Строптивая истинная в Академии Драконов (СИ) - Берг Александра

— Выметаться? — хмыкнула я. — Забавно. Вы забыли, что, этот дом, по завещанию принадлежит мне? Так что если кому и стоит подумать о выезде, так это вам и вашей… дочери.

На минуту в холле воцарилась тишина. Всхлипы Виктории стихли окончательно. Мачеха побледнела, её рот открылся, но звука не последовало. Взгляд метнулся к врачам, ища поддержки, но те демонстративно углубились в осмотр Виктории, избегая любого участия в семейном конфликте.

Женщина фыркнула. Сделать она ничего не могла.

Она резко развернулась, бросив мне:

— Ты ещё пожалеешь об этих словах, менталистская гадина! — после чего направилась к дочери. — Виктория, девочка моя, не бойся, мама здесь. Пойдём, пойдём, в тёплую комнату. Всё хорошо. Она уйдёт. Скоро уйдёт навсегда…

Кассандра Ройс обняла Викторию, которая беспомощно прижалась к ней. Женщина бросила на меня последний, полный ненависти взгляд и повела, почти потащила Викторию вглубь дома.

Я осталась стоять в холодном холле, у распахнутой двери, впуская снежную крупу. И тут, когда Виктория проходила под аркой, ведущей в восточное крыло, её голова на мгновение повернулась назад. Её тело всё ещё изображало слабость, она опиралась на мать и врача. Но уголок её губ… уголок её губ дрогнул. Не в тупом рыдании. Это была едва уловимая, но совершенно осознанная кривая линия. Улыбка. Ехидная, торжествующая, полная злорадного удовлетворения…

“Наглая притворщица” — пронеслось у меня в голове.

Не знаю, как ей удалось обмануть целителей, но всё это — дешёвый спектакль!

Каждый нерв звенел от ярости. Я резко захлопнула дверь, отсекая вьюгу. Тишина гробницы снова поглотила особняк, нарушаемая лишь далёким ворчанием Марты из кухни и... приглушёнными всхлипами Виктории.

Я сжала руки в кулаки. Нужно рассказать правду! Схватить Викторию за горло и трясти, пока не слетит эта маска жертвы!

Нет… Стоп. Это все эмоции. Возможно, от меня этого и ждут. Мачехе нужен лишь повод вызвать стражу. А целители? Они... они уже купились на истерику. Видели только сумасшедшую в углу и “спокойную” наследницу, дерзко напоминающую о правах на дом. Идеальная картина.

Сила сейчас — в тишине. В наблюдении. Нужно понять, что задумала Виктория. Интуиция подсказывала, что это нечто больше, чем простой спектакль. Но вот кто режиссёр?

Следующие несколько дней я превратилась в тень. Дом отца стал полем боевых действий, где я была разведчиком на вражеской территории.

Виктория почти не покидала своей комнаты. Лишь изредка я видела, как она, опираясь на руку мачехи, бледная и измождённая, перемещалась по дому. Её глаза, обычно пустые и отрешённые, иногда вспыхивали странным блеском, когда она думала, что никто не смотрит. Это только укрепило мои подозрения.

Мачеха буквально не отходила от неё. Целители приходили дважды в день, бросая в мою сторону настороженные взгляды. Я слышала обрывки их разговоров: “...нестабильное состояние”, “...требуется покой”, “...любые волнения недопустимы”.

Из академии по-прежнему не было ни единой весточки. Ни объяснений, ни извинений, ни сроков возвращения. Словно меня никогда там и не было. Каждый день ожидания отдавался горечью, и однажды утром я приняла решение.

“Эйден,” — написала я на плотном листе бумаги, сама удивляясь своему выбору адресата. Почему именно он? Наверное, потому что он обещал разобраться? Или из-за того, что я начинаю думать о нём преступно много? Его взгляд, прикосновения, эмоции, пронзившие меня в ту ночь…

На следующее утро, дождавшись, когда мачеха уйдёт к Виктории с очередной порцией лекарств, я выскользнула из дома. Морозный воздух обжёг лёгкие, но это было приятное ощущение после затхлой атмосферы особняка.

В почтовом отделении старик-маг с пышными седыми усами придирчиво осмотрел конверт.

— В академию Эклейна? — уточнил он, приподнимая брови. — Боевой факультет?

— Да, лично адресату, — кивнула я.

— Сделаем в лучшем виде, — подмигнул старик, проводя над конвертом витиеватый жест. Письмо слабо засветилось синим и исчезло. — Доставка к вечеру.

Возвращалась я почти бегом. Снег скрипел под сапогами, а сердце колотилось от волнения и странного предчувствия. Уже у самого дома я услышала тяжёлый мужской голос. Ректор? Неужели новости из академии?

Не снимая заснеженной накидки, я бросилась к гостиной и распахнула двери.

За столом, напротив мачехи, сидел барон Анселл… Вот кого-кого, а его я увидеть не ожидала.

— А вот и наша юная менталистка, — произнёс барон, поднимаясь.

— Что вы здесь делаете? — вырвалось у меня.

— Как невежливо, — хмыкнул мужчина.

Я осмотрела гостиную. Виктория находилась здесь же, её взгляд был направлен в никуда. Рядом застыла мачеха, сжимающая в побелевших руках чашку чая. Каждая линия её тела выражала оцепенение, будто кто-то превратил живую женщину в мраморное изваяние.

— Я как раз обсуждал с вашей матушкой возможность оказать посильную поддержку, — продолжил барон Анселл. — Видите ли, я в определённой степени чувствую ответственность за судьбу вашей сестры.

Чёрт... В памяти вспыхнули слова Даггера Ниссе. Викторию нашёл барон Анселл. Ларс — менталист... Нэнси Роуз могла почувствовать его силу. А что если…

Улыбка медленно стекла с лица барона. Его взгляд трансформировался — стал колючим, пронзительным.

— Всё так, — проговорил он с леденящим спокойствием, от которого кровь застыла в жилах.

— Вы её убили…

— Ту девчонку? — небрежно усмехнулся барон. — Пришлось. Женский пол совершенно не умеет держать язык за зубами. Я не мог рисковать репутацией своей семьи.

— Тогда зачем вам Виктория? Она точно ничего не знает, — я сделала шаг назад.

Можно было сбежать. Рвануть со всех ног и сбежать. Но тут услышала тяжёлые шаги и зловещий щелчок закрывающейся входной двери. Сердце рухнуло куда-то вниз. Через минуту в гостиную вошли те самые целители, что приходили к Виктории. Я оказалась в ловушке.

— Но зато ты знаешь? Ведь так? — мужчина прищурился, и морщины вокруг его глаз сложились в паутину. — Мой сын всё тебе разболтал! Идиот!

Барон Анселл медленно обошёл стол.

— Господа, — обратился он к целителям, не сводя с меня взгляда. — Боюсь, мы имеем дело с очень опасным случаем. Эта девушка — менталист с неконтролируемыми способностями. Именно она довела свою сестру до нынешнего состояния.

Целители кивнули, усмехнувшись.

— Я никого не трогала! — я обернулась к мачехе, но её глаза были пусты, как у Виктории — барон держал обоих под своим ментальным контролем.

— Это она, — внезапно произнесла мачеха механическим голосом. — Она напала на нас обеих. Сначала на Викторию, потом пыталась... пыталась и меня…

— Ректор узнает о вашем преступлении, — процедила я сквозь зубы. — Он не поверит этому фарсу.

Барон Анселл рассмеялся.

— Ректор? — он приблизил своё лицо к моему. — Когда власти узнают, что натворила студентка ментального факультета, когда весь город увидит, во что ты превратила эту несчастную девушку… Его репутация будет уничтожена. Всех менталистов лишат силы, остануться лишь те… — мужчина усмехнулся, — кто способен действовать скрытно.

Не дожидаясь моего ответа, барон резко повернулся к Виктории. Его пальцы сложились в сложную фигуру.

— Нет! — я бросилась к нему, но целители перехватили меня.

Поток энергии хлынул от рук барона к дрожащей Виктории. Девушка вздрогнула, её спина выгнулась дугой, а изо рта вырвался беззвучный крик. В ужасе я наблюдала, как жизнь медленно покидает её глаза, как затухает последняя искра сознания.

— Что вы сделали?! — закричала я, пытаясь вырваться из хватки целителей.

— То, что должен был, — спокойно ответил барон, отряхивая руки. — Теперь у нас есть неопровержимое доказательство твоих преступлений.

Виктория обмякла и медленно сползла на пол. Её тело безвольно распласталось на ковре, глаза остались открытыми, но абсолютно пустыми. Не просто пустыми, как раньше — в них не осталось ничего. Ни единой мысли, ни проблеска сознания. Только бессмысленная пустота.