Ну серьезно: не Роувард же со всем этим ванну принимает и волосы намывает!
— С утра уже сбегала, как только его величие рассказали про бал.
Да уж…Наверное, для кого-то это предел мечтаний — попасть на бал со знатью. А я бы вот лучше со свечами посидела.
Погружаюсь в горячую воду, и по телу разливается блаженство. Аромат действительно чудесный — что-то цветочное с нотками ванили. Улька принимается намыливать мои волосы, бормоча что-то о том, как важно, чтобы они хорошо укладывались.
Хм… Аромат. А что, если… Если не только простые свечи делать, а, например, с разными травами: тогда получатся и успокаивающие, и тонизирующие, и… Можно сказать, продолжу дело старого свечного мастера, только без магии.
Улька трет, намывает, кажется, миллион раз промывает мои волосы, так что мне уже выть хочется от всех этих процедур.
После ванны Улька заставляет меня намазать все тело специальным кремом:
— Чтобы кожа сияла! И чтобы платье легло идеально!
Платье… Роувард же еще в тот раз купил платье, которое показалось мне чересчур дорогим и роскошным, чтобы куда-либо его надеть. Неужели он уже тогда догадывался, что так может повернуться дело? И, получается, сразу собирался меня с собой взять?
Но если мне все это казалось сложным и утомительным, то после завтрака-обеда я понимаю, что это были цветочки. Я уже даже не замечаю, что там со мной делает Улька, но когда я смотрю в зеркало, понимаю, что это того стоило! Кожа действительно словно светится изнутри, а губы приобрели нежный розовый оттенок.
— Ай! — вскрикиваю, когда Улька слишком сильно затягивает шнуровку платья на спине.
— Прости-прости! — спохватывается она. — Но должно быть идеально! Ты же идешь с самим драконом! К мэру!
Улька носится вокруг меня как заведенная, то и дело поправляя складки платья и что-то бормоча себе под нос. Провожу ладонью по нежному шелку цвета морской волны. Тогда, в лавке, я и подумать не могла, что действительно надену его.
В чем я точно оказываюсь тверда — я отказываюсь от сложной прически. Забранные от лица пряди, слегка накрученные локоны и аккуратная заколка. И хватит!
Дверь распахивается без предупреждения. Улька отпрыгивает от меня, а я оборачиваюсь.
— Марика нам… — Роувард замолкает на полуслове и замирает, глядя на меня.
Глава 44
— Улька, ты свободна, — не сводя с меня взгляда, говорит Роувард.
Я тоже как зачарованная смотрю на дракона. Меня ураганом накрывает то, что клубится в его глазах. В них читается неприкрытое восхищение и желание… сорвать платье, а потом плюнуть на этот бал к чертовой матери.
Не знаю, чем я ощущаю эти все эмоции Роуварда, но я ни на секунду не сомневаюсь, что это так и есть. А еще, что внутри меня отзеркаливаются те же чувства, потому что черная сорочка Роуварда с тонкой изысканной вышивкой по вороту и манжетам подчеркивает размах плеч и широкую рельефную грудь, во сто крат усиливая мужественность дракона.
И если между нами и до этого было вот это ненормальное, нелогичное притяжение, то сейчас оно оказывается натянутой струной, которая звенит при каждом нашем вдохе или движении.
Роувард первым прерывает наш безмолвный диалог, который грозил перейти в пожар.
— Зря я сомневался в умениях горничной, — улыбается он, практически мгновенно оказываясь позади меня.
Мы снова пересекаемся взглядами, только теперь через зеркало. Он возвышается надо мной огромной скалой, но при этом не давит, а как будто показывает всем своим видом, что я не одна. Он — рядом. Он — за мной. Роувард как будто чувствует, что мне не хочется идти на этот дурацкий бал мэра. Бал, от которого мне не стоит ждать ничего хорошего.
— Но ты знаешь, невозможно из обычного камня ни при каких условиях получить бриллиант, — он улыбается и мягко пальцами отводит мои волосы назад, слегка касаясь шеи, отчего я прикрываю глаза, у меня перехватывает дыхание, а по телу словно пробегает множество маленьких искорок. — А я сейчас перед собой вижу именно бриллиант чистейшей воды.
Моей груди касается прохлада металла. От неожиданности распахиваю глаза и вижу, что Роувард застегивает на моей шее потрясающей красоты опаловое ожерелье. Камни мерцают и переливаются, словно пойманные в драгоценную сеть звезды.
Центральный опал, покоящийся в ложбинке между ключицами, вспыхивает то небесной лазурью, в точности повторяющей оттенок моей радужки, то изумрудной зеленью весеннего леса, то загадочными всполохами северного сияния.
— Оно… прекрасно, — только и могу выдохнуть я.
— Но не может сравниться с красотой твоих глаз, — отвечает дракон. — Позволь, я продолжу.
Так же, едва дотрагиваясь до внезапно ставшей очень чувствительной кожи, Роувард вдевает мне серьги с маленькими опаловыми капельками. И лишь когда он делает шаг назад, я понимаю, что дышала через раз. Может, проблема в туго зашнурованном платье?
— Сапожки ждут тебя внизу, как и я. Не задерживайся надолго, нам не стоит слишком сильно опаздывать, — дракон почти невесомо касается губами открытого места у самого основания шеи и выходит из комнаты.
Мне требуется несколько минут, чтобы прийти в себя и унять дрожь. Пытаюсь вспомнить, были ли в моей жизни подобные ситуации и… не могу. Муж не дарил мне ничего, дороже серебряных сережек-гвоздиков с фианитами. Даже обручальные кольца мы покупали в складчину. Что уж говорить о том, чтобы вот так надевать. Интимно. Чувственно. Со знанием дела.
Черт возьми… сколько таких впечатлительных девчонок было в жизни этого дракона? Скольким он надевал украшения? И что это за странное чувство пускает корни в моей груди? Ревность?
Этого мне еще не хватало!
Делаю несколько глубоких вдохов и выдохов, спускаюсь и покорно жду, пока Улька поможет мне обуться, потому что после того, как она затянула на мне платье, я наклониться не в силах.
Роувард сам накидывает мне на плечи плащ, аккуратно натянув на голову капюшон, чтобы я не замерзла, и мы выходим на заснеженную улицу, которую уже ласково обнимают студеные зимние сумерки.
К моему удивлению, в этот раз Роувард не собирается вести меня пешком — он помогает мне сесть в карету, а потом устраивается напротив.
Экипаж покачивается на неровной мостовой, и на одной из кочек меня подкидывает так, что я чуть не оказываюсь на коленях у Роуварда. Он успевает меня подхватить, но когда я хочу вернуться на свое место, не отпускает, усаживая рядом так, что наши локти и бедра неизбежно соприкасаются.
Тепло его тела, едва уловимый запах можжевельника и чего-то терпкого, древесного, будоражит. Я безумно радуюсь, что в полумраке не видно, как я покраснела, да еще и улыбаюсь, как впервые в жизни влюбленная девчонка-подросток.
Так… Отставить эти мысли. Глупости какие.
“Никакие не глупости. Может, и правда впервые”, — вновь звучит ворчливый голос в голове.
Ну вот. Думала еще, что слишком легко отделалась при попадании сюда. Оказывается, нет, похоже, все же спятила.
Мы оказываемся в самом дорогом квартале Хельфьорда. Марика точно не была тут ни разу. Дома все каменные, как минимум двухэтажные, а то и с мансардами, украшенные лепниной и огороженные забором.
Мы останавливаемся у белоснежного особняка, единственного, около которого стоят фонари, в которых светятся огоньки. Похоже, магические. Надо же, на себя Гриндорк денег не жалеет, только на город. Удивительно, что у него не нашлось восковых свечей. Правда, что ли, совсем проблемы с ними?
Роувард выходит первым и подает руку. Когда мои пальцы ложатся в его ладонь, я понимаю — вся дрожу, как осиновый лист. Еще бы… Бал в моей жизни точно первый. И хорошо, если мне не придется танцевать — этого позора я точно не переживу.
Дракон ободряюще подмигивает:
— Да начнется игра, — шепчет он, склонившись к моему уху.
Да уж. Ему-то что, наверняка это только развлечение для него. А вот мне это может стоить жизни, если не моей, то Аурики. Но я напряженно улыбаюсь в ответ.
