Монотонный шепот колес и приглушенный рокот мотора вырвали его из плена задумчивости. Дмитрий, нахмурившись, поднялся и устремил взгляд на распахнувшиеся ворота.
Двигатель заглох, и из утробы машины метнулась тень, ускользая от любопытных глаз. Незнакомец, словно одержимый, помчался по ухоженной дорожке, словно его преследовала невидимая сила. Не добегая крылец, он замер, пораженный, и широко распахнутые глаза уставились на Дмитрия.
— Дим… Димка! — выдохнул Яромир, бросаясь к брату. Он обхватил его, сжимая до хруста костей, шепча одними губами: — Живой… Живой… А мне сказали… — Он шмыгнул носом, отводя взгляд, словно стыдясь пролитых слез.
— Да тихо ты, медведь, — пробурчал Дмитрий, но в голосе звучала нежность. — Все ребра переломаешь во второй раз… Лучше закурить дай, с собой не взял, а внутри всё горит огнем.
Устроившись на прохладных досках крыльца, братья закурили. Яромир, не отрываясь, смотрел на Дмитрия, все еще не веря в его воскрешение.
— Перестань так смотреть, — усмехнулся он. — Я и сам чувствую себя новорожденным.
— Резник вылечил? — не унимался младший.
Дмитрий, глубоко затянувшись, выпустил в утренний воздух несколько колец дыма. Отбросил окурок, и он, словно маленькая комета, прочертил в сумраке искрящийся след и, шипя, затерялся в траве, оставив после себя лишь тонкую ниточку дыма.
— Не знаю… Словно в забытье помню родителей, Анну, потом Катерину. Она велела мне спать, и дальше — тьма… А когда очнулся, первые мгновения подумал, что умер.
— Ясно, — хрипло отозвался Яромир.
— Что тебе ясно? Выкладывай, — Дмитрий легонько толкнул брата плечом.
— Ты к Анне-то заглянул, обрадовал своим воскрешением? Наверняка она места себе не находит, — уклончиво ответил Яромир.
— Как не заглянул… Заглянул. Сдохла, тварь, — мужчина с трудом перевел дыхание, словно камень проглотил. — Думала, меня переживет. Исповедь устроила, ведьма, всё выложила. Всю семью нашу в могилу хотела свести. Да кто-то опередил. Пять часов, как умерла, не меньше.
Яромир облегченно выдохнул, улыбка расцвела на его лице. Он провел пятерней по волосам, и в глазах у брата Дмитрий увидел нескрываемую радость.
— Прости, что радуюсь… На кого угодно мог подумать, только не на нее. Прости, брат, многого не скажу, клятвой связан. Не просто так я из дома ушел. Жену, дочку спасал. Знал, что убийца рядом, но кто — не ведал. Прости… Струсил.
— На твоем месте, может, и я бы так поступил… Дети — это святое, — Дмитрий посмотрел брату прямо в глаза и всё понял. — Вон оно что… Тихая мышка, все обиды прощавшая… Отводила, значит, беду… Спасла… И такой подарок преподнесла.
— Да-а-а, — протянул Ярмир. — Жизнь — бесценный дар. А у тебя, брат, всё еще впереди.
Он хлопнул Дмитрия по плечу и протянул ему сигарету.
— Только никому о ней ни слова. Она это заслужила.
— Да я и не собирался. Сердце у нее доброе, много хорошего людям сделать сможет.
Наступал рассвет. Докурив сигареты, братья поднялись с крыльца. Обменялись долгим, полным понимания взглядом, обнялись и вошли в дом.
День обещал быть насыщенным — и радостью, и горем. Но горечь казалась блёклой, приглушённой. Душа Дмитрия уже не кровоточила по той, что, накинув змеиную шкуру, долгие годы жила рядом, замышляя недоброе.
КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ
