Новый горизонт (СИ) - Хай Алекс

Я встал. Поклонился низко — искренне, от души:

— Ваше сиятельство… У меня нет слов.

Графиня махнула рукой:

— И не нужно лишней болтовни. Просто сделайте хороший артефакт и помогите семье.

Я снова посмотрел на изумруд. Тот камень из тайника на даче был на пять карат. Этот — на десять. Вдвое крупнее. И втрое мощнее. Редчайший самоцвет.

С таким камнем отец сможет создать настоящий шедевр. Не просто остановить проклятие мёртвого камня, а полностью излечить мать. Вернуть ей силы, здоровье, молодость…

Я аккуратно убрал изумруд в шкатулку.

— Благодарю, ваше сиятельство. От всей семьи Фаберже.

Шувалова кивнула:

— Значит, мы в расчёте. Завтра я подам заявку на перерегистрацию самоцвета на ваше имя, а пока возьмите расписку, — она положила сложенный вчетверо лист бумаги в шкатулку. — А сейчас ступайте. Меня наконец-то начало клонить в сон… И не забудьте о свадебном комплекте. Он должен быть готов точно в срок!

— Разумеется, ваше сиятельство. Работа уже вовсю идёт. Мастера превзойдут самих себя.

Она устало улыбнулась.

— Не сомневаюсь, молодой Фаберже.

Я вышел из гостиной. Анри проводил меня к выходу. Я сел в автомобиль. Водитель завёл двигатель, машина тронулась.

Я откинулся на сиденье, положил руку на шкатулку с изумрудом. Магия самоцвета ощущалась даже сквозь другой камень.

Ночь выдалась длинной, но зато какой итог!

От унижения к триумфу. От ярости к благодарности.

Машина ехала через ночной Петербург. Снег перестал идти. Небо на востоке начинало светлеть — близился рассвет.

Настало время хорошенько поработать.

Глава 24

Я спал четыре часа.

Этого хватило, чтобы восстановить силы и перезагрузить голову. Полтора века назад я привык работать на пределе возможностей — создание пасхальных яиц для императора порой требовало недель без сна.

Проснулся я с рассветом. Принял душ, оделся, спрятал малахитовую шкатулку во внутренний карман пиджака и спустился к завтраку.

В столовой уже собрались Василий Фридрихович и Лена. Отец пил кофе, скользя равнодушным взглядом по заголовкам свежей газеты. Лена просматривала какие-то документы, делая пометки карандашом.

Марья Ивановна сервировала стол — хлеб, масло, сыр, яйца, каша. Увидев меня, она вздохнула:

— Доброе утро, Александр Васильевич. Лидия Павловна к завтраку не выйдет. Ещё спит. Совсем ослабела, бедняжка. Может, потом что-то съест, когда лекарь придёт…

Последние слова прозвучали с сомнением.

Василий сжал кулаки под столом. Его лицо снова стало серым, осунувшимся. Он понимал — состояние жены ухудшалось, счёт шёл на дни.

Я сел за стол с неуместно бодрой улыбкой, предвкушая реакцию на сюрприз.

— Доброе утро.

Лена подняла взгляд от документов:

— Доброе, Саша.

Она выглядела уставшей. Снова тёмные круги под глазами, волосы были собраны в небрежный пучок, а не в привычную гладкую причёску.

— Кстати, — добавила она, — чего в итоге хотел от тебя барон Майдель?

Василий резко обернулся:

— Майдель? О чём ты говоришь?

Лена удивлённо посмотрела на отца:

— Разве ты не знал? Вчера ночью к Саше приходил Эдуард фон Майдель. Увёз его к своему отцу.

Василий уставился на меня:

— Ты ездил к Майделям? Ночью?

Я пожал плечами:

— Не счёл нужным беспокоить тебя, отец. Дело было незначительное.

— Незначительное⁈ — Василий повысил голос. — Майдель — барон! Ты дрался с его сыном на дуэли… Что ему было нужно?

Я залпом выпил первую чашку кофе. Марья Ивановна тут же наполнила её снова.

— Барон хотел откупиться от долга жизни своего сына. За десять тысяч рублей.

Лена застыла с документами в руках. Василий смотрел на меня с открытым ртом.

Я продолжил:

— Младший Майдель не справился с магией на ранговом экзамене. Чуть не сжёг себя и всех остальных. Я его спас. А отец Эдуарда счёл допустимым попробовать откупиться деньгами. Дурной тон быть должным недворянину, понимаешь ли.

Василий медленно выдохнул:

— И ты…

— Разумеется, отказался.

Лена вспылила.

— Саша, десять тысяч — это серьёзные деньги! Они бы пригодились! Мы могли бы…

— Спокойно, сестрица, — ответил я. — Мы получили нечто куда более ценное.

Жестом заправского фокусника я извлёк из внутреннего кармана малахитовую шкатулку и поставил на стол. А затем театральным жестом откинул крышку и развернул содержимое к Лене и Василию.

Увидев камень, отец уронил нож. Тот со звоном ударился о тарелку, упал на пол.

Лена застыла, удивлённо вытаращившись на содержимое шкатулки.

На белом бархате лежал изумруд. Крупный, насыщенно-зелёный, переливающийся в утреннем свете. Сейчас он сверкал ещё ярче, а благородная зелень самоцвета завораживала.

— Саша, — выдохнула Лена, — что это? Это…

— Уральский изумруд весом десять карат, — ответил я с удовлетворением. — Полученный в дар от графини Шуваловой за спасение её родственника.

Я достал из шкатулки сложенный лист бумаги и протянул отцу:

— Расписка от графини. Официальная передача фамильной реликвии мне.

Василий взял письмо дрожащими руками. Развернул. Пробежал глазами текст.

— Боже мой, — прошептал он. — Она действительно… Это же…

— Эдуард фон Майдель — внучатый племянник графини Шуваловой, — пояснил я. — Она узнала, что я спас его на экзамене. И решила отблагодарить по-настоящему.

Лена наклонилась над шкатулкой, не касаясь камня:

— Десять карат… Боже, Саша, это же целое состояние!

— Это спасение матери, — поправил я. — Шувалова добавила, что сообщила о передаче в Департамент контроля магических артефактов. Я связался с Денисом. Он сегодня приедет и лично зарегистрирует самоцвет на меня. Уладим формальности быстро, чтобы ни у кого не возникло вопросов.

Я посмотрел на отца. Василий так и застыл, приковав взгляд к самоцвету.

— Мы должны торопиться, отец. Изумруд для артефакта теперь у нас. Нужно срочно начинать работу.

Василий словно очнулся от оцепенения. Вскочил из-за стола, едва не опрокинув стул, и бросился к двери. А через минуту вернулся с ювелирной лупой в руках.

Схватил шкатулку, поднёс камень к свету. Приложил лупу к глазу и долго изучал изумруд, поворачивая его под разными углами.

Потом опустил лупу. Лицо его светилось от радости:

— Исключительная сила! Чистота безупречная! Магический фон… Дети мои, это то, что нужно! Он превосходен!

Отец повернулся ко мне, в глазах горел огонь:

— Да, да! Я передам текущие дела Лене и старшим мастерам. Ты, Саша, скинь всё, что можешь, на Холмского. Нужно начинать работу. Немедленно! Мне понадобится твоя помощь.

Я кивнул:

— Конечно, отец. Для этого я всё и затевал.

Василий обнял меня — крепко, по-мужски.

— Спасибо, сын. Спасибо.

Лена тихо всхлипнула. Вытерла глаза.

Марья Ивановна, стоявшая у двери, перекрестилась:

— Господь услышал наши молитвы.

Я посмотрел на изумруд в руках отца.

Настало время творить чудо.

Мы работали три дня без остановки.

Спали урывками по два-три часа, ели, не отходя от верстаков. Лена приносила еду, оставляла на краю стола, но часто мы всё равно о ней забывали.

Мастерская стала центром нашего мира, больше ничего для нас не существовало. Только металл, камни и магия.

Отец составил чертежи за первые четыре часа. Кулон сложной формы, рассчитанный на контакт с грудью, близко к сердцу. Именно там проклятие мёртвого камня било сильнее всего — высасывало жизненные силы, останавливало потоки энергии.

Конструкция была изящной и функциональной одновременно.

Основа — золото. Металл солнца, жизни, тепла. Он будет проводить энергию самоцветов, подпитывать жизненные силы матери, восполнять то, что забрал мёртвый камень.

Усиление — платина. Самый прочный из благородных металлов. Платиновые элементы скрепят всю конструкцию, не дадут магии рассеяться.