Я молчу и слежу за его мужественной фигурой. Вард не начинает подъем, хотя первый из участников уже начинает спуск к подножию горы. Дракон пристально смотри на качающийся мостик. Его канаты протянуты от самого высокого столба к скале, по которой нужно взобраться наверх.
Ветер усиливается с каждой минутой и, кажется, по мостику вот-вот уже невозможно будет пройти в принципе. Но Вард не спешит. И со стороны очень сложно понять: то ли он о чем-то задумался, то ли относится к соревнованию несерьезно, то ли совсем без сил.
Губы горят. То ли от того, что я их искусала, то ли обветрили. Но это все такое ничтожное, потому что я сама готова хвататься за что угодно, пока Вард проходит по качающемуся из стороны в сторону под ревущим ветром мосту.
Он идет уверенно, но очень медленно, пока не замирает совсем, всматриваясь в вершину скалы, по которой им нужно взбираться. Подъем начали уже трое.
— Спускайтесь! — доносится сквозь рев волн и гул ветра крик Варда. — Скорее!
В толпе начинается непонятное движение. Кто-то выкрикивает обидные замечания по поводу Роуварда, кто-то, напротив, настораживается.
Те участники, кто еще у основания, на мгновение останавливаются, а потом в шоке отходят от скалы. Еще бы!
До этого момента медленный и уставший Вард как будто преображается. В два шага он преодолевает оставшуюся часть моста, в обход тарзанки спрыгивает на землю, а потом одним прыжком оказывается сразу на высоте пары метров на склоне скалы.
— Остановите подъем! — снова слышится возглас Варда. — Порода нестабильна!
И только тут я тоже присматриваюсь к скале. Впрочем, как и все присутствующие.
Метрах в пяти над самым первым участником по скале расползается крупная трещина, которая с каждым порывом ветра становится все глубже и шире. Я понимаю, почему: крюки, которые вбили в породу, видимо, вошли неудачно. Камень под воздействием ветра, изменения температур и бог весть каких еще факторов, не выдержал. Разрушение пошло по слабому месту и теперь грозило тем, что огромная глыба может отломиться, а потом приземлиться на зрителей, а участников так вообще сметет.
— Что он творит?! — в ужасе кричит Рина.
Я не могу ответить. Горло сжимается от страха. Вард карабкается вверх с невероятной скоростью, оставляя позади себя всех участников по очереди и, похоже, успевая объяснить, в чем дело. Тот, что шел первым, сомневается дольше всех. Но ровно до того момента, когда участок камня под его рукой не разваливается.
А Вард… Он продолжает подниматься, пока… Огромный кусок скалы медленно смещается, скала дрожит, а вниз сыплются мелкие и крупные осколки.
— Уйти с берега! — орет Гриндорк.
Только сейчас очнулся? Раньше стоял и смотрел, как ненавистный дракон пытается всех спасти?
От моего внутреннего возмущения отвлекает визг. Каменный кусок ускоряется и, судя по траектории, он упадет именно на берег, на… нас?
Вард поднимается еще на пару метров, почти под самый движущийся камень. Понятия не имею, каким неимоверным усилием он меняет направление соскальзывания, отколовшийся кусок срывается в противоположную от нас сторону. Вместе с Вардом.
Глава 55
Я долго думал, показать всем, особенно мэру, что плевать я хотел на его артефакты, и спокойно выиграть третье испытание, которое для меня лично проблем бы не вызвало. Или, может, наоборот, постараться сыграть как можно явственнее, что сил моих больше нет выносить их выдумки.
Сил правда нет, потому как видеть кислую рожу мэра так близко и так долго — гораздо бОльшее испытание, чем все, что они напридумывали. Но не это помогает принять решение.
В какой-то момент я начинаю чувствовать… Сложно объяснить… Как будто на меня что-то давит, а в груди появляется необъяснимое волнение. Странно.
А что, если… Так и ощущается ментальное воздействие на дракона? Я не поддаюсь из-за того, что Ригеля со мной нет, но менталист все же решил сделать ход. Марика?
Оглядываюсь буквально на секунду, чтобы заметить, как она сосредоточенно рассматривает меня. Судя по тому, что она читала книгу на драконьем — она драконица, хоть еще и не знает об этом. Но может ли она при этом работать на мэра? И почему именно сейчас решилась, если она знает, что дракона у меня нет?
Что-то не складывается. А значит… я чего-то все еще не знаю. Хотя есть предположения.
Поэтому я решаю сыграть ослабленного дракона, хоть немного порадовать Гриндорка и дать менталисту повод думать, что его влияние окончилось успехом. Хотя кто знает, чего он хотел добиться от моей драконьей сущности.
Сначала все идет по плану: я отстаю на значительное расстояние, иду не спеша, заодно рассматриваю все вокруг. Но потом я замечаю, что по скале, к которой металлическими крюками крепится мост, медленно начинает ползти трещина.
Видимо, раскачивание моста от ветра и тяжести участников, оказалось слишком сильным для породы, которая и так вынуждена противостоять влаге, ветру и перепадам температур.
Да и Праматерь бы с ней, если бы… Если бы я не заметил, что если так дальше пойдет, то огромная каменная глыба упадет на берег, туда, где зрители, где среди толпы стоит Марика с Риной и Фридером. Но и попутно те, кто радуется своему “преимуществу” перед драконом, тоже будут снесены.
Раздумывать долго времени не было, поэтому я, наплевав на свой первоначальный план, делаю рывок вперед. Тело двигается на автомате. Так же как было, когда я ринулся уничтожать капище орков.
Интересная параллель. Тогда это закончилось потерей дракона. А теперь…
Теперь я срываюсь вместе с каменной глыбой вниз. Удивительно, проходят считаные мгновения, а я успеваю осознать, что в этот раз шансов выжить нет. Ни единого. Потому что тогда меня защитил Ригель, а теперь я один на один с валуном и ледяной водой.
И о чем я в этот момент думаю? О короле и его задании? О мануфактуре и идиоте-мэре? О том, что Дар эмпата навсегда потерян?
Нет.
Я думаю о Марике. О том, что мне безумно жаль с ней расставаться, потому что только с ней я чувствую себя живым. Сердце в ужасе сжимается от того, что она останется один на один с этим миром, будет беззащитна. А я так до конца и не успел осознать всех тех чувств, что испытываю к ней.
Да, я недостоин ее, драконицы, потому что моего дракона нет. Но я готов был бы защищать, беречь ее до тех пор, пока она не нашла бы своего истинного.
“Группируйся, идиот!” — слышу я оглушающий ор в голове и мгновенно следую команде.
Практически перед самым столкновением с поверхностью воды, я ощущаю, как меня окутывает невидимый, но очень прочный кокон, поэтому я погружаюсь мягко и даже немного в стороне от валуна. Не пришибло.
“Ригель?”
Почти сразу после погружения, прозрачная защита исчезает, и я познаю всю прелесть купания в ледяной воде. Точнее, теперь гарантированно знаю, что ничего прелестного в этом нет. Задерживаю дыхание и в два мощных гребка практически на пределе моих возможностей, оказываюсь на поверхности.
Взобраться на мокрые, да еще и покрытые ледяной коркой камни у берега оказывается сложно. Пару раз я срываюсь, и приходится начинать все сначала.
Когда я в итоге оказываюсь на берегу, ко мне уже бегут люди. Но я нахожу в толпе главного для себя человека — Марику. И в ее глазах ужас и облегчение одновременно. Я это не вижу, скорее, чувствую, хотя и не должен. Так же как не должен был слышать Ригеля и вообще спастись при этом падении.
Ее быстро закрывают от моего взгляда местный лекарь и те, что соревновались со мной. Прибежали спасать? А вот Гриндорк остался на своем месте. Он молчит, зато его лицо кричит само за себя. Что ж… План не удался?
— Ура дракону! — раздается из толпы. Сразу с нескольких направлений.
— Ура дракону! — подхватывают остальные.
И скоро почти все зрители скандируют эту незамысловатую фразу. А лицо Гриндорка окончательно становится похоже на старый сморщенный огурец. Он явно недоволен результатами.
