Фаберже 1 (СИ) - Хай Алекс

Фамильные серьги с сапфирами поблёскивали в свете люстры. Колье на шее искрилось тонкой ниточкой бриллиантов. На запястье — старинный браслет, артефактный, с защитными свойствами. Ещё одна фамильная реликвия.

— Лен, — сказал я, когда она спустилась, — ты выглядишь… потрясающе. Серьёзно. Тебе стоит чаще вылезать из деловых костюмов.

Она смутилась, махнула рукой:

— Да ладно тебе, Саш. Просто случай особый.

— Особый или нет, но выглядишь потрясающе. У Самойловой точно будет конкурентка за внимание.

Марья Ивановна приложила руку к груди и восхищённо выдохнула.

— Мои же вы красавцы… Елена Васильевна, вы точно как ваша матушка в юности! И вы, Александр Васильевич — ну прямо жених… А теперь идите и покажите всем этим дворянам, на что способны Фаберже!

Мы попрощались и вышли на улицу. Ярко-красный джип Виктории всё ещё стоял у дома. Я сел за руль, Лена — на пассажирское сидение.

Я посмотрел на часы. До начала презентации — полчаса.

— Как мы шустро собрались, — улыбнулась Лена, рассматривая себя в зеркальце. — Ой, стрелку криво накрасила…

— Всё идеально, — отозвался я. — Ничего не криво.

Я вдавил педаль газа, и мы понеслись по вечернему Петербургу. Лена молчала первые пару минут. Смотрела в окно, теребила край платья. Потом тихо спросила:

— Саш, это было очень странно. Как будто кто-то очень не хочет, чтобы эта презентация состоялась.

Я кивнул:

— Именно так и есть. Но кто бы это ни был, он перешёл черту. Потому что они не просто попытались сорвать презентацию. Они едва не убили тебя.

Лена задумчиво теребила сумочку.

— Вот этого я тоже не могу понять. Они же могли просто выкинуть меня из машины, как водителя, и увезти артефакты… Зачем им было выключать и оставлять меня внутри?

Я перестроился в левый ряд, обогнал медленно ползущий автобус. У меня были мысли на этот счёт. Артефакты не подвержены воздействию воды, река с ними ничего не сделает. И похитители это знали.

Они так же знали, что я брошусь спасать сестру и всё моё внимание будет сосредоточено на ней. А за время, что понадобится на её спасение, бумажные упаковки изделий намокнут и потеряют товарный вид.

Только Лена оказалась предусмотрительной и заказала герметичные контейнеры для перевозки. А ещё помогла магия — грузовик провёл в воде меньше времени, чем предполагалось.

— Сейчас думай только о презентации, — сказал я Лене. — Сегодня главное — показать всем, что Фаберже живы и сильнее, чем когда-либо.

Она кивнула и посмотрела на меня:

— А потом?

— Потом займёмся теми, кто пытался нас утопить. В прямом смысле. Я е оставлю этого просто так, поверь мне.

Лена усмехнулась:

— Ты меня пугаешь, когда так говоришь.

— Тебе бояться нечего. В отличие от них.

Мы вошли во дворец через парадный вход.

Виктория заметила нас первой. Она стояла у лестницы с планшетом в руках и гарнитурой в ухе — и когда увидела нас, лицо её изменилось.

— Александр Васильевич! Елена Васильевна! Слава Богу! — она бросилась навстречу, едва не уронив планшет. — Мы слышали, что случилось! Ваш отец рассказал! Ужас!

— Всё в порядке, Виктория, — успокоил я её. — Мы успели. Как дела с артефактами? Успели разместить?

— Василий Фридрихович всё организовал! — она выдохнула с облегчением. — Артефакты расставлены, витрины готовы. Пойдёмте, я покажу!

Мы последовали за ней через анфиладу залов. Официанты в чёрных ливреях с золотыми пуговицами почтительно замирали при нашем появлении. Рабочие заканчивали последние штрихи — поправляли драпировки, проверяли свет.

Виктория распахнула двери в Зеркальный зал, и я остановился на пороге.

Теперь, когда всё было готово, место выглядело невероятно. Мягкий свет заливал зал, отражаясь в зеркалах и умножаясь до бесконечности. Лёгкий дым создавал атмосферу сказки и рассеивал свет. Камни в витринах сверкали как звёзды. Каждый самоцвет переливался своими оттенками.

В центре зала возвышался подиум — длинный, обтянутый той же тёмно-синей тканью, с подсветкой по краям. Из динамиков лилась тихая классическая музыка — что-то лирическое, ненавязчивое. Но музыканты оркестра уже расположились на своих местах и готовились играть вживую.

Мы прошли в Дубовый зал. Здесь тоже всё было готово.

Длинные столы вдоль стен ломились от угощений. Башни из бокалов для шампанского — хрупкие пирамиды, которые смотрелись эффектно. Канапе с чёрной икрой на серебряных подносах. Устрицы на льду, тартар из лосося, сырные тарелки, фруктовые композиции…

Официанты стояли наготове — прямые спины, белые перчатки, невозмутимые лица.

— Виктория, — улыбнулся я, — вы волшебница.

Распорядительница расцвела:

— Благодарю, Александр Васильевич! Мы старались изо всех сил. Хотели, чтобы всё было идеально…

В зал вошёл отец. Увидел нас — и лицо его смягчилось. Он быстро подошёл, обнял обоих.

— Как вы? — спросил он тихо.

— Живы, целы и готовы ко всему, — ответил я.

Двери зала распахнулись, и на пороге появились Самойлова с Катериной.

Алла была в тёмно-синем платье с открытыми плечами. Волосы уложены в сложную причёску, макияж безупречен. На запястье поблёскивал и два наших браслета — эксклюзивный и серийный. Молодая графиня выглядела как дива, готовая к выходу на сцену.

Но когда она увидела нас с Леной — лицо её изменилось. Маска светской невозмутимости рухнула. Глаза расширились, губы дрогнули.

Она бросилась к нам — быстро, насколько позволяли приличия и высокие каблуки.

— Александр Васильевич! Елена Васильевна! — голос дрожал. — Я слышала, что случилось!

Глаза её блестели, а руки потянулись к нам, но остановились на полпути, словно Алла не знала, можно ли обнять или нужно сохранить дистанцию.

Но её лицо и так всё выразило. Страх, облегчение — искренние.

— Алла Михайловна, — сказал я спокойно, — всё в порядке. Мы целы. Артефакты целы. Презентация состоится, и нам более ничто не помешает.

— Но как… — она смотрела на меня широко распахнутыми глазами. — Что произошло? Василий Фридрихович сказал, что на вас напали, что грузовик… в воду… Это ужасно! Кто мог… Зачем?

— Вероятно, тот, кто готов на всё, чтобы сорвать наш с вами триумф, Алла Михайловна. Но мы не подарим им такого удовольствия.

Самойлова посмотрела на меня. Секунду колебалась. Потом выдохнула, выпрямила плечи и кивнула:

— Да. Вы правы. Мы проведём лучшую презентацию в истории Петербурга.

Я улыбнулся — холодно, решительно:

— Именно.

Самойлова хотела сказать что-то ещё, но её помощница тактично кашлянула:

— Алла Михайловна, гости начнут прибывать через пять минут.

Самойлова вздрогнула, словно очнувшись.

— Да, конечно. Нужно занимать места.

Она отступила на шаг, поправила платье, пригладила причёску. Маска светской дамы вернулась на место. Мы втроём — я, Лена и Самойлова — направились к парадному входу.

Отец уже стоял там, выпрямив спину, с торжественным выражением лица. Виктория суетилась, отдавая последние распоряжения официантам.

Я встал рядом с отцом. Лена — с другой стороны. Самойлова заняла позицию чуть в стороне — она была амбассадором, но не членом семьи.

Двери распахнулись.

Первыми вошли князь Дивеев с супругой.

Элегантная пара за пятьдесят — он в парадном мундире, усыпанном орденами, она в артефактных изумрудах, которые стоили как годовой бюджет небольшого города. Княгиня держалась прямо, с достоинством. Князь шёл чуть впереди.

Важная шишка, постоянный гость Зимнего дворца и совладелец нескольких золотодобывающих компаний.

Отец шагнул навстречу с глубоким поклоном:

— Ваше сиятельство. От лица Дома Фаберже благодарим вас за оказанную честь.

Князь протянул руку:

— Василий Фридрихович! Рад видеть вас в добром здравии! И поздравляю с победой в суде.

Они обменялись рукопожатиями. Княгиня изящно кивнула:

— Мы следили за вашей историей, Василий Фридрихович. Ужасное дело. Но мы рады, что справедливость восторжествовала.