Строптивая истинная в Академии Драконов (СИ) - Берг Александра

— А Эйден?

— Эйден Эрайн действовал исключительно в одиночку. Однако он появился как раз вовремя. Он спас вам жизнь, мисс Ройс.

— А что с бароном Анселлом сейчас? — спросила я, сжимая подлокотники кресла.

— Задержан, — коротко ответил Маверик. — После того как... молодой господин Эрайн вмешался, барон не оказывал сопротивления.

— Ещё бы он сопротивлялся, — пробормотала я. — После встречи с драконом…

Я перевела взгляд на Викторию. Сейчас она походила на сломанную шарнирную куклу, у которой перерезали нитки.

— Что с ней будет?

Маверик вздохнул:

— Специалисты осмотрели её. Барон использовал технику ментального подавления. К сожалению, повреждения... значительные.

— А она? — указала на мачеху. — Она тоже была под ментальным контролем.

— Частично. Кассандра Ройс пришла в себя, если хотите можете с ней поговорить.

Я категорично замотала головой. Разговаривать с мачехой? Нет уж, увольте!

Догадывалась ли она, что Виктория притворялась всё это время? Не знаю. Да и знать не хочу!

— Ваша мачеха дала показания против барона Анселла, — продолжил следователь. — И теперь вы можете вернуться в академию. Разумеется, как только будете готовы. Ректор Ниссе приносит свои извинения за... необходимые меры.

— Что будет… с ними? — спросила я, сама удивляясь своему вопросу.

Маверик повернулся в сторону, где сидели Кассандра Ройс и Виктория.

— Вашу сводную сестру отправят в лечебницу для магически повреждённых, — ответил Маверик. — Что касается графини Ройс... это зависит от вас. Дом принадлежит вам.

Я почувствовала тяжесть этого решения. Выгнать её? Позволить остаться? Что бы сделала настоящая Эллин?

“Настоящая Эллин вряд ли бы выжила” — мысль пронзила сознание, острая и безжалостная в своей правдивости. К сожалению, это была неоспоримая истина, от которой никуда не деться.

— Пусть сама решает, куда ей идти, — наконец, выдавила я.

Следователь кивнул:

— Если вы не возражаете, я бы хотел закончить с формальностями. Нам понадобится ваша подпись на нескольких документах…

Я смотрела, как стражники помогают Виктории подняться. Как выводят её из комнаты. Мачеха последовала за ними, не оглядываясь. В её ссутулившейся фигуре читалось поражение. Она потеряла дочь, вторая ей была не нужна…

После того как следователь Маверик закончил с формальностями, в доме стало удивительно тихо. Я осталась одна в огромном пустом особняке.

Медленно прошла по гостиной, касаясь кончиками пальцев мебели, словно проверяя реальность происходящего. Мой дом. Теперь действительно мой. Мачеха сюда не вернётся. Почему я так решила? Ощутила её эмоции. Опустошение — вот что она чувствовала.

Я опустилась в кресло у камина. Только сейчас, когда все ушли, меня настигло осознание произошедшего.

Меня использовали. Бесцеремонно, холодно, расчётливо. Сделали из меня приманку.

Ректор спокойно выставил меня из академии, зная, что этим подвергает меня смертельной опасности. Служба безопасности просто наблюдала, ожидая, когда барон Анселл сделает решающий ход. Если бы не Эйден… Успели бы они хоть что-то сделать?

— Вы помогли раскрыть дело государственной важности, — прошептала я в пустоту.

Как будто это должно было всё исправить. Как будто это оправдывало отчаяние, которое я испытала, когда услышала об отстранении.

Этот мир был куда жёстче, чем я себе представляла…

Я вздрогнула, вспомнив лицо барона — спокойное, когда он признавался в убийстве Нэнси Роуз. Как он говорил об этом, словно о погоде или о чашке чая.

Нэнси... Девушка заплатила жизнью за то, что узнала правду.

И Ларс. От одной мысли о нём сердце сжималось. Каково ему сейчас? Узнать, что твой отец — убийца. Что он хладнокровно убил невинную девушку только потому, что она узнала семейную тайну.

Я прикрыла глаза, представляя, через что сейчас проходит Ларс. Должно быть, его мир рухнул. Моя собственная боль казалась ничтожной по сравнению с его…

Тяжёлые шаги на лестнице заставили меня обернуться. Эйден спускался, держась за перила, его движения были скованными, как будто каждый шаг причинял боль.

— Ты очнулась, — сказал он, остановившись в нескольких шагах от меня. — Как самочувствие?

— Лучше, чем у тебя, — ответила я, невольно оценивая его бледное лицо.

Он усмехнулся, но в этой усмешке не было и тени привычного высокомерия — лишь усталость, осевшая в уголках глаз и смягчившая резкие линии лица.

— Трансформация отнимает много сил. Особенно когда приходится преодолевать такое расстояние в снежную бурю.

Эйден тяжело опустился в кресло.

— Ты меня спас…

— Удивлена?

Я закусила губу. Слова отказывались складываться, мысли путались в странном клубке благодарности и непонимания. Эйден, видя мою растерянность, мягко продолжилменя:

— После твоего отстранения я пытался убедить ректора, что это ошибка, но он был непреклонен. Только потом понял, что Ниссе работал со следствием. Что тебя решили использовать, как приманку.

Голос Эйдена стал жёстче.

— Когда твоё письмо пришло... я просто знал, что должен быть рядом. Ты стала для меня важна, Эллин. Не знаю, когда это произошло. Может, когда ты впервые осмелилась дерзить мне? — на его губах снова мелькнула та же усталая усмешка, но теперь в ней читалось что-то тёплое, почти нежное.

Я улыбнулась в ответ. Весь мир вокруг замер. И в эту самую секунду что-то глубоко внутри меня, что было сжато в тугой, болезненный узел, вдруг расслабилось. Напряжение, сковывающее тело, отпустило, оставив лишь лёгкую, почти невесомую дрожь.

Эйден медленно поднялся с кресла и подошёл ко мне. Осторожно, как будто боясь спугнуть хрупкое равновесие, он взял мою руку в свою.

— Я знаю, — голос его стал тихим, почти сдавленным, — что причинил тебе боль. Много. Слишком много, чтобы простить. Но… если дашь шанс… хоть один… я хочу это исправить. Каждый день. Быть с тобой.

Я не спешила с ответом. Приятно было видеть, как Эйден боится — напряжение в его плечах, взгляд, цепляющийся за мое молчание, выдавали страх того, что я могу отказать ему.

— Попробуй, — наконец, ответила я. — Но запомни: я больше не та робкая девчонка, которую можно запугать!

Эйден рассмеялся — искренне, громко, с таким облегчением, словно огромный камень свалился у него с души.

— Именно это мне в тебе и нравится, — сказал он, и его глаза сверкнули тем драконьим огнём, который я видела в метель. — Именно поэтому ты стала для меня... всем.

Эпилог

Зимний бал академии Эклейна в этом году превзошёл все ожидания. Величественный зал Главного корпуса сиял тысячами магических огней, отражавшихся в хрустальных гирляндах, свисающих с высоких потолков. Окна, украшенные морозными узорами, открывали вид на заснеженные сады, где между деревьями порхали светящиеся феи — специально приглашённые иллюзионисты постарались на славу.

После того, как история с бароном Анселлом закончилась, ректор Ниссе лично пригласил меня вернуться в академию. Конечно, он не извинялся — это было бы слишком для такого человека.

Я нервно поправила ленту в волосах, стоя перед зеркалом в общей гостиной девичьего общежития. На мне было то самое платье, которое подарил мне Ларс…

Ларс… При одной мысли о нем, всё внутри съёживалось.

Новости о нём были... сложными. После ареста отца Ларс взял академический отпуск, чтобы разобраться с семейными делами. Его мать, леди Анселл, держалась стойко на публике, но по слухам она была совершенно раздавлена произошедшим. А потом… потом он перевёлся в Северную Магическую Академию. Сказал, что так будет лучше для всех.

Две недели прошло с тех пор, как барона Анселла арестовали. Две недели, наполненных судебными разбирательствами, показаниями, бесконечными допросами и — восстановлением. Но всё же мы с Эйденом успели на главное событие академического года.

Я стояла у входа в бальный зал, чувствуя, как шёлк платья струится по телу. Глубокий бордовый оттенок придавал коже фарфоровое свечение.