Деревенщина в Пекине 3 (СИ) - Форд Крис

— Если не секрет, почему? — оживляется студент. — Вы же методически с ними вообще… как лев и кит. У вас же не может быть процессуальных конфликтов, вы же не пересекаетесь. Один командир не любит другого? Если секрет — не отвечайте.

— Дело не в личных взаимоотношениях руководителей. Это системное противоречие на методологическом уровне.

— А-а-а.

— Да. Ты не в Штатах. Здесь роль Партии и идеологии далека от нуля. В отличие от них.

Фэн Ин делает глоток кофе и смотрит на полицейских. Женщины сидят с бесстрастными лицами, не выступая полемику.

Капитан продолжает:

— Вы согласитесь, что в рамках уголовного процесса за соответствующее финансовое стимулирование в различных, скажем так, колоритных районах и регионах Китайской Народной Республики чёрное с завидной регулярностью превращается в белое, и наоборот?

Хуан Цзяньру нарушает молчание:

— Вы не будете возражать, если перейдем на «ты»? Возраст примерно одинаковый, разница в званиях в одну звезду.

— Конечно, — кивает Фэн. — Мы тут не для формализма.

— Я тебя услышала и спорить не собираюсь, — продолжает Хуан. — В чем-то даже солидарна с позицией. Но хочу заметить: если когда-нибудь мне доведётся служить в розыске, вот тогда я с готовностью приму твою шпильку в адрес недобросовестной ведомственной практики.

Слова подруги заставляют Ши Тин заметно помрачнеть. Та опускает взгляд, рассматривая узор на поверхности стола:

— Я перевелась из розыска, — напоминает она. — Перевелась за деньги, не буду этого отрицать. Сколько людей — столько судеб, выборов и мнений. Но, находясь на своем нынешнем месте, могу сказать: моя так называемая беспринципность, которая действительно о-очень ценит материальное благополучие, имеет свои жёсткие границы.

— Ши Тин? — подруга красноречиво косится в сторону.

— Есть целый ряд табу, которых я никогда не совершала и набор твёрдых правил, которых я не нарушала. Именно поэтому в итоге ушла из розыска.

— Если можно, — интересуется студент. — В общих чертах. Почему?

— Потому что сделки с совестью там неизбежны. И да, эти сделки как правило хорошо оплачиваются. Я ушла потому, что хотела дистанцироваться от той системы. Не оспариваю общую тенденцию, но не стоит мерить всех одним аршином.

В комнате виснет тишина. Лян Вэй не ожидал, что разговор примет столь личный оборот и вызовет такие откровения.

— Честно говоря, я не предполагал, что дискуссия развернётся столь бурно, — он старается разрядить обстановку. — Я к полицейской системе не имею прямого отношения и многие нюансы мне неизвестны. Думал, всё предельно ясно и однозначно, а реальность, как выясняется, значительно многограннее.

Хуан Цзяньру мягко хлопает его по плечу:

— Не переживай. Если мыслить философски, есть старая поговорка: на наш век глупцов хватит. В первые годы любой сотрудник розыска обычно смотрит на мир через розовые очки. Система пытается встроить его в общий механизм через наставничество. Но нередко молодой специалист идет против большинства именно из-за неизжитого максимализма.

Ши Тин согласно кивает:

— В природе существует механизм саморегуляции. Если случай действительно серьезный, то всегда возникает общественный резонанс в информационном пространстве.

— У нас⁈

— Даже у нас. А когда дело приобретает резонансный характер, все потенциальные «помощники» разводят руками — сложившаяся практика. За эти годы сколько высокопоставленных чиновников были приговорены к высшей мере за коррупцию?

— М-м-м.

— Угу. Это и есть единственно возможный результат, когда чьи-то их деяния вызывали широкий общественный резонанс. В случае особо тяжких против личности всё ещё прозрачнее и быстрее — у взяточников всё же есть за спиной миллионы, служащие на первых порах весьма неплохим щитом. Которого как правило лишён обычный маргинал-уголовник.

— Хм.

— Если же дело, напротив, не привлекает особого внимания, — продолжает Хуан Цзяньру мысль подруги, — речь идет о мелкой краже и никакие влиятельные фигуры не затронуты, то именно в таких ситуациях у начинающего сотрудника появляется множество возможностей действовать по справедливости, что многие и делают на заре карьеры. Иногда им даже удается переубедить старших коллег, если в деле задействовано несколько человек.

— Юношеский максимализм, — задумчиво комментирует капитан Фэн, в чьих глазах мелькает что-то похожее на ностальгию. — Эта энергия бьет через край и порой способна сокрушать, казалось бы, непреодолимые преграды.

— Наверняка существует зазор, некая промежуточная зона, — предполагает Лян Вэй, задумчиво потирая подбородок. — Когда случай уже не настолько незначительный, чтобы им занимался начинающий сотрудник, но ещё не достиг уровня, вызывающего общественный резонанс. Получается, что где-то на уровне среднего класса и заканчивается справедливость в системе МВД? Если верить сухой теории?

— Не без этого, — признаёт Хуан. — Я не знаю, что еще добавить. Всё-таки мир действительно не ограничивается черным и белым.

Каждый из присутствующих погружается в собственные размышления. Дискуссия затронула глубокие вопросы, заставив каждого задуматься о личном.

Лян Вэй после некоторой паузы решает продолжить:

— С другой стороны, в системе МВД всегда существовало встречное и определенное отношение к безопасности, особенно к тем подразделениям, о которых все знают лишь то, что они существуют. При этом никто никогда не видел ни руководителей, ни даже рядовых сотрудников. Эти люди являются частью структуры, но никто никогда не встречал живого представителя подразделений в официальном качестве.

— К чему ты ведёшь? — уточняет капитан.

— В полицейской среде таких сотрудников всегда считали, и не без оснований, привилегированной кастой высокооплачиваемых бездельников, которые искусственно создают надуманные проблемы. При этом их оклады в два раза превышают полицейские, и непонятно, за какие заслуги.

— Да если бы только в два!.. — не выдерживает Ши Тин, её глаза сверкают.

Впрочем, она тут же осекается.

Капитан аккуратно ставит чашку на стол:

— А почему вас так интересует содержимое чужих кошельков? — его голос звучит спокойно. — Вы сами сделали свой профессиональный выбор, никто вас не принуждал. На заре моей карьеры один из старших наставников любил фразу, «Никогда не считай деньги в чужом кармане».

Лян Вэй, чувствуя, что разговор вновь отклоняется в то русло, вмешивается:

— На этой оптимистичной и дружественной ноте предлагаю завершить теоретическую дискуссию и перейти к практическим вопросам!

Все высказались, взаимное напряжение снято. Раз участники беседы начали открыто спорить, значит, барьер формального отчуждения преодолен.

— Нам требуется профессиональный взгляд со стороны и никто не сможет помочь лучше, чем вы, — обращается студент к капитану.

Тот нажимает небольшую кнопку вызова персонала, вмонтированную в столешницу. Почти мгновенно к столику направляется официантка. Фэн Ин заказывает один из элитных сортов чая — ни одни серьезные переговоры в Китае не обходятся без ритуала.

Когда девушка удаляется, он жестом предлагает Лян Вэю продолжить.

К моменту, когда официантка возвращается с чайником и комплектом тонких фарфоровых чашек, парень успевает изложить ситуацию во всех значимых деталях. Девушка аккуратно разливает ароматный напиток по чашкам и бесшумно удаляется обслуживать соседний столик.

Безопасник делает первый глоток, по традиции оценивая качество чая:

— Почему ты пришел именно ко мне? Теоретически, тебе мог бы помочь кто-то из тех наших управлений, с которыми как раз у нас, к слову, непростые отношения.

— Во-первых, вы — едва не единственные в стране, кто может оформить агентурное дело задним числом. Абсолютно законно, без сделок с совестью и без нарушения правил.

Реакция обеих полицейских не заставляет себя ждать. Они буквально подскакивают на своих местах:

— Нет!

— Что ж, для двойного отрицания и суда нет, — комментирует Лян Вэй, сохраняя непроницаемое выражение лица.