— Запечатать? — переспросила я, не веря своим ушам.
— Да, — грустно сказала Розе. — У нас не было выбора, иначе он бы погиб. Его магия нестандартная, поэтому и практики, и познаний в ней мало.
— А разве нельзя снять то, что ее сдерживает? — спросила я, надеясь на положительный ответ.
Розе задумалась, а потом поднялась, отряхивая подол платья.
— Мы и так с тобой заболтались, — сказала она. — Пора приступить к следующей свече.
Я почувствовала, как волнение снова охватывает меня. Мысли о Каспиане и его запечатанных силах не покидали меня, но сейчас я понимала, что у меня есть возможность помочь ему, если смогу развить свои собственные способности.
— Хорошо, — ответила я, стараясь сосредоточиться на предстоящей практике. — Что мы будем делать дальше?
Розе улыбнулась, и в ее глазах снова зажегся азарт.
— Теперь мы будем работать с зеленой свечой, — произнесла она, поднимая свечу с ярким изумрудным светом. — Этот цвет символизирует рост и исцеление. Я хочу, чтобы ты сосредоточилась на своих намерениях и представила, как твоя магия помогает не только тебе, но и другим.
Прошло почти три часа, и я смогла зажечь почти все свечи. Радость переполняла меня, а ощущение магии на кончиках пальцев было одновременно непривычным и приятным. День медленно подходил к вечеру, и солнечные лучи, пробиваясь сквозь окна, окрашивали комнату в теплые золотистые тона. Волнение нарастало внутри меня, когда я думала о предстоящем ужине. Я надеялась, что после него смогу поговорить с Теодором, обсудить все, что произошло за день, и, возможно, получить от него поддержку.
Когда я вошла в столовую, аромат свежеприготовленной пищи наполнил воздух. Госпожа Розе уже сидела за столом, и на ее лице играла улыбка.
— Алисия, как хорошо, что ты пришла! — воскликнула она, поднимая бокал. — Давай отпразднуем твои успехи в практике.
Я села напротив нее, и мы начали ужинать. Розе рассказывала о своих приключениях и о том, как она училась магии, а я слушала, погружаясь в ее истории. Время пролетело незаметно, но в глубине души я все еще надеялась, что Теодор появится.
Когда ужин подошел к концу, я взглянула на часы и поняла, что пора искать Теодора. Я встала из-за стола, поблагодарила Розе за прекрасный вечер и направилась к выходу.
— Ты куда? — спросила она, заметив мое беспокойство.
— Хочу найти Теодора, — ответила я. — Он не пришел на ужин, и я хотела бы поговорить с ним.
— Хорошо, — кивнула Розе. — Удачи тебе.
Я покинула столовую и начала обходить дворец, заглядывая в разные комнаты и коридоры. Но Теодора нигде не было. Тревога нарастала, как волны, накатывающиеся на берег.
Наконец, я решила спросить у слуг. В одной из комнат я встретила Софи, которая, как всегда, была занята делами.
— Извини, не подскажешь, где я могу найти Теодора? — спросила я.
Служанка покачала головой.
— Он покинул дворец еще днем, гаспожа, — ответила она. — И с тех пор не возвращался. Не знаю, куда он ушел.
Словно ледяная вода окатила меня, когда я услышала эти слова. Почему он не сказал мне, куда уходит? Почему не объяснил? Вопросы роились в голове, и я не могла избавиться от чувства беспокойства.
— Спасибо, — произнесла я, стараясь скрыть свои эмоции. Вернувшись в свою комнату, я почувствовала, как одиночество окутывает меня. В этот момент мне хотелось поговорить с Теодором, обсудить все, что меня беспокоило, но теперь я оставалась одна со своими мыслями и тревогами.
Я села на край кровати, глядя в окно, где вечернее небо постепенно темнело. Внутри меня росло ощущение, что что-то не так, и я не могла понять, что именно.
Глава 16.Горечь правды
Сон отказывался забрать меня в свои объятия, и я просто сидела у окна, зажигая и туша свечу, стоящую на подоконнике. В первый раз я не напрягалась, просто наблюдая за пламенем, но теперь сосредоточилась, увеличивая и уменьшая его, направляя пальцем вверх и вниз. Это было интересно, но я чувствовала, как силы начинают меня подводить, а в горле пересохло, как в пустыне. Графин на тумбе оказался предательски пуст, и будить Софию не хотелось — она и так постоянно порхала рядом, вечно спрашивая, нужно ли мне что-то еще.
Накинув халат, я направилась на кухню, но, дойдя до гостиной, услышала шум разбитой вазы и тихие ругательства у главного входа. Я сразу поняла, кому принадлежат эти проклятья, направленные к богам. И в подтверждение моим догадкам в гостиной появился Теодор. Его вид вызывал вопросы: рубашка была на половину расстегнута, волосы взъерошены, а весь облик кричал о какой-то болезненности. Но когда наши взгляды встретились, его лицо озарилось улыбкой.
— Я сплю? — спросил он, и я поняла по голосу быстрее, чем запах ударил в нос. Таренор был пьян.
— Нет, — тихо ответила я на его странный вопрос.
— Значит, ты спишь? — продолжал он, и мне показалось, что пора звать слуг и вызывать магическую дурку. Но все же я решила узнать, куда заведет этот странный разговор.
— Нет, — ответила я, стараясь сохранить спокойствие.
— Тогда в чем мы сне, если ты стоишь передо мной в одном коротком халате? — произнес он, изучая меня взглядом. Я свела руки на груди и опустила взгляд вниз. Тонкий светлый халат едва прикрывал бедра, и, наверное, не стоило выходить в нем, но я надеялась, что все спят.
— Вообще-то, на мне не только халат, но и ночное платье. И тебя это вообще не касается, не смотри, — резко ответила я.
— А если мне хочется? — с вызовом произнес Теодор.
— Теодор, — предупреждающе произнесла я.
— Прости, — он отвел взгляд и прошел к креслу, усевшись и вытянув открытую руку в воздухе. Через мгновение он схватил из воздуха появившуюся бутылку с красной жидкостью, а рядом со мной на диван в следующее мгновение приземлилось аккуратно сложенное одеяло.
— Как ты это делаешь? — спросила я, усаживаясь с ногами на диван и укутываясь в одеяло.
— Я призыватель. Могу призвать все материальное, если точно знаю, где это находится, — ответил он с легкой гордостью.
— А людей? — поинтересовалась я.
— И их, но на это уходит больше сил, — сказал он, потянувшись к бутылке.
— Почему не пришел на ужин? — спросила я, пытаясь понять его поведение.
— Не смог, — ответил он, глядя на меня с легкой грустью.
— Почему? — настаивала я.
— Мне потребовалось больше времени, чтобы все обдумать, а мои запасы в этом доме, — он потряс бутылкой, — почти кончились.
— Ты оставил много вопросов. Объяснишься? — спросила я, стараясь сохранить спокойствие.
— Тебе это не понравится, — ответил он, избегая моего взгляда.
— Пускай. Я устала ничего не понимать. Сначала Каспиан говорит одно, а потом делает совершенно противоположное. Потом все снова меняется, и мне надоело мучиться в догадках.
— Можно, перед тем как я тебе все расскажу, кое-что спрошу? — произнес он, наклонившись ближе.
— Хорошо, — согласилась я, хотя внутри меня нарастало беспокойство.
— Я тебе нравлюсь? — спросил он, его голос звучал серьезно.
— Я не понимаю тебя, — ответила я, чувствуя, как сердце забилось быстрее.
— Я нравлюсь тебе, Алисия? Все просто, — настаивал он, его глаза искали ответ.
— Теодор, я скоро выйду замуж за твоего брата. Это неуместно, — произнесла я, стараясь быть твердой.
— Ответь, — настаивал он, не отводя взгляда.
Все было на поверхности и казалось очевидным, но при этом так неправильно. Теодор был как ясный день — теплый и веселый. В такие дни хочется быть игривым, делать глупости, прыгать, отрываясь от земли в попытке коснуться солнечных лучей, купаться в озере нагишом и смеяться. В такие дни даже грусть воспринимается по-другому: теплый вечер обнимает и успокаивает, как мягкий плед, позволяя всплакнуть и отпустить все тревоги.
Но Каспиан был его полной противоположностью. Словно ночь, он был таинственным и порой пугающим. Ночью особенно хочется быть откровенным, не прячась, делиться тайнами и болтать до утра. Ночью хочется поддаться желаниям и освободить внутренних демонов.
