Новый горизонт (СИ) - Хай Алекс

Я коротко кивнул.

— Всё в порядке.

Майдель опустил голову:

— Простите.

Горничная подала моё пальто. Я надел его и направился к выходу.

— Господин Фаберже, — окликнул меня Эдуард.

Я обернулся. Он стоял у лестницы, сжав кулаки. Лицо красное, взгляд пристыженный.

— Я… Мне жаль. За отца.

Я кивнул:

— Знаю.

И вышел на улицу.

Холод ударил в лицо. Снег всё ещё падал, словно решил завалить весь город до самых крыш.

К подъезду особняка Майделей подъехала ещё одна машина. Я скользнул по ней взглядом и хотел было направиться к набережной, чтобы там поймать такси, но дверца неожиданно открылась.

Из автомобиля вышла девушка в тёмном пальто.

— Александр Васильевич!

Я остановился и уставился на барышню. Её лицо было мне знакомо. Где-то мы уже пересекались, но где…

Точно! Одна из служанок графини Шуваловой. Кажется, её звали Дуняшей. Молодая, миниатюрная, с быстрыми движениями и умными глазами.

— Моя госпожа настаивает на вашем визите, Александр Васильевич.

Да они сговорились? Ночь на дворе, какого чёрта им всем не спится?

Я усмехнулся.

— Дайте угадаю — её сиятельство желает видеть меня прямо сейчас?

Дуняша молча кивнула.

Я вздохнул. Денёк выдался длинным. Сначала встреча с Дядей Костей на складе, возвращение украденных ценностей, теперь вот барон Майдель с его оскорбительным предложением.

А ночь всё не кончалась.

Но отказывать Шуваловой было бы глупо. В конце концов, она была нашим старым клиентом.

— Что ж, — сказал я, — поехали.

Дуняша открыла дверцу машины. Я забрался внутрь, она села на переднее сидение.

Водитель тронулся с места.

Я откинулся на сиденье, закрыл глаза. Усталость навалилась разом. Тело требовало отдыха. Голова гудела от событий последних дней.

И теперь Шувалова. Что ей нужно?

Через пятнадцать минут машина остановилась у знакомого дворца на Фонтанке. Дуняша открыла дверцу, приглашающим жестом показала на выход.

У входа нас уже ждал Анри — старый дворецкий графини. Он кивнул мне:

— Господин Фаберже, доброй ночи. Её сиятельство ждёт вас.

В огромном дворце было тихо, как в музее. Только редкие лампы потрескивали в коридорах, освещая путь.

Анри распахнул передо мной двери гостиной.

— Прошу вас.

Отступил в сторону, а я вошёл в зал.

Графиня Наталья Романовна Шувалова сидела в своём любимом кресле у камина, опираясь на вечную трость.

На дворе была глубокая ночь, но она выглядела бодрой. Одета в тёплый домашний халат, плед лежал на коленях. Огонь в камине ярко горел, отбрасывая танцующие тени на стены.

На столике рядом стояли чайник, чашки, тарелка с печеньем.

Графиня смотрела на пламя, не оборачиваясь.

— А, молодой Фаберже, — произнесла она. — Явились-таки. Располагайтесь.

Она указала рукой на пустое кресло напротив.

Я устроился в кресле. Графиня, наконец, повернула голову и уставилась на меня острым взглядом выцветших глаз. Да, она была стара, но ум не притупился с возрастом.

— Чаю? — спросила она.

— Благодарю.

Дуняша бесшумно подошла, налила чай из фарфорового чайника и подала мне чашку.

Я сделал несколько глотков и улыбнулся. Горячий, крепкий, с лёгким ароматом бергамота. То, что сейчас было нужно.

Графиня усмехнулась:

— Полагаю, встреча с Антоном Яковлевичем прошла… занимательно?

Я сдержанно ответил:

— Можно и так сказать. Удивлён, что вы за мной следили.

Шувалова фыркнула — сухо, но с явным весельем:

— Не за вами — за ним. Угораздило же в своё время мою племянницу выйти за этого выскочку. — Она поставила чашку на блюдце. — Без году неделя как барон, а гонору, как у Рюриковича.

Теперь понятно. Шувалова была старейшей женщиной обширного семейства. И ничего от её взгляда не ускользало.

— Что он опять выкинул? Небось, совал вам деньги? Пытался откупиться за сынка-остолопа?

— Его благородие сделал мне финансовое предложение, — уклончиво ответил я.

Графиня рассмеялась. Видимо, ситуация и правда её развеселила.

— Не юлите, молодой человек. Знаю я Майделя. Ничего, кроме денег, предложить не может. Антон Яковлевич у нас редкостный скупердяй, так что вряд ли дал много. Сколько, тысяч десять?

Я удивлённо приподнял бровь. Она точно угадала сумму.

Графиня удовлетворённо кивнула:

— Угадала? Всё с ним ясно. Чего уж тогда удивляться, что Эдик пошёл в его породу…

Я поставил чашку на столик.

— Я не согласился на его предложение, ваше сиятельство. Я помог Эдуарду Антоновичу не ради денег или благодарности. Он был в опасности, а у меня была возможность его спасти. Так должен поступать каждый порядочный человек.

Графиня внимательно смотрела на меня. Молчала несколько секунд, изучала, оценивала. Потом кивнула с одобрением:

— Что ж, молодой Фаберже. Вы в очередной раз доказали своё благородство. Редкое качество в наши дни, особенно среди молодёжи. И тем более среди купечества, не обижайтесь.

Я не обиделся. Она говорила правду — многие купцы считали только деньги.

Графиня откинулась в кресле, посмотрела на огонь:

— Эдик — мой внучатый племянник. Ему и ещё одному племяннику достанется всё это, — она обвела рукой воздух вокруг себя. — Всё моё состояние. И я должна беречь своих наследников.

Она помолчала. Я почувствовал боль старой женщины, пережившей своих детей.

— Эдик молод и горяч, порой глуповат. Но он не подлец. В нём есть благородство и честь, пусть пока он не всегда понимает их правильно. С возрастом это придёт. Важно, что нутро у него не гнилое. Вы спасли ему жизнь, Александр Васильевич. Если бы тот огненный вихрь убил его… Антон Яковлевич — пустое место. Но Эдик… Эдик мог бы стать кем-то стоящим. Если доживёт до зрелости и поумнеет.

Старуха посмотрела мне прямо в глаза:

— И за это я вам благодарна. Искренне. Дуняша! Принеси сюда ту зелёную шкатулку.

Дуняша кивнула, быстро вышла из гостиной. Я ждал молча, пока не понимая, к чему всё это шло.

Служанка вернулась через минуту с изящной малахитовой шкатулкой в руках. Поверхность переливалась природными зелёными узорами. Девица поставила шкатулку на столик перед графиней и с поклоном отошла.

Шувалова открыла крышку и придвинула ко мне.

Внутри на белом бархате лежало настоящее сокровище. Крупный изумруд.

Даже при мягком свете камина было видно — он великолепен. Насыщенно-зелёный, цвета весенней листвы. Прозрачный, без единого дефекта. Грани были идеально отполированы, ловили свет и разбрасывали зелёные блики.

Я невольно подался вперёд. Профессиональный интерес убил остатки усталости.

Графиня взяла камень и протянула мне:

— Изумруд весом десять карат. Исключительной чистоты. Добыт на Урале в конце восемнадцатого века.

Я взял его из рук старухи. Камень был тяжёлым, холодным. Поднёс ближе к свету камина и сосредоточился на ощущениях.

Магический фон — невероятно мощный, но стабильный. Структура кристалла идеальная. Цвет насыщенный, глубокий.

Это был шедевр природы.

— Фамильная реликвия рода Шуваловых, — продолжила графиня. — Принадлежала ещё моей прапрабабке. Екатерина Великая подарила его ей за… некие заслуги.

Она усмехнулась, не уточняя, какие именно.

Я продолжал изучать камень. Профессиональная оценка шла автоматически.

Десять карат. Высший порядок. Чистота безупречная. Магическая проводимость отличная. С таким камнем можно создать артефакт невероятной силы.

— Возьмите его. Это — моя благодарность вам за спасение Эдуарда, — сказала графиня спокойно.

Я поднял взгляд на неё.

— Ваше сиятельство…

— Вы спасли жизнь моему племяннику. Позвольте мне помочь спасти жизнь вашей матери.

Графиня усмехнулась, видя мою реакцию.

— Мне известно, что ваша матушка неизлечимо больна и ей нужен целебный артефакт. Навела о вас кое-какие справки. Я не хочу использовать его для себя — вы и так сделали мне хороший браслет. Так что пусть камень поможет спасти жизнь, а не лежит мёртвым грузом.