Тьма. Том 9 (СИ) - Сухов Лео

— Ну…

— Баранки гну! Правду давай! — нахмурившись, потребовал я.

— Да… Ну… — Енот мялся под моим взглядом, а затем глубоко выдохнул и решился: — Тут дело такое, ваше благородие, что кинули тогда моего деда… Никто в том отряде и не думал, что выживут они с товарищами. Вот и вышло, что их оставили вместе с частью вещей, которые исследователи не пожелали с собой тащить. С таким расчётом, видимо, что, если получится, на обратном пути заберут. Вот…

— Так и?

— Ну а дед продышался… И товарищей выходил. Оружие у них, уходя, исследователи прихватили. А вот охотничий лук-то никто не подумал забирать. И он, значит, луком подбил дичь, которую они дальше ели с приятелями, чтобы выжить. А потом они сил набрались, брошенные вещи забрали, ну и пошли на юг.

— Вот что тебя волнует! — догадался я. — Понимаю и не осуждаю… Ценности взяли, чтобы дикарями не идти.

— Да, так и было… — покаянно кивнул Енот. — Часть вещей в Туре обменяли на припасы. Часть с собой донесли. Там зарисовки были, фотокарточки, которые я в детстве смотрел… До сих пор где-то у брата лежат на чердаке…

— Так, с фотокарточками разберёмся. Всё равно за давностью лет не осудит никто! — усмехнулся я, похлопав Енота по плечу, чтобы не переживал. — А теперь второй вопрос. Почему ты уверен, что ромеи дальше на восток пойдут?

— Это только догадки, ваше благородие, — признался Енот.

— Да мне и догадки подойдут. Давай уже, колись!.. — с успокаивающей улыбкой потребовал я.

— Я, честно говоря, только по рассказам сужу… Его благородие Бубенцов говорил же, что ромей, который из двух беглецов главный, странно себя вёл при встрече: морщился, голову руками трогал… А вы сказали, что ему бы на юг уже надо подаваться. Я услышал тогда и запомнил. Ну а дед говорил, что этот Цоековский так же себя вёл. Морщился, жаловался всё время, что голова у него болит. А как до Енасея добрались, Цоековский совсем дурной стал. Людей бросал, кто идти не может. Ценные вещи оставлял по пути, тоже без жалости. И всё требовал не останавливаться. Гнал отряд без продыху, устраивая вместо ночёвок четырёхчасовые привалы…

— А вначале он не такой был? — догадался я.

— Да, поначалу добрый был, весёлый. В Серых землях, правда, веселиться сходу перестал, — пояснил Енот. — Жаловался, что голова болит постоянно. И чем дальше, тем больше.

Я вспомнил то, что удалось почитать по дефектам чёрного сердца. Или, как здесь говорили, его изъянам. Один из них давал отличные возможности достигнуть высоких рангов. Однако имелся у этого изъяна побочный эффект. Чем дальше на территорию Тьмы или в Серые земли — тем сильнее болит голова.

И всё же многие богачи обращались в лекарни за сердцем с этим изъяном. Благо, достоинства в их случае перевешивали минусы. Но поголовным спросом изъян не пользовался. А почему? А потому что двусердый дворянин — в первую очередь, воин и защитник. Он, по определению, должен воевать с отродьями. А как воевать, если чем глубже лезешь в земли, поражённые Тьмой, тем невыносимей болит голова?

В итоге, такое двусердие, полученное в лекарне, давало лишь личное дворянство. Детям, чтобы они стали дворянами, всё равно пришлось бы рисковать. И выбирать варианты чёрного сердца, более подходящие для будущей службы.

Иногда похожие «побочки» наблюдались и у потомственных дворян, использовавших иные схемы проращивания. Правда, у всех народов подобное считалось позорным недугом. Ещё и похлеще срамной болячки: ну где вы видели воина, падающего в обморок, к примеру, при виде крови?

— … А чем дальше, тем жёстче! Будто одержимый стал! — между тем, продолжал Енот. — И шёл, совсем почти не останавливаясь. Вот как дело было, ваше благородие.

— Печально, но случается. Значит, они в горы шли?

— Да, ваше благородие.

— Хотели найти сердце Тьмы? — уточнил я.

— Хотели… В смысле, нет! Ничего подобного! — Енот слишком поздно опомнился.

Невинные вопросы хороши тем, что если их задать в нужное время, нужным тоном и с нужным настроением — собеседник не учует подвоха. Ответ сам сорвётся с губ и выдаст истинное положение дел.

Это уже потом придёт понимание, что проболтался.

— Да ладно, я и сам уже догадался, — отмахнулся я. — Завтра поедем в эту твою Туру. Чего нам там ждать, если по-честному?

— Да сложно сказать, ваше благородие… Город небольшой. Больше половины населения — эвенкилы и другие местные. Русских мало. Но с югом торгуют через десятые руки. Власть никакую не признают, живут замкнуто… Однако гостей принимают.

— Не враги и не друзья… — кивнул я. — Ладно. Спасибо, что поделился!

— Да не за что, ваше благородие… — вздохнул Енот, явно чувствуя себя виноватым, что сболтнул лишнего про деда.

— Я никому не расскажу, не переживай! — пообещал я, вызвав у разведчика вздох облегчения. — Ну и да, по-хорошему, твой дед был в своём праве.

По поводу того, что хитростью заставил Енота разговориться, я чувства вины не испытывал. Как там писал мне наш многоуважаемый царь? Серые земли — удивительное место, способное подарить глубокие знания о природе Тьмы.

Если уметь смотреть по сторонам и внимательно слушать. И, конечно, если не упускать возможности. Вот я и не собирался эту возможность упускать. Пройти по следам одного из Цоековских, искавших сердце Тьмы, которое вроде как сказка и выдумка? Пожалуй, я бы никогда не простил себе, если бы смалодушничал и не решился.

И даже то, что я рискую не только своей жизнью, но и жизнью жены — меня не остановило. Всё-таки нас сопровождали очень сильные двусердые. Если уж они не смогут защитить в этом походе, который вдруг обрёл вторую цель, то кто тогда?

Глава 11

[Помехи]

[Помехи]

[Помехи]

[Помехи]

Город и вправду стоял на острове, в месте слияния рек. И было видно, что этот остров насыпали люди, а не природа. Очень уж ровные склоны, да и сама поверхность. Природа обычно к таким вопросам подходит с фантазией. А вот человек — да, вечно тяготеет к прямым линиям.

А ещё город Тура был совсем не таким, как другие городки Серых земель. В них я видел суровые бетонные коробки, серые стены и мощные укрепления. А здесь кипела дикая, будто плещущая за края жизнь.

Впрочем, в облике Туры было много непривычного.

Начиная прямо с городской стены. Мы, русские, построив стены из кирпича или известняка, ещё обычно белили их. Для красоты, значит, и живописности. А в довесок возводили круглые башни с пологими крышами. Здесь же всяким украшательством не заморачивались. Натаскали откуда-то каменных глыб, грубо обтесали, ну и сложили стену метров десять в высоту.

Впрочем, приглядевшись, можно было заметить железные балки и бетонные укрепляющие столбы. Явно более современная достройка. Но, что самое удивительное, новострой выглядел органичной частью укреплений, а не чужеродным вкраплением.

Это бывает, если делом занимаются люди, чувствующие основную постройку. Ну или когда строители не просто делают работу, а знают, что делают её для себя.

И так здесь, несмотря на общую дикость, было во всём. За стеной и башнями, за отвалом берега, ведущим к воде, за арками и воротами тщательно следили. Заботливо меняли выпавшие камни, латали трещины и обновляли раствор. Жители Туры любили защищавшую их стену, как живую.

С местными мы, кстати, познакомились раньше, чем с городом.

На льду, вдоль берега, были раскиданы шатры и чумы. Рядом, куда ни глянь, виднелись олени. Одни пытались раскопать что-нибудь съедобное на льду. Другие тянулись к кормушкам, куда уже была навалена еда. А третьи просто бродили по льду с задумчивым видом. Всё это дикое благолепие окружали деревянные сани, поставленные рядами и утопающие в снегу.

Чтобы добраться до ворот, пришлось, снизив скорость, просочиться через огромное стойбище. Наше появление, конечно, вызвало любопытство, но, в основном, у местных детей, в тёплых шубках похожих на круглобоких медвежат.