— Ты сказал, что думал, что я появилась в доме случайно, а теперь? — продолжала я, не в силах оторваться от этой мысли, словно она была заколдованной.
— Теперь я думаю, что Каспиан сам это устроил, заставив нас всех поверить, что это случайная история, в которой он влюбился в тебя по стечению обстоятельств. Прости, я тоже в этом виноват. Сам не понимал, как подыгрывал ему, — признался Теодор, его голос стал полон раскаяния, и я заметила, как он сжал кулаки.
Я почувствовала, как в груди нарастает гнев и предательство. Все это время я была пешкой в игре, о которой даже не подозревала. Каспиан манипулировал всеми нами, и я не знала, как с этим справиться.
— Ты не должен был молчать! — произнесла я, стараясь сдержать эмоции, которые бурлили внутри. — Если бы ты рассказал мне раньше, я могла бы подготовиться!
— Я не знал, что все так запутано! — ответил он, его голос звучал искренне, но в нем слышалась и растерянность. — Я думал, что ты просто случайность, а не часть этой игры.
Слезы, такие внезапные, катились по моему лицу, обжигая. Я верила в то, что он влюблен, верила, что его чувства так же взаимны, как и мои. Но теперь во что мне верить? Теодор был искренним, и почему-то его история казалась гораздо правдивее той, которую поведал мне Каспиан о двух влюбленных, разлученных кучкой надменных стариков.
Каждая капля слезы, скатывающаяся по щеке, приносила с собой горечь и разочарование. Я чувствовала, как мир вокруг меня начинает распадаться на куски, и в этом хаосе мне было трудно найти опору. Воспоминания о том, как Каспиан смотрел на меня, как его голос звучал, когда он говорил о любви, теперь казались далекими и неясными, как тени в полумраке.
— Почему? — вырвалось у меня, и я не могла сдержать дрожь в голосе. — Почему он не сказал мне правду?
Теодор шагнул ближе, его глаза полны понимания и сочувствия. Я видела, как он борется с собственными эмоциями, и это только усиливало мою боль.
— Возможно, он сам не знает, каково это — быть честным, — произнес он тихо. — Возможно, он боится, что правда разрушит все, что у вас есть.
— Но это не любовь! — воскликнула я, чувствуя, как гнев и обида переполняют меня. — Это манипуляция! Я не хочу быть частью игры, в которой я не знаю правил.
Теодор кивнул, и в его взгляде я увидела поддержку. Он понимал, что я чувствую, и это придавало мне сил.
— Ты заслуживаешь правды, Алисия, — сказал он, его голос был полон решимости. — И я помогу тебе ее найти. Мы вместе разберемся в этом.
Я глубоко вздохнула, пытаясь успокоить бурю эмоций внутри. В этот момент я поняла, что, несмотря на все сомнения и страхи, у меня есть кто-то, кто готов поддержать меня. И, возможно, это было началом чего-то нового — не только в моих отношениях с Каспианом, но и в моей жизни в целом.
Теодор сел на пол, облокотившись спиной о диван, на котором я сидела. Его светлая макушка оказалась прямо напротив меня, и я невольно запустила руку в его волосы, играя с ними, пока слезы продолжали течь.
— Не люблю, когда ты плачешь, — тихо произнес он, и в его голосе звучала искренность.
— Это потому что женщины рядом с тобой всегда остаются довольными? — попыталась пошутить я, как он обычно делал, стараясь разрядить атмосферу.
— Нет, просто твои слезы ранят меня. А до других мне нет дела, — ответил он, и в его словах я услышала искреннюю заботу.
— Зачем ты спросил о моих чувствах к тебе? — спросила я, чувствуя, как внутри меня нарастает напряжение.
— Просто хотел понять, — произнес он, его голос стал серьезным.
— Ты разозлишься, если я скажу, что даже после всего этого я в него влюблена? — спросила я, не в силах скрыть свои чувства.
— Нет, я этому даже рад, — ответил он, и в его словах прозвучала неожиданная легкость.
— Рад? — переспросила я, не веря своим ушам.
— Да, это значит, что ты не оставишь его, и мы вместе поможем ему не слететь с катушек и не дадим ему стать злобным поработителем мира. Знаешь, мне кажется, из него мог бы получиться классический злодей, как в книгах, — произнес Теодор с легкой усмешкой, и я не смогла сдержать улыбку.
В этот момент, несмотря на всю боль и смятение, я почувствовала, как между нами возникла связь, которая была крепче, чем просто дружба. Мы оба понимали, что находимся на грани чего-то большего, и это придавало мне сил.
Глава 17. Надежда
Наверное, уже приближался рассвет, но я все еще сидела в гостиной. Теодор тихо посапывал, сидя на полу и облокотившись на диван у моих ног. Мои пальцы, ища успокоения, без остановки касались его волос — это действие стало моей единственной связью с реальностью. Я терялась в мыслях, пытаясь найти ответы на вопросы о чувствах Каспиана и о том, сколько вообще было правды во всех его словах. Кольцо на руке теперь сдавливало палец, и я словно ощущала дискомфорт от его присутствия.
В голове крутились несколько вариантов, к которым я пришла. Первый заключался в том, чтобы сделать вид, что я совершенно не в курсе всего, и забыть разговор с Теодором. Выйти замуж за Каспиана и лишь надеяться, что последствия данного решения не угробят меня. Второй же вариант заключался в том, чтобы вывести Каспиана на чистую воду и швырнуть ему это кольцо в его наглое, вечно надменное лицо.
Каждый из этих путей казался мне одновременно и заманчивым, и пугающим. Я не знала, что выбрать, и это чувство неопределенности давило на меня, как тяжелый камень. Время шло, а я все еще сидела в этой тишине, окруженная своими мыслями и сомнениями. Теодор у моих ног зашевелился и я испуганно оторвала ото него руку.
— Продолжай, мне нравится, — промурчал Теодор, потирая глаза и зевая.
— Обойдешься, — упрямо ответила я, отдернув руку.
Теодор поднялся на ноги, потянулся, как кот, и с улыбкой посмотрел на меня.
— Не лучшее место для сна, вот в моей спальне в разы удобнее, — пропел он, подмигнув.
— Недождешься, — отрезала я.
— Ты не многословна, — заметил он с легкой усмешкой.
— Ты поможешь мне? — выпалила я, игнорируя его подколы.
Теодор приподнял бровь, его улыбка стала шире.
— Вижу, в этой светлой голове созрел план. И он не включает в себя трагическую гибель моего брата, верно?
— Нет, — ответила я, сжимая кулаки. — Я хочу, чтобы ему стало стыдно.
Теодор расхохотался, его смех разнесся по замку, как звонкий колокол.
— Ты словно ребенок! Стыдно? Моему брату? Ты это серьезно? У него это чувство атрофировано с тех пор, как он пошел в школу!
— Нет, ему будет стыдно! Ему должно быть стыдно за то, как он меня обманывал, — настаивала я, чувствуя, как внутри меня нарастает решимость.
— Поверь, если ты побежишь к нему и начнешь рассказывать о том, что я тебе сказал, он, скорее всего, придушит меня, а тебя заставит убедиться в подлинности его слов. Играть на его эмоциях — это как играть с огнем.
— Нет, я сделаю так, что он сам все расскажет, — уверенно произнесла я.
— Сам? — удивился Теодор, прищурившись.
— Да, зелье правды. Я дам его ему и заодно Синклеру. Если он виновен в исчезновении моего отца, я хочу знать правду.
— Ох, он учует твое зелье правды за километр, а его горький вкус сразу выдаст тебя. А как ты вообще планируешь заманить Синклера сюда?
— Мы замаскируем зелье в еде, — ответила я, уверенно поднимая подбородок.
— Поварята сдадут тебя, — усмехнулся он.
— Поспорим? — спросила я, приподняв бровь. — Конечно, мы не лучшие друзья с мохнатиками, но один из них точно мне поможет.
— Хорошо, если шерстяные тебе помогут, то как ты заманишь сюда Синклера? — продолжал он, явно заинтересованный.
— О, это сделает Каспиан сам, и я его в это убежу, — произнесла я с хитрой улыбкой.
— Что же, а ты коварна, — подметил Теодор, с интересом глядя на меня. — А где возьмешь слезу единорога?
— Она уже у меня есть, — ответила я, с гордостью поднимая подбородок. — Я давно подозревала, что вы оба что-то утаиваете.
