Тьма. Том 8 (СИ) - Сухов Лео

А над нашим уголком площади завис очень мощный щит. Это уже цесаревна постаралась. Но главное укрепление создала Авелина. Щит она поставила поперёк улицы, площадь у него была небольшая, поэтому и сам щит должен был получиться очень крепким… Но я слишком хорошо знал, как быстро его истощают постоянные атаки.

Поэтому выставил множество маленьких щитов перед защитой Авелины. Надо было только не забывать их постоянно обновлять. Да, такие щиты в лучшем случае выдержат один удар. Зато я мог их делать быстро и в большом количестве.

Все щиты были, естественно, односторонними. Да, они требовали больше теньки, зато пули и плетения свободно проходили наружу, в сторону врага. А наоборот — ни-ни. Чтобы ни одна когтистая лапа, ни один острый клык не пробился внутрь.

Ну… Если рисовать идеальную ситуацию, конечно. Так-то если пробьют, то пробьют.

А потом наступила тишина. Люди были на своих местах, техника — тоже. Мерно урчали двигатели броневиков, бесшумно скользили световые пятна прожекторов в темноте. Мы ждали. Прошло пять минут. Десять.

Слышно было лишь дыхание людей, рокот двигателей и шипение помех в рациях. Из темноты за баррикадами не доносилось ни звука. Ни воя, ни рыка.

А потом земля дрогнула.

Сначала это был глухой ритмичный гул, похожий на далёкие удары гигантского молота. Затем он перерос в оглушительный топот. Нервно заметались лучи прожекторов, и в их свете стало видно, кто к нам пожаловал.

Гигантские копытные туши, ростом в холке метров пять. Ну то есть, как два человека в высоту. Их спины оказались выше окон вторых этажей. Шкуры были покрыты косматой свалявшейся шерстью, а по крепости, готов поспорить — могли бы посоперничать со сталью. Большущие головы венчали сверху костяные наросты и рога, по размерам похожие, скорее, на стволы молодых деревьев.

Всего их было десять. Десять живых гор, несущихся на нас по прямой.

А за ними, заполняя улицу от стены до стены, плыла, клокотала и шипела чёрная бесформенная масса. Сотни и тысячи более мелких тварей. А главное, в этой скученности даже нельзя было разобрать, кто есть кто. Просто река плоти, клыков и когтей, которая волна за волной катилась вслед за живыми таранами.

Первыми по зверью ударили крупнокалиберные пулемёты. И с броневиков, и со стен «Рубежа» — практически одновременно. Трассирующие пули, словно нити адского шитья, вошли в серую массу гигантов. Они впивались в толстенные шкуры, вырывая куски мяса, но звери даже не притормаживали. Ревели от боли и ярости, из ран хлестала кровь, но безумный забег продолжался. Это было сюрреалистическое зрелище: огромные туши, которых прямо на ходу рвёт на куски, а они не останавливаются.

И вот, наконец, первый из гигантов споткнулся, вызвав у меня вздох облегчения. Его могучие ноги подкосились, и он рухнул вперёд с оглушительным грохотом, перегородив собой половину прохода. А на его судорожно дёргающемся теле заплескалась чёрная река. Мелкие твари с визгом и рыком набросились на сородича, жадно пожирая ещё живую плоть. Картина была настолько мерзкой и противоестественной, что я порадовался отсутствию плотного ужина.

Но далеко не все обладали подобной брезгливостью. Девять остальных гигантов, не обращая внимания на пир позади — и по-прежнему не сбавляя темпа — достигли щитов. Причём мои поделки если и заметили, то походя снесли, почти не замедлившись.

А вот в щит Авелины врезались со всей дури. И тоже ведь странная картина: огромные животные натыкаются на что-то невидимое прямо в воздухе.

Впрочем, удар был слышен физически. Да и щит Авелины ощутимо дрогнул. А гиганты начали биться в него головами в попытках проломить.

Правда, один из них практически сразу рухнул, как подкошенный. Видимо, шею сломал в момент столкновения со щитом. Впрочем, это не помешало ему истекать кровью из развороченного пулемётной очередью бока. И делать это прямо у края невидимой стены, пропитывая алым снег, укрывающий землю.

А ещё от его крови и останков валил пар, мешая рассмотреть, что там происходит. Я смог разве что увидеть, как остальная масса зверья докатилась до щита Авелины.

Стрельба стала сплошным оглушительным гулом. Стену огня поддерживали все, кто мог держать в руках оружие. Сверху, со стен, полетели гранаты. И не только со стен. Несколько защитников Болотистого, укрывшись за углами ближайших домов, метнули снаряды в гущу зверья, копошащегося за мёртвыми гигантами.

Взрывы разорвали ночь яркими вспышками. В воздух взметнулись брызги крови и клочья плоти. А в толпе зверей образовались бреши. Однако их мгновенно заполняли новые и новые «изменыши».

Дикие твари шли вперёд, не считаясь с потерями, подминая собратьев и пожирая павших.

Цесаревну это адское зрелище, видимо, тоже впечатлило. У меня за спиной кто-то в высшей степени цензурно выругался. А затем Александра метнула вперёд плетение, и пространство перед щитом Авелины взорвалось огненным штормом.

Это не были мои маленькие шарики. Это был вихрь из чистого пламени, который испепелял всё на своём пути. Воздух заколебался от жара посреди снегов, а в нос ударил смрад горелой плоти.

Не теряя времени, я присоединился: стал швырять в проход воздушные лезвия и огненные шарики, разогретые до максимума. Они, конечно, не могли сильно повредить гигантам, зато успешно справлялись с тварями помельче. Лишь бы щит Авелины продержался как можно дольше.

Но самым эффективным оказался, как ни странно, Арсений Булатов. Он метал молнии. Выглядело так, будто он делает это чуть ли не глазами. Сначала Булатов разворачивал плетение у себя перед лицом, а затем — мгновенно отправлял его в полёт.

Эти молнии прошивали насквозь даже тела гигантов, заставляя их биться в конвульсиях. Один, второй… Жаль, заготовок у Арсения было не так много. Зато благодаря его стараниям, давление на щит Авелины на какое-то время ослабло. А более удачливые звери, между тем, доделывали работу за нас, растаптывая тех «изменышей», кто лежал на земле, содрогаясь в конвульсиях.

Очень скоро узкий проход на площадь превратился в ад. Узкая улочка стала горнилом, где смешались свинец, сталь, магия, плоть и кровь. Трассирующие пули сливались в сплошные светящиеся линии, выжигающие рисунок на сетчатке. Вспышки взрывов и плетений ослепляли. А на уши давила какофония: рёв зверей, крики людей, грохот выстрелов и оглушительные удары туш о щит Авелины.

Не помню, сколько длился этот бой. Помню, как бойцы стали палить в небо, когда об щит цесаревны ударились несколько птиц. Помню, как впервые за долгое время почувствовал опустошение, потому что слил больше половины запасов теньки. Помню, как ещё подумал, что всегда могу взять автомат, если останусь совсем без плетений.

Благо, обычным бойцам регулярно подтаскивали ящики с патронами. В основном, подростки и женщины, не принимавшие участия в бою. Боезапас, прихваченный с собой, как-то слишком быстро расходовался.

А потом зверьё закончилось…

Выжившие «изменыши» бросились прочь, скрываясь на тёмных улицах Болотистого. А те, что умерли — так и остались лежать грудой в проходе. По площади растекалась одна большая лужа крови, медленно пропитывающая снег.

А люди стояли, ошарашенно вслушиваясь в ночную тишину. Видимо, все, как один, пытались поверить в то, что всё закончилось, а мы ещё живы.

— Знать бы, сколько зверья до нас не добралось!.. — Саша, в кои-то веки уставшая и с тёмными кругами под глазами, совершенно не по-царски плюхнулась в одно из наших с Авелиной кресел в кузове. — Нам ведь утром с ними разбираться на ходу придётся…

— Нам бы для начала разобраться с тем завалом, который на улице теперь образовался, ваше высочество… — не менее устало заметил Арсений.

— Да ладно тебе! Нельзя быть взрослым людям и за мамку, и за няньку. Местные и сами знают, что делать!.. — отмахнулась Саша.

И так оно и было. Пока мы пытались прийти в себя, со стороны «Последнего Рубежа» показалось несколько человек с огнемётами. Добравшись до бывшего места боя, они начали поливать груду трупов горючей смесью. Палёной шерстью и горелым мясом и без того воняло. А после «уборки» стало только хуже.