практически с любым ядом... наверное.
Зачерпываю немного этого загадочного супа — в нем плавают кусочки мяса, овощей и какая-то зелень.
Первый же глоток заставляет меня удивленно замереть. Вкус... необычный. Насыщенный, с легкой кислинкой, которая неожиданно приятно оттеняет вкус мяса. Овощи придают супу сладковатые нотки, а специи создают какую-то особенную глубину вкуса.
Горничная с облегчением выдыхает и скрывается за дверью, пока я не успел ее ни о чем больше спросить.
Пробую еще ложку, уже с бо́льшим интересом. Теперь замечаю, что мясо сварено идеально: нежное, сочное, буквально тает во рту. А овощи при этом не разварены, в кашу не превратились.
Пока пытаюсь понять, что именно использовали в этом… супе, с удивлением обнаруживаю, что опустошил уже половину тарелки. И ведь не остановился ни разу! Теперь, даже если там был яд, мне уже ничего не поможет.
Я дурак, а Марика полна сюрпризов. Хотя стоит ли удивляться, учитывая все то, что я узнал о ней, когда посещал приют?
Пожалуй, стоит. Она вообще… Неповторимая.
Тушеный картофель, приготовленный на второе, тоже по вкусу кажется необычным, но все же теряется на фоне красного супа.
Прислушиваюсь к своим ощущениям, но не чувствую ничего подозрительного, кроме сытости и странной мысли, что я бы еще раз попробовал такой суп. Если выживу, конечно.
— Ваше… величие, — в столовую буквально влетает Клотильда.
Взбешенная и взъерошенная, как ворона, которую только что потрепали. Я поднимаю бровь, удивленно глядя на это вторжение.
— Ваше величие, — приглаживая волосы и чуть успокоив сбившееся от негодования дыхание, говорит экономка. — Я искренне прошу прощения за столь… неприглядный обед. Марта будет уволена сегодня же, и я обязательно…
— А вы пробовали? — перебиваю ее.
Она растерянно округляет глаза.
— Конечно, нет! Это только свиньям…
— Зря, было вкусно, — усмехаюсь я.
Клотильда бледнеет и сминает пальцами юбку. Она же понимает, что только что меня сравнила со свиньей.
— Я…
— Вы свободны. Лучше позаботьтесь, чтобы завтра моя одежда уже была доставлена из прачечной и, желательно, в лучшем виде. А Марту… я сам поблагодарю.
Решаю не откладывать это и спускаюсь на кухню, чтобы намеком спросить, не подсыпали ли в него отраву и… натыкаюсь на горничную и кухарку, которые с удивленными глазами с аппетитом уплетают суп.
— Ох, ваше величие, — Марта растерянно вскакивает и старается вытереть губы. — Простите…
Что ж, мы или отравимся все, или у всех появится новое любимое блюдо. Главное, чтобы Марика рецептом поделилась.
— Марта, вы сегодня на удивление изобретательны, — с улыбкой произношу я. — Но я одобряю эксперименты, которые… не вредят здоровью. Они же не вредят?
Кухарка чуть расслабляется и качает головой.
— Точно не в этот раз. Но если вам не понравилось…
— Понравилось. Можно готовить почаще.
Покидаю кухню и, кажется, слышу за спиной выдох облегчения. Все же переживали. Но вряд ли за мою жизнь, скорее за свои в том случае, если я буду в гневе. Похоже, Марту Марика тоже умудрилась удивить.
Хочется прямо сейчас ее найти, задать пару вопросов, которые заставили бы сознаться, что обед — ее рук дело, даже несмотря на то, что я сказал ей не заниматься домашними делами. А потом поблагодарить. Но я сдерживаю себя, потому что у меня появляется новая мысль.
Годы отшельничества не пошли мне на пользу в плане ухаживания за женщинами, раньше я бы такой важной детали не упустил. Ухаживания? За Марикой? Праматерь! Я сам себя слышу?
Но если я собираюсь сделать то, что думаю, то мне срочно нужно в город.
Я поднимаюсь к Руди, чтобы собрать последние новости, которые он принес, и дать ему новое задание. Соваться слишком близко к мануфактуре опасно, но есть еще много мест, которые косвенно могут быть интересны.
Потом пишу короткое сухое письмо мэру и откладываю встречу. Ему это пойдет только на пользу, заставит чуть сильнее понервничать. Да и мне тоже: утром у меня встреча с самым старшим представителем торговой гильдии, который просил о приватном разговоре.
Предупреждаю, что ужин я предпочту сам себе сделать, отпускаю всю прислугу раньше и ухожу в городок. Правда, оставляю на входной двери артефакт с небольшим запасом защитной магии, на случай, если мэр решит снова сунуться.
Возвращаюсь в совершенно пустой и темный дом. Марика уже легла спать? Вряд ли. Она допоздна читает при своей совершенно отвратительной свече. Хотя скоро и мне придется пользоваться такими.
Но только шагнув за порог, я замечаю два подозрительных факта: в воздухе весьма и весьма неприятно воняет, а из флигеля доносится очень знакомая и в то же время уникальная мелодия. “Все выше, и выше, и выше…”
Я иду по ним как по тонкой веревочке, чтобы узнать, чем же занят мой подарочек, полный сюрпризов. В конце концов, я замечаю тонкую полоску света из-под двери, видимо, в мастерскую.
Едва слышно открываю дверь и тихо подхожу к Марике, которая увлеченно что-то куда-то переливает, довольно громко напевая песню.
— Колдуешь? — спрашиваю я, и вместе с испуганным вскриком Марики в меня летит какая-то жидкость.
Глава 38
Словно в замедленной съемке вижу, как капли концентрированного щелока летят на дорогой камзол дракона, и меня простреливает испугом. На инстинктах и привычке очень аккуратно, но быстро отставляю котелок с щелоком и лопатку.
— Роувард! Скорее раздевайтесь! — вырывается у меня раньше, чем я успеваю обдумать фразу.
Не тратя время на лишние сомнения начинаю расстегивать пуговицы на камзоле дракона. Пальцы даже почти не дрожат: сейчас надо сконцентрироваться, но сердце колотится где-то в горле. Дракон стоит неподвижно, но я чувствую, как напряжены его мышцы, как сбивается дыхание, когда мои пальцы случайно касаются шеи.
— Рубашку тоже! — вслух говорю я, замечая, что капли попали и на дорогой шелк.
Черт! Да я не расплачусь! Хотя чем мне платить? Я целиком принадлежу этому дракону. Рубашка с трудом стягивается с широких плеч и на меня накатывает раздражение:
— Да помогите же мне уже! — шиплю я, чуть сильнее торопливо дергая ткань.
Костяшки пальцев задевают горячую кожу, и по рукам бегут мурашки.
— Что ты делаешь, Марика? — его голос звучит непривычно хрипло, отзываясь дрожью где-то внутри.
