Тьма. Том 8 (СИ) - Сухов Лео

— Вы думали об этом? — удивилась Саша.

— Поверьте, ваше высочество, много раз думал!.. — покаялся голова Стопервого. — Была даже мысль залить всё бетоном и забыть, как страшный сон… Только мы поняли, что всё залить не получится. Входы останутся. Ну вот как то самое помещение, через которое проникли к радиоточке свободолюбцы. Да и сколько нужно бетона-то будет?

— И хорошо, что не рискнули. Запечатывать это предприятие ни в коем случае нельзя. Иначе тенька внизу неизвестно как себя поведёт, — сказала цесаревна. — Не первое такое место… Правда, раньше я не слышала, чтобы там изменённые люди обитали.

— Вот из-за них мы ничего толком сделать и не можем! — вздохнул Проскурятин. — Там внизу какое-никакое шаткое равновесие выстроилось. А если мы его нарушим… Вы же сами изображения этих тварей видели. Что если они на поверхность полезут?

— А что там с оружием? — спросил Витал. — Что можно использовать?

— Никакой взрывчатки! — тут же снова вставил слово голова Стопервого.

— Гранаты нельзя, — поддержал его Никитин. — Никакие нельзя. Ни осколочные, ни светошумовые, ни дымовые. Оружие только с глушителями. Громкие звуки очень возбуждают тамошних обитателей. Плетения можно. Но только самые простые.

— Почему? — удивился я.

— Потому что теньки слишком много, — объяснила в этот раз уже цесаревна. — В обычной ситуации она почти не мешает. А тут, чем сложнее плетение, тем с большей вероятностью его изменит, пока разворачивается. И что там после изменения получится… Хорошо если просто пшик. А может ведь и рвануть.

— Двусердым там можно без защиты, — сообщил Пискарёв. — Мы проверяли. А вот обычным нужны защитные маски для дыхания. И костюмы, обработанные смесями для защиты от изменённого зверья.

— И что, помогают? — удивилась Саша.

— На удивление, да, — кивнул Никитин. — Теньку они, конечно, пропускают, зато не всю. Снижают, так сказать, частоту воздействия её капель.

— А что в масках для дыхания? — спросила Саша.

— Мы туда изменённый уголь кладём. И порошковую смесь изменённых материалов, — раскрыл секрет Синякин. — Слой угля — слой порошка — слой угля — слой порошка. Они впитывают теньку. Но фильтра хватает часов на семь-восемь. А потом впитывание прекращается.

— И начинается изменение? — уточнил я.

— Как повезёт… — поморщился представитель службы безопасности Стопервого. — Если в воздухе содержание невысокое, то повезло. А если высокое, всё равно начнётся. Не сразу, конечно, со временем…

— А это вы, простите, как выяснили? — мрачно уточнила Саша.

— А на печальном опыте… — скорбно поджал губы Проскурятин. — Ходили туда глупые люди без защиты, возвращались… Ну а потом начиналось всякое… У нас есть тут закуток, где таких несчастных содержат. Их один доктор всё пытается вернуть в исходное состояние. Но пока, к сожалению, безуспешно. Всё, что сумел сделать — научился останавливать изменение в процессе, так сказать. А вот обратить это дело вспять не получается…

— Сейчас там тридцать восемь человек содержится, — кивнул Никитин. — Но пострадавших было значительно больше. Просто выжили не все.

— Они хоть себя осознают? — с жалостью в голосе уточнила Авелина.

— Есть те, кто осознаёт себя человеком, — ответил Проскурятин. — Не все, да… Но поверьте, это страшное дело… Живут, помнят себя, а надежды на выздоровление никакой. Их родные навещают, но без слёз смотреть невозможно. Изменения ведь дикие, куда попрут — неясно.

— Для многих эта жизнь стала пыткой, — подтвердил Никитин. — У меня там друг сидит, с которым мы начинали. Однажды пошли, нарвались на изменённых, спрятались. Сидели сутки. Фильтры закончились. Остался один. Друг отдал его мне, а сам тряпку мокрую на лицо повязал. Вышли мы оба. Но он больше туда вернуться не смог. Отрастил себе невесть что вместо ног. И до сих пор этим пользоваться не научился.

Чем-то эта тема с изменением напоминала фантастику из мира Андрея, только с мутациями от радиации. С той лишь разницей, что от радиации прижизненных мутаций не бывает. Они вроде как у будущих поколений проявляются. А тут можно было стать человеком-пауком, даже с места практически не сходя.

После совещания определились с тем, кто пойдёт вниз. С нашей стороны — полудесяток Хлебова, которому вменялось охранять и прикрывать меня с Авелиной. Со стороны Булатова — он сам и ещё пятеро дружинников. Со стороны цесаревны — все ратники, выделенные ей в Ишиме.

Со стороны горожан шёл Пискарёв во главе десятка самоназначенных исследователей. И три десятка безопасников, во главе с Синякиным. Подготовка много времени не заняла. Всё, что надо, нам обещали выделить. Ратники и так были в тяжёлых доспехах, которые от теньки защищали. А двусердым плотность теньки в подземелье спустя больше, чем полвека, не угрожала.

Нас провели в подвалы бывшего исследовательского предприятия, где выдали автоматы «Громобой» с глушителем. Не слишком ходовое оружие, хоть и принимавшее войсковой автоматный патрон. Но именно возможностью установки глушителя оно и было ценно.

— Только не стреляйте во всё, что движется! — напомнил Синякин. — Наши соседи снизу не настолько кровожадны, как может показаться. Нередко они сдерживают желание убить человека, и удаётся с ними мирно разойтись. Стреляйте только, если кинутся.

Пока он напоминал правила, я бочком подался к Пискарёву и спросил:

— Слушай, а что там вы говорили, что если даже бетоном залить, не все выходы закроете?

Ведущий был человеком общительным, весёлым. И если уж выуживать из кого сведения, так лучше всего из него. Я вот, честно говоря, в объяснениях местных многое не понял. И этот вопрос волновал меня больше всего.

— Ага, там есть служебные выходы на поверхность! — пояснил Пискарёв. — Вентиляционные колодцы, какие-то отверстия… Наши в лесу вокруг города натыкались на подобные штуки.

— А ваши соседи снизу чего ими не воспользовались? — удивился я шёпотом.

— Да чёрт их знает… Может, просто ещё о них не проведали! — пожал плечами гигант.

— А сам как думаешь? — спросил я.

— А я думаю, что им и там хорошо, — ответил тот. — Не хотят они на поверхность. Но если им кислород перекрыть — конечно, полезут, как пить дать. Вот как я думаю, Фёдор Андреевич. Так что, как моя бабка говорила: не тронь дерьмо — не завоняет.

— Мудрая женщина, однако, — кивнул я, заканчивая разговор.

После инструктажа по правилам безопасности, нас провели дальше. Из помещения, где выдали оружие и защиту, мы прошли широким коридором, в котором спокойно мог проехать грузовик, до стальных дверей переборки, отделявшей подземную часть от верхнего здания.

Сами ворота давно не открывались. Это было видно по наслоениям грязи. Но вот боковой проход, некогда, видимо, заваленный взрывом, местные расчистили. Через него-то мы, откупорив герметичную дверь, и вошли внутрь.

Всем обычным, кто без чёрного сердца, выдали приборы ночного видения. За счёт светящегося мха для них должно было хватать света почти везде. А вот двусердые воспользовались плетением, схему которого нам предоставила Саша. Я его минут двадцать плёл, а потом на подвесе оставил.

И сейчас, раскрыв его и нацепив на лицо, получил в кромешной тьме чёрно-белую картинку. Довольно чёткую, к слову. Мы стояли в небольшом зале, от которого вниз уводил наклонный широкий коридор, по центру которого шли рельсы.

— Двигаемся за мной! — приказал Пискарёв. — Все мои команды стараемся выполнять быстро и точно. Если начинается заварушка, командование переходит к Синякину. Все готовы?

— Готовы! — за всех ответила цесаревна, которая, естественно, отказалась пропускать вылазку в подземелья.

— Ну, с Богом…

И мы медленно двинулись вниз, во тьму.

Глава 18

[Помехи]

[Помехи]

[Помехи]

[Помехи]

Чем дальше мы уходили, тем меньше света оставалось в коридоре. И тем серее была картинка перед глазами. Но когда мне показалось, что нас вот-вот поглотит темнота, наконец, стали попадаться светящиеся мхи.