Системный Кузнец IV (СИ) - Мечников Ярослав

— Рассказывайте, — после долгой проговорил Родерик.

— Мы… мы… — начал было один, но запнулся.

— Я скажу, — перебил его второй — тот, что казался чуть спокойнее. — Мы беженцы из Оплота. У нас ничего не осталось. Увидели… у него мешок. Он позвякивал. Вот и…

Говорил так, будто каждое слово приходилось выталкивать из себя силой — челюсть напряжена, желваки ходили.

— А у него… у него руки огнём заполыхали! Вот! — выпалил первый — выставил вперёд кисти. В свете свечей видны красные пятна ожогов. Кожа местами отошла.

Родерик сидел, не меняя выражения лица, а затем очень медленно перевёл взгляд на меня — лицо изменилось. Узнал.

— Вот оно что, — произнёс капитан заинтересованно. — Здравствуй, молодой кузнец. Сын Арвальда.

Я молча кивнул.

— Почему не доложил? — голос стал тише, но твёрже. — Что ты — практик, что имеешь связь с Силой — это важная информация, особенно сейчас.

Молчал, глаза забегали в поисках ответа, но тут же поймал себя на мысли, что правильного ответа просто не существует.

— Не счёл нужным, — сказал тихо. — Были свои причины.

— Отвечай по делу, щенок! Не юли, когда капитан спрашивает! — прорычал Халвор, пережёвывая особо крупный кусок мяса.

Снова повисла тишина. Я поднял взгляд на капитана — в глазах грифона не было гнева, только холодный интерес.

— Если бы узнали… некоторые люди… — осторожно подбирал слова, — … то заставили бы заниматься делом, которым заниматься не хочу.

Мужчина смотрел на меня, не моргая, словно сканировал, взвешивая каждое слово.

«Вот же дерьмо,» — пронеслось в голове. — «В такой жопе ещё не бывал. Попался с поличным прямо перед отъездом в город — теперь мне точно хана».

Капитан снова перевёл взгляд на воришек.

— На улицу их, — сказал безразличным голосом. — К позорному столбу — высечь. Затем в кандалы.

Родерик кивнул, и солдаты тут же подхватили юнцов и поволокли прочь из таверны.

— Не надо! Пожалуйста! Мы готовы пойти в ополчение! Куда угодно! Пощадите! — закричал один из них, отчаянно упираясь.

— Да заткнись ты лучше, — со злой покорностью пробурчал второй. Я уже запутался, кто из них кто.

Дверь с грохотом захлопнулась. Шаги и приглушённые крики быстро стихли снаружи, поглощённые шумом дождя.

Родерик медленно поднялся. Тут же рука солдата, державшего меня, сжалась и рывком подняла на ноги — силушка у него приличная — точно пятая, а то и шестая ступень «Закалки». Я качнулся, с трудом удержав равновесие.

Капитан, заложив руки за спину, начал отмерять шагами таверну — обходил меня по широкому радиусу, держа дистанцию и осматривая.

— В деревне, — начал мужчина тихо, вкрадчивым голосом, — ты имел отношение к зачистке тварей?

— Да, — вырвалось коротко и резко.

— Почему смолчал?

— Уже отвечал.

— Разве уже не всё равно? — мужик остановился.

— В каком смысле?

Родерик остановился.

— Ты что-то недоговариваешь, —прищурившись, вгляделся в меня. — И я попрошу тебя один раз — выложи всё как есть. Ты — практик, но скрывал это. Почему? Если бы у тебя был наставник, не было бы смысла скрываться, а если его нет… то откуда у тебя техника?

Сердце застучало в груди как боевой барабан. Хотелось высказать мужику в лицо всё, что думаю — сказать, что не его собачье дело. Почувствовал, как заходили желваки на моих скулах.

Молчал. Казалось, если сейчас открою рот, то либо ляпну что-то такое, о чём потом буду жалеть, либо выдам себя с потрохами, либо просто нагрублю по самое «не балуйся», и меня как тех парней выволокут на улицу, к позорному столбу.

— Послушайте, — наконец заговорил абсолютно ровно. — Да, я практик. Огненная Ци… чувствую её лучше всего. Открыл эту способность случайно. Даже Рунный Камень ничего не показал, а недавно… начал чувствовать огонь. Вот и всё.

Сделал паузу, собираясь с мыслями.

— Дальше, когда трудился в шахте… после… в общем, были обстоятельства. Там познакомился с мастером Торгримом — рудознадцем, и он счёл, что я обладаю Даром чувствовать камень. Тот послал за мной следить, когда вернулся в деревню. — Посмотрел капитану в глаза. — Я боялся, что если Торгрим узнает, что у меня есть Дар Огня, то решит, что и Дар Камня у меня тоже есть. И тогда… — снова сделал паузу, — … знаю, что если могущественный человек захочет, чтобы ему служили, он этого добьётся, а я хотел работать в кузне с мастером Гуннаром. Потом его забрали, и я начал работать один — сделал оружие для борьбы с падальщиками. Хоть у меня и есть дар к огню, но настоящий талант у меня к металлу. Я просто хочу быть кузнецом, вот и всё. Больше сказать нечего.

— И какая у тебя ступень, мальчик? — тут же спросил Родерик.

Я сглотнул.

— Третья.

Всё происходило так быстро, что не успевал толком обдумать ответы, слова вылетали инстинктивно.

— Хорошо, — ответил мужчина после тяжёлой паузы, во время которой капитан, наверное, взвешивал сказанное. — Хорошо, что ты не стал юлить.

Родерик развернулся, подошёл к лавке и медленно, с достоинством, опустился на неё. Начал ритмично постукивать кончиками пальцев по тёмному дереву. Тишина в таверне стала невыносимой.

— То, что хочешь стать кузнецом — это похвально.

Снова пауза. Только мерный стук и барабанная дробь дождя за стенами. Затем мужчина резко остановился, палец замер над столом.

— Пока… можешь идти спать.

«И это всё?» — подумал, невольно нахмурившись. Очевидно, в голове у мужика сейчас роилась куча мыслей — конечно же, тот их не озвучит, но больше всего на свете я ненавидел чёртову неопределённость.

— Иди, сказано тебе, — хрипло вмешался Халвор, вытирая жирные губы.

Я огляделся — мужики, что привели сюда, стояли чуть поодаль, у двери. Кивнул, развернулся и побрёл по скрипучим половицам к выходу.

Когда снова оказался под холодным ливнем, тяжело выдохнул — на душе было паршиво. Кажется, как-то обошлось, теперь они знают. Как это аукнется в будущем — совершенно неизвестно.

Сквозь пелену дождя, в тусклом свете, льющемся из окон таверны, увидел, как у позорного столба солдаты привязывают двух пареньков — один стоял, безвольно опустив голову, а другой слабо брыкался и поскуливал.

Отвернулся и побрёл в казарму — внутри царила густая тьма. Шёл почти на ощупь, пробираясь между спящими телами и, сам того не осознавая, ускорялся, стремясь как можно скорее проверить мешочек с деньгами.

Каково же было удивление, когда, добравшись до койки, увидел на ней огромный силуэт — Ульф сидел, скрестив ноги, и крепко сжимал в руках мешок с монетами.

Выдохнул и улыбнулся.

«Ульф, ты красавец».

Паренёк поднял голову и тоже улыбнулся в темноте.

— Я никому их не отдал, — сказал здоровяк уверенно и просто.

— Знал, что на тебя можно положиться, дружище.

Глава 3

— ПОДЪЁМ, ЛЕЖЕБОКИ! — проорал над самым ухом раздражённый голос.

Я уже не спал, а просто лежал с закрытыми глазами, прислушиваясь к звукам просыпающейся казармы. Думать ни о чём конкретном не хотелось — после ночного допроса так и не смог уснуть.

— На сборы — полчаса! Потом жрать и в дорогу! — дополнил свой «будильник» солдатский рык.

В казарме было ещё темно и холодно. Люди зашевелились, завозились на соломенных тюфяках — послышались сонные голоса, кашель и детское хныканье.

Одним движением поднялся и сел на край койки. Рука по инерции нащупала под головой мешочек с монетами — тот лежал на месте.

Кто-то чиркнул огнивом. Зажглась одна масляная лампа, затем, передавая огонь, другая. Жёлтый свет выхватил из мрака помятые лица. Женщины начали одевать плачущих детей. Мужчины, потягиваясь, вполголоса переговаривались о произошедшем ночью — словил на себе несколько косых взглядов. Слухи уже пошли.

Ульф ещё спал, тихо похрапывая. Я встал, подошёл и несколько раз дёрнул паренька за плечо.

— Ульф, пора. Вставай. Уже утро, — почувствовал себя папашей, который будит великовозрастного сына.