Наследие древнего (СИ) - Четвертнов Александр

Черногорский присоединился к атаке, его ледяные цепи обвились вокруг ног фон Штальберга. Немец споткнулся, упал на одно колено. Бестужев не упустил момента — огненный удар в грудь, и фон Штальберг рухнул на землю.

Фреир почти добрался до грузовика. Василий и Николай бросились перехватывать, но лысый изогнулся, его пальцы мелькнули в воздухе. Дымовая завеса взорвалась между ним и моими бойцами. Они закашлялись, потеряв противника из вида.

Изольда метнула кинжал. Лезвие просвистело сквозь дым, но Фреир уже нырнул в кузов грузовика. Двигатель взревел. Машина сорвалась с места, покрышки визжали по асфальту.

— Ловите лысого! — заорал я, но было поздно.

Грузовик петлял между завалами, уклоняясь от магических атак. Шереметьева выпустила огненный шар, но машина свернула, и заклинание ушло в молоко. Грузовик скрылся за поворотом, растворяясь в дыму пожаров.

Астрид поднялась на ноги, кровь текла из разбитой губы. Её волосы растрепались, форма была порвана в нескольких местах. Но глаза горели ненавистью.

— Ты пожалеешь, — прошипела она, готовясь к новой атаке.

Шереметьева и Черногорский навалились одновременно. Ледяные цепи схватили валькирию за руки и ноги, огненные кольца сжались вокруг торса. Астрид рванулась, её аура вспыхнула, пытаясь разорвать путы. Но двое архимагов держали крепко.

Жандармы подбежали с магическими наручниками — артефактами подавления силы. Защёлкнули на запястьях Астрид. Она взвыла от бессильной ярости, но магия угасла, заблокированная артефактами.

Фон Штальберга скрутили трое — Бестужев, Бутурлин и великий князь. Немца тоже заковали, бросили на землю рядом с Астрид.

Вокруг сбежалась толпа. Солдаты, маги, медики — все в шоке от произошедшего. Союзники, которые только что спасли город, оказались врагами. Герои норвежцы на самом деле преступники.

Астрид подняла голову, её взгляд встретился с моим. В глазах плескалась чистая, концентрированная ненависть.

— Ты пожалеешь, — повторила она тише.

Я присел на корточки рядом с ней, улыбаясь.

— Вряд ли. Видишь ли, я уже однажды умирал. Опыт оказался неприятным, но поучительным. Теперь я знаю, как избегать повторений.

Я коснулся её виска, пробежался пальцами по золотистому локону волос. Затем встал, отряхивая колени. Великий князь стоял посреди площади, опираясь на трость. Лицо его было бледным, губы поджаты.

— Кто-нибудь, — произнёс он медленно, чётко выговаривая каждое слово, — объяснит мне, что здесь произошло?

— Ваше высочество, мы с графом Орловым накануне штурмовали бункер. Там обнаружили оборудование для открытия порталов и призыва существ. Оборудование было помечено такими же символами, как на этих грузовиках. — Начал Бестужев. — Я вам всё очень подробно расскажу, но лучше не здесь. А ты Кирилл езжай, отдохни, ты сегодня нам очень помог.

Мне взглядом показали, чтобы я ушёл и оставил их тут. Пожал плечами, кивнул всем присутствующим и развернулся к своим людям.

— Домой, — выдохнул я, когда ко мне подошёл Николай.

— Вот же мымра! — тут же подхватила меня под руку Изольда. — Ещё чего-то из себя строила, а сама дешёвка и предательница. Гладила тебя по руке…. Тебе понравилось, Кирилл?

Я не слушал, просто шёл. Долгий, изматывающий день. Очень хотелось отдохнуть, поесть, привести себя в порядок. Теперь Бестужев просто обязан мне Грецию. Некрополь, мои вещи, сила… Улыбнулся и залез в машину.

Пётр Алексеевич Бестужев, дворец императора

Пётр Алексеевич сидел в приёмной государя и предавался грустным размышлениям.

Он рассказал всё, что знал про Огонь-Догановского и его эксперименты. Рассказал о войне с ним, о победе, о бункере с Черепом. Рассказал это великому князю, самому императору, Бутурлину и целой своре следователей и дознавателей из жандармерии, контрразведки, тайной канцелярии и прочих служб. Все эти люди были в генеральских чинах.

Сейчас вся эта толпа совещалась у государя в кабинете, а Бестужев ожидал решения в приёмной. Кто другой сказал бы, что его выжали досуха, но для Бестужева это не было чем-то из ряда вон. Он был одним из тех, кто точно также допрашивал других. Так что оказаться на месте свидетеля, хоть и было новым опытом, но Пётр Алексеевич был к этому подготовлен.

Потому думал он не о прошедшей беседе, а о графе Орлове. Вот где загадка. Кирилл из загадочного юноши, начавшим восстановление рода Орловых, превратился в Загадочного, именно так, с большой буквы, мужчину. Пусть и прошло всего полгода.

Вот, скажите на милость, откуда у парня со вторым рангом сил столько, чтобы выдерживать четыре схватки подряд? Сначала битва у Огонь-Догановского, потом бункер Черепа, затем зачистка в центре города и схватка с предателями норвежцами. Не всякий архимаг или архимагистр способен на такое. Вон, самому Бестужеву это далось крайне трудно, а Кирилл спокойно сел в машину и поехал домой.

Как это возможно? Нет, он, конечно, не архимаг. Невозможно им стать за такое время. Но…. Артефакт! Точно, он же использовал постоянно артефакты, даже на аукцион за ними приходил…. Может, и в этот раз что-то из наследия его деда? Ефим всегда был прижимистым, особенно на тайны. Так что мог сохранить что-то в запасниках.

Спросить его, что он дал внуку? Так не расскажет, улыбнётся только и позовёт пить медовуху. Но, если так думать, то парень должен быть просто увешан артефактами, как новогодняя ёлка, а это не так.

Бестужев прекрасно знал, как в бою двигаются люди с артефактами. Они же мешаются и отягащают, особенно сильные. А тут была лёгкость в движениях, словно в танце. Значит у юного Орлова артефактов не так уж и много.

«Кто ты, Кирилл, — мысленно спросил сам себя Бестужев, и тут же ответил: — Загадка».

Но, несмотря на интерес, Пётр Алексеевич не стремился разгадать тайну всеми способами. Слишком многим он оказался обязан Орлову. Оказался и признал это.

Без Кирилла не могло быть и речи о победе над Огонь-Догановским. Его помощь в бункере сыграла решающую роль. Да везде, абсолютно везде юноша играл ключевую роль, и Бестужев это понимал. Более того, он понимал, что это единственный стоящий союзник, который у него остался.

А, чего хитрить, вообще единственный союзник.

Нет, так-то, после победы в родовой войне все вернутся обратно и будут заглядывать Бестужеву в рот. Власть в партии тоже останется, но как доверять всем этим людям, которые однажды отвернулись от своего вожака? Да никак. Использовать их в своих раскладах и только, а доверять Пётр Алексеевич теперь мог только двум людям. Старому другу Ефиму и его внуку Кириллу Орловым.

Только о каком доверии может идти речь, если Бестужев будет только брать? Орловы рано или поздно отвернутся от него в таком случае. Не так работают отношения у аристократов, даже в дружбе. Потому Пётр Алексеевич собирался сделать то, что обещал, а именно организовать поездку в Грецию.

Он уже закинул удочку великому князю, обмолвился об этом по дороге во дворец. Повторил просьбу императору, пока не пришла свора дознавателей. Но, чувствовал, что этого мало.

«Не разрешат, — думал Пётр Алексеевич, качая головой в такт мыслям, — слишком много загадок вокруг Кирилла. Это проблема».

Развить мысль он не успел. Дубовая, резная дверь тяжело отворилась и толпа людей в мундирах потекла через кабинет к другой двери в коридор.

Они не обращали внимания на Бестужева, лишь некоторые бросали на него сочувствующий взгляд, а один так искренне покачал головой.

«Всё плохо, — понял Пётр Алексеевич, провожая взглядом грузного генерала от контрразведки, — Соколов бы не качал головой просто так. Осталось только понять, в отношении меня, или Кирилла».

Бестужев посмотрел на секретаря императора, который прекратил шелестеть бумагами при появлении генералов, и тот глянул на монитор, а потом развёл руками. Бестужева в кабинет не приглашали.

Пётр Алексеевич не успел обдумать новые факты, как в приёмную вышел великий князь.