Дорога к дому Брунара казалась бесконечной. Плакучий туман рассеялся, но небо всё ещё было затянуто дымкой, а воздух пах гарью и чем-то металлическим, будто сама смерть пропитала его. Я гнала лошадь, пока не показались знакомые пейзажи Тихой Мельницы. Дом Брунара стоял на отшибе, тёмный и тихий, словно ждал нас. Я остановила телегу у крыльца, спрыгнула и помогла слезть Санне. Девочка двигалась медленно, будто во сне, её глаза были пустыми, а лицо — всё в пыли и саже. Затем кинулась к Райли и попыталась оказать ему помощь. Протянула руки, чтобы он смог опереться. Однако Райли только отмахнулся.
— Я в порядке. Позаботься о Санне.
— Ты же весь в крови, — грозно сдвинула я брови, желая отчитать его, как капризного мальчишку.
— Бывало и хуже, — упорно храбрился он, не желая принимать помощь. — Иди.
Я сердито посопела носом и в итоге сдалась. Повернулась к девочке.
— Пойдём, милая, — сказала мягко, беря её за руку. — Сейчас отмоемся, поедим, и всё будет хорошо.
Санна не ответила, только посмотрела на меня с недоверием, но всё же пошла следом. Я оглянулась через плечо, всё ещё переживая за Райли. Однако он изобразил почти правдоподобную улыбку и кивнул.
— Сиди здесь, — бросила ему, стараясь, чтобы голос мой звучал твёрдо и не выдавал всю ту бурю чувств, что раздирала мне грудь. — Я скоро приду.
Он только усмехнулся в ответ.
Я повела Санну в дом, зажигая по пути масляные лампы. Внутри было холодно, пахло сыростью и старым деревом. Я быстро нашла кувшин с водой и взяла чистую тряпку. Санна стояла посреди комнаты, теребя подол своего рваного платьишка, и смотрела в пол.
— Давай-ка тебя быстренько умоем тебя, — сказала я, стараясь улыбнуться. — А то ты сейчас на уголёк похожа.
Она нехотя подошла, а я, смочив тряпицу, начала аккуратно стирать грязь с её лица. Кожа под пылью оказалась бледной, с россыпью веснушек, а глаза — большими и тёмными, как у оленёнка. Я заметила, что её руки всё ещё дрожат, и сердце моё сжалось. Бедная девочка, сколько же ей пришлось пережить…
— Очень испугалась там, в Галесе? — спросила я, стараясь говорить легко, как будто мы просто болтаем о погоде.
Санна пожала плечами, не поднимая глаз.
— Не очень, — буркнула она наконец.
Я не стала давить, понимая, что ей нужно время. Более-менее приведя в порядок лицо и руки Санны, я нашла в сундуке старую рубаху Ниры, дочери Брунара. Она была великовата, но чистая и мягкая.
— Пойдём, уложу тебя спать, — сказала я, когда она переоделась. — Мне нужно вернуться поскорее к Райли.
Санна кивнула. Я отвела её в маленькую комнатку, где когда-то спала Нира. На кровати лежало старое лоскутное одеяло, а в углу я заметила деревянную игрушку — потрёпанного коня с облупившейся краской. Наверняка Нира в детстве с ним играла. Я подняла игрушку, стряхнула пыль и протянула Санне.
— Вот, держи. Это тебе. Будет тебя охранять, пока спишь.
Санна посмотрела на коня с подозрением, но всё же взяла, прижав к груди. Она забралась в постель, подтянув колени к подбородку, и крепко сжала деревянного коня. Я укрыла её одеялом, погладила её по голове и вышла из комнаты, аккуратно притворив за собой дверь.
Войдя в кухню, обнаружила, что там уже ждёт Райли. Он сидел за столом, сняв рубаху, и пытался промыть свои раны куском ткани, смоченным в воде из кувшина. Его лицо было напряжённым, а руки дрожали от боли и усталости.
Я остановилась в дверях, невольно залюбовавшись его фигурой. Райли был могуч, как дуб, что рос когда-то на моей даче, — широкие плечи, мускулистая грудь, руки, привыкшие к тяжёлой работе на корабле. Его кожа, загорелая от солнца и ветра Колючего Моря, была покрыта шрамами, старыми и новыми, каждый из которых, наверное, рассказывал свою историю. Однако сейчас его тело выглядело израненным и уязвимым. Глубокая рана на груди, оставленная когтями торгала, всё ещё кровоточила, а на бедре зияла рваная полоса, из которой сочилась кровь. Плечо тоже было рассечено, и кровь стекала по руке, капая на пол.
— Я же сказала, что скоро вернусь, — попрекнула его, понимая, что ему точно пришлось нелегко, пока он ковылял сюда.
— А я сказал, чтобы ты не беспокоилась, — парировал Райли.
— Ты всегда такой самонадеянный? — возмутилась я.
— Тот же вопрос я бы хотел адресовать тебе, — иронично заметил он, посылая мне пристальный взгляд серебристых глаз.
Несколько секунд мы смотрели друг на друга молча. В этой немой схватке каждый старался одержать верх, и никто не был намерен отступать. По крайней мере я — точно не собиралась оставлять за Райли последнее слово.
Подошла к нему и опустила глаза к повреждённой коже.
— По крайней мере, я цела. А вот тебя здорово потрепало, — заметила я, стараясь скрыть беспокойство за деловитым, даже холодным тоном. — Так что на твоём месте будет мудрее всё-таки принять мою помощь.
Райли поднял на меня глаза, и его губы тронула слабая улыбка.
— Приму с честью и… удовольствием, — промурлыкал он знакомым игривым тоном, хотя голос заметно ослабел и охрип, но игривости в Райли не поубавилось.
Я закатила глаза и пошла к очагу, чтобы поставить нагреваться котелок с водой для похлёбки. Затем нашла чистую ткань и немного травяного настоя, который Сималла, жена Брунара, держала в погребе. Вернувшись к Райли, я опустилась на колени рядом с ним и начала осторожно промывать рану на груди — сначала простой водой, а затем и настойкой.
Он вздрагивал, когда ткань касалась кожи, но стискивал зубы и старательно держался, почти не демонстрируя дискомфорта. Я работала молча, стараясь не думать о том, как близко его лицо, как притягательно тепло его кожи под моими пальцами. Раны были глубокими, но, к счастью, не задели ничего жизненно важного. Я промыла их, наложила повязку из чистой ткани и перешла к бедру.
— Ты очень необычная женщина, Зина, — вдруг сказал Райли, глядя на меня своими серебряными глазами. — Ни по эту, ни по другую сторону Колючего Моря я таких не встречал. Ты как будто из другого мира.
Я фыркнула, стараясь скрыть смущение.
— Брось, Райли. Я самая обычная.
Он усмехнулся:
— Обычные женщины не размахивают мечами из драгура и не бросаются спасать детей посреди торгалльского нашествия. Кстати, откуда у тебя этот меч? У меня такое ощущение, что я его уже где-то видел…
Я напряглась, но постаралась ответить небрежно.
— А ты что, каждый меч в Торесфале помнишь?
Райли прищурился, но не стал настаивать.
— Не каждый, но, знаешь ли, иногда какие-то детали западают в память… Лучше скажи, ты раньше видела неживунов? Сегодня ведь не в первый раз, верно?
Я покачала головой, сосредоточившись на повязке.
— Видела, — призналась я. — В Бедовой Пустоши. Но такого кошмара, как сегодня, ещё не встречала. А ты?
Райли кивнул, поморщившись, когда я затянула повязку на бедре.
— Пару раз, — сказал он. — И знаешь, что интересно? Это ведь началось не так уж давно. Первые слухи о торгаллах пошли сразу после смерти Годфера Влассфора, предыдущего дракария.
Я нахмурилась, вспоминая, что знала о политике Торесфаля. Годфер Влассфор II — отец Тирама и муж Дардэллы, предыдущий дракарарий Торесфаля. Он умер лет двадцать назад. В общем, при жизни Киоры от него осталась лишь память. Говорят, умер он довольно молодым и очень скоропостижно, так что многие склонялись к тому, что и тут не обошлось без козней мирендальцев.
— Неудивительно, — сказала я. — Мирендаль не дремлет. Они и насылают этих тварей, чтобы нас ослабить.
Райли посмотрел на меня с лёгкой усмешкой.
— Я бы не был так уверен, Зина. Мирендальцы не такие уж монстры, как их малюют в Торесфале.
Я удивлённо вскинула брови.
— Ты что, бывал в Мирендале?
Он наклонился ближе, и его голос стал тише, почти заговорщическим.
— А ты умеешь хранить секреты?
Я улыбнулась, не удержавшись.
— Можешь не беспокоиться, Райли. Мои губы на замке.
Он откинулся назад, словно проверяя, можно ли мне доверять, а потом сказал:
