Теодор бросился к ней, подхватив кувшин с водой. Его руки дрожали.
— Матушка! Это слишком рискованно!
Она отпила, сделала глубокий вдох и улыбнулась, и это была уже не тень улыбки, а настоящая, живая улыбка, разгладившая морщины вокруг ее глаз.
— Риск — благородное дело, дитя мое.
Розе протянула мне мою чашу. Жидкость в ней была темной и густой, словно расплавленный обсидиан. Я встретилась взглядом с Теодором. В его глазах читалась тревога, но и доверие тоже. Сделав глубокий вдох, я выпила. На вкус это было похоже на удар молнии — остро, жгуче, очищающе. Я закашлялась, и мир на мгновение поплыл.
Теодор был уже рядом, его рука легла мне на спину, а другой он поднес ко мне свою флягу. Вода была прохладной и смыла жжение. Я улыбнулась ему, чувствуя, как странная энергия — одновременно успокаивающая и бодрящая — начинает течь по моим венам, проясняя сознание и прогоняя остатки слабости.
Теодор тяжело вздохнул, его взгляд метнулся от матери ко мне.
— И что же нам теперь делать? — в его голосе звучала растерянность, но уже не отчаяние.
Зелье делало свое дело. Туман в голове рассеялся, уступив место кристальной ясности.
— Подождите, — сказала я, и мой голос прозвучал увереннее. — Как вы вообще оказались здесь? Вместе?
Теодор открыл рот, чтобы ответить, но Розе, закручивая крышку на пустом флаконе, опередила его.
— Судьба, детка, любит иронию. Я почуяла всплеск магии — такой, что аж волосы дыбом встали. Шла на разведку, а наткнулась на этого юного героя, — она кивнула на Теодора, — который пытался штурмовать собственный дом, словно рыцарь-изгой. Он поведал мне печальную сказку о похищенной даме сердца и сумасшедшем брате. Ну, я и решила, что одиной голове — хорошо, а двум — веселее. Пробрались мы под покровом ночи, а тебя-то и нет. Искали-искали, чуть не наткнулись на самого Каспиана, когда он вылетел из Малого зала с лицом,как у демона из преисподней. Проследили — и видели, как он умчался на своем проклятом жеребце, оставляя за собой шлейф черной энергии. А потом... потом мы почуяли отзвук твоего пламени. Оно вело нас сюда, как маяк.
— Ну и парочку разбойников ты вырастила, Марго, — с неожиданной нежностью в голосе заключила Розе, убирая последний флакон в свою сумку.
Леди Марго медленно, с новообретенной силой, подняла голову. В ее взгляде теперь горел холодный, стальной огонь.
— Да, вырастила. Но теперь я проснулась. И первым делом мне придется преподать своим сыновьям урок, который они надолго запомнят.
Тишину главного зала нарушал лишь треск догорающих в камине поленьев. Леди Марго стояла в центре, и в её осанке читалась не только решимость, но и тяжкое бремя давней вины.
— Каспиан унаследовал не просто силу, — начала она, и голос её дрогнул. — Он унаследовал проклятие своего отца. Магию обмана и тьмы, что пожирает душу. — Она перевела взгляд на Розе, и между женщинами пробежало молчалимое понимание. — Мы... мы уже пытались. Когда он был ребёнком и начал терять себя в этих кошмарах... Мы с Розе запечатали часть его силы. Думали, что так он сможет преодолеть искушение. Но мы лишь оттянули неизбежное.
Теодор смотрел на мать с потрясением.
— Вы... вы скрывали это? Все эти годы?
— Мы хотели защитить его! — в голосе Марго звучала отчаянная защита. — Но сила видимо прорвала печати. И вернулась... с удвоенной яростью.
В этот момент двери с грохотом распахнулись. Каспиан стоял на пороге, и от него исходила волна сокрушительной мощи.
— Так вот в чём была моя «болезнь»? — его голос был тих и страшен. — Вы калечили меня с детства?
— Я пыталась спасти тебя!— вскричала Марго, и её руки вспыхнули серебристым светом.
Но её заклинание было иным — не грубой силой, а сложной паутиной из сияющих рун, что потянулись к Каспиану, пытаясь обвить его знакомыми узорами детских печатей.
В ответ тёмная магия Каспиана сгустилась вокруг него в бьющуюся, словно живое черное стекло, броню. Светящиеся сети Марго сталкивались с ней, вызывая треск и снопы искр.
—Ты видишь? — кричал Каспиан смотря прямо мне в глаза, его голос прорывался сквозь грохот сталкивающихся магий. — Она снова пытается меня сломать! Связать!
Волна тёмной энергии, последний отчаянный выплеск, вырвалась из него. Марго и Теодор были отброшены. Розе рухнула на пол.
Каспиан стоял, тяжело дыша, его магия почти подавлена. Его взгляд, почти полностью поглощённый тьмой, упал на меня.
— Осторожно, Алисия... Я не могу...
Я сделала шаг вперёд, чувствуя, как тепло зелий даёт мне последние силы.Не было не страха,не сомнения.Я просто хотела спасти тех,кто мне дорог включая того кто смотрел на меня взглядом почерневшем от тьмы,что казалось теперь былда повсюду .
— Я знаю, — прошептала я. — Но я не боюсь.
Я подняла руку, коснулась его щеки.
— Я люблю тебя. И ту боль, что породила эту тьму.
И я поцеловала его.
Его руки впились в мои бока, и он притянул меня к себе. Его поцелуй был падением в черную бездну. Я ощутила на вкус его отчаяние — мед и пепел.
«Прости», — прошептала я ему в уста.
Мой огонь пришел не яростным взрывом, а тихим, белым пламенем, что родилось прямо в нашей сцепленности. Он не обжигал его, а впитывался, как вода в сухую землю. Я не боролась с его тьмой. Я наполняла ее собой, вытесняя до последней капли. Я чувствовала, как что-то тёплое и солёное потекло у меня из носа, но это не имело значения.
Я видела, как в его потухших глазах отражалось мое лицо, искажающееся от боли. Я чувствовала, как горю, как рассыпаюсь в прах, чтобы его пепел остыл.
И когда во мне уже не оставалось ничего, кроме хрустальной пустоты, я увидела, как последняя чернота на его зрачках тает, уступая место туманно-серому, человеческому, испуганному цвету. В них не было больше ни силы, ни ненависти. Только вопрос.
Мы рухнули вместе. Удар о камень был не болью, а освобождением. Тишина. Ничего. И где-то на грани слуха, сквозь нарастающий звон в ушах, я услышала его хриплый, беззвучный шепот: «Алисия...»
И тогда я поняла — мы оба мертвы. Но он спасен.
Конец.
— Мама, а что было дальше? После поцелуя Тёмного Владыки и Принцессы Огня? — тоненький голосок семилетнего Лео звенел в полумраке детской.
Его брат-близнец Ориан, с иссиня-чёрными волосами, тут же подскочил на кровати:
— Да-да, расскажи! Что случилось, когда их магии столкнулись?
Я поправила плед на их коленях. Две такие разные головки — белокурая и тёмная — не подозревали, что сказка, которую они требовали в десятый раз, была приглаженным эхом моей жизни шестилетней давности.
— Всё самое интересное узнаете завтра, — сказала я, целуя каждого в макушку, — если сейчас без споров отправитесь в царство снов.
— Ма-а-ам, это жестоко! — застонал Лео. — Останавливаться на самом главном!
— А дедушка приедет в выходные? — практичный Ориан сменил тему.
— Непременно, солнышко. Он же обещал попроктиковать тебя в миагии, — я провела рукой по его мягким тёмным волосам. Мой отец с появлением новой жизни в этом замке стало совершенно иным и открылся для меня другим человеком.
— Отлично, — мальчик важно кивнул. — А то у меня не всегда получается.
