Системный Кузнец. Трилогия (СИ) - Мечников Ярослав

Говорил всё более уверенно, приходилось льстить и врать. Другого выхода не было.

Старик медленно закивал, его глаза оставались непроницаемыми.

– Хорошо, что в твоей голове не только ветер, Кай. Ты рассуждаешь здраво – если не лжёшь. А теперь ступай, с рассветом уходишь с охотниками.

Он отвернулся, давая понять, что разговор окончен, и уставился на полки со свитками, сложив руки на животе.

Я поднялся и уже сделал шаг к двери, но вдруг остановился. Адреналин от успешно разыгранной партии придал смелости. Это шанс – плевать на всё, до жути захотелось продолжить спектакль и получить от старика ещё кое‑что, раз уж он так «расположен» ко мне.

– Господин Торгрим… – начал осторожно.

Тот, не поворачиваясь промычал:

– М‑м?

– Та руда, что я наколотил, – сделал паузу, собираясь с духом. – Могу ли переработать её в металл в ваших домницах?

Замолчал, давая Главе обдумать эту наглость.

– А взамен… – продолжил, видя, что тот не двигается. – Буду готов всегда в первую очередь точить ваши инструменты и оружие вашей охраны. Конечно, за отдельную плату, но… вы получите ответственного заточника, который готов сотрудничать, если возникнет необходимость.

Постарался говорить максимально деловым тоном, с ноткой уважения, но без подобострастия. Предлагал сделку, а не просил милостыню, хоть и чувствовал, что старик начинает вызывать откровенную неприязнь – такие люди, как он, ни с кем не считаются. Но это моя новая реальность, пора уже привыкать.

Торгрим очень медленно повернулся, оглядел меня с ног до головы, будто впервые видел. Затем хмыкнул и, не говоря ни слова, коротко кивнул и властно указал рукой в сторону выхода.

Предложение было принято, аудиенция окончена.

Глава 3

Вывалился из кабинета Торгрима как выжатый лимон. Ноги подкосились, и я инстинктивно вцепился рукой в стену. Голова гудела, а в ушах стоял тихий звон, мысли путались. Что это было? Какая‑то ментальная хватка, давление воли, в десятки раз более сильное, чем гипноз. Старик не просто говорил со мной – он словно прощупывал мой разум, искал трещины в легенде.

Минуту просто стоял, тяжело дыша и вслушиваясь в тишину. Коридор был пуст. Одинокая масляная лампа на стене отбрасывала дрожащий свет на массивные двери. Этот мир – не просто дикий, он смертельно опасен, и угроза исходит не только от клыков зверей, но и от таких людей, как Глава, способных залезть прямо в голову.

Первая заповедь спасателя: оцени угрозы, а главная угроза – моя тайна. Система. Если о ней узнают, из ценного заточника мгновенно превращусь в раба на поводке или, что вероятнее, в подопытную крысу на столе алхимика. Всё: каждая победа, каждый успех должны выглядеть как результат адского труда, пота и толики удачи. Никакой магии и чудес. Только упорство, которое можно увидеть, и мастерство, которое можно объяснить.

Оперевшись о стену, медленно побрёл по коридору. Нужно было на воздух, смыть с себя это липкое ощущение чужой воли, проветрить голову. Озираясь по сторонам, надеялся не встретить ни Кнута, ни охотников. Разговоры – последнее, чего сейчас хотелось. Но от них было не уйти, оставалось не так много времени, а дел было невпроворот: превратить руду в металл, выполнить заказы на заточку и договориться о перевозке…

И тут меня словно ударило током. Чёрт возьми! Торгрим! Он же дал разрешение на переработку руды в местных домницах! Это меняло всё – сделка с Боргом, по которой я должен был тащить корзины на своём горбу, больше не имела силы! Я могу переплавить руду прямо здесь, на месте. Получить не громоздкие мешки с камнями, а компактные слитки металла!

Остановился посреди коридора, и на лице расползлась улыбка. Мой стартовый капитал и билет к независимости – его можно будет отправить с караваном!.

Улыбка тут же исчезла. Караван. А Йорн с его охотниками? Они вряд ли пойдут с торговым маршрутом. Войны двинутся на рассвете налегке и не будут подстраиваться ни под какие караваны.

Нахмурился, быстро прокручивая варианты в голове. Так, без паники, план такой: первое: иду в домницы и переплавляю руду. Второе: договариваюсь с молотобойцами, чтобы те выбили из крицы весь шлак и забираю слитки. Третье: нахожу Арна или главу каравана и договариваюсь, чтобы металл доставили в Вересковый Оплот. За плату, конечно. Часть заработанных медяков уйдёт на это, но оно того стоит. Сам уйду с охотниками на рассвете. Да, так и сделаю, главное, чтобы караваны вообще ещё ходили после ситуации с падальщиками. Нужно узнать об этом как можно скорее.

Как раз обдумывал план, когда из‑за угла коридора донёсся тяжёлый топот нескольких пар сапог. Инстинктивно вжался в стену, сливаясь с тенями. Первым в тусклый свет лампы шагнула массивная фигура Йорна, его единственный глаз на мгновение остановился на мне – в его взгляде виднелась какая то тяжесть.

За ним вышли двое его спутников – Седовласый Брок, наоборот, пребывал в отличном расположении духа, его усы топорщились в предвкушении чего‑то, а вот молодой Киан, чьи длинные чёрные волосы были собраны в тугой хвост, напряжённо поджал губы, глядя куда‑то в пол.

Я выпрямился, встречая взгляд командира, ожидая, что тот заговорит первым. Воин нахмурился, едва заметно скривив губы, затем хмыкнул, будто отмахнувшись от нежеланной мысли, и, не сказав ни слова, направился прямо к двери кабинета Торгрима. Молодой молча последовал за ним.

Усач задержался и медленно подошёл ко мне почти вплотную. От него пахло выпивкой и потом. Растянув губы в хищной ухмылке, мужик прохрипел, и его голос был похож на скрежет камня:

– Денежки почуял, щенок? – его глаза блеснули. – У этих они водятся, да. Хорошо ты тут устроился, не поспоришь. Вот только назад пойдёшь с нами и снова будешь на своего жирного борова Гуннара батрачить за чёрствую корку, когда все твои медяки кончатся. А кончатся они быстро, уж поверь мне.

Охотник оскалился, обнажив пожелтевшие зубы, затем резко развернулся и спешно зашагал вслед за своим командиром.

Я провожал его спину тяжёлым взглядом. Мысли в голове были холодными и чёткими – этот старый шакал прав в одном: деньги нужно защищать. Он, или кто‑то вроде него, легко может отнять их у меня. Первым делом, как вернусь, нужно придумать тайник, ведь лачуга – не крепость, туда может залезть кто угодно.

Тяжёлая дверь кабинета со скрипом открылась, и охотники зашли внутрь без стука, как к себе домой. Интересно, о чём они будут говорить с Торгримом? Ответ напрашивался сам собой – падальщики. Клану явно нужна помощь сильных практиков, чтобы справиться с нашествием, но хватит ли их? Тварей слишком много. Как трое воинов, пусть и элитных, смогут им противостоять? Тут же поправил себя, их ведь не трое – в Оплоте есть и другие охотники, пусть и не ровня Йорну.

Ладно, не мои проблемы. Мысленно отмахнулся от этих размышлений, своих дел по горло.

Развернулся и направился к выходу. Когда проходил мимо широкой лестницы, ведущей на второй этаж, взгляд невольно скользнул вверх – там, опершись одной рукой о резные перила, стояла женщина с седыми волосами в синем платье. Она смотрела на меня изучающе, как энтомолог, разглядывающий редкое насекомое.

Когда наши взгляды встретились, она едва заметно улыбнулась, но поза не изменилась. От улыбки стало дурно. Нет, определённо нужно убираться отсюда как можно скорее. Охранники Арна, может, и нормальные мужики, но сам этот дом и его обитатели вызывали отвращение.

Ускорил шаг и, не оглядываясь, прошмыгнул на улицу.

Вышел на прохладный воздух и глубоко вдохнул. Стало чуть легче – тяжёлый груз, давивший на плечи в кабинете Главы, медленно начал отступать. Впервые за эти дни почувствовал что‑то похожее на надежду, будто начинал новую главу жизни, и сам был её автором.

Впереди путь в деревню, возвращение в кузницу, неизбежный разговор с кузнецом. Громила наверняка устроит допрос: где был, что забыл в этом лагере. Будет непросто, но нужно донести до него, что я изменился и кое‑чему научился. Главное – добиться права ковать самому, а не просто таскать уголь и качать мехи.