Внезапно из темноты за спиной послышался шорох, и, прежде чем я успела обернуться, чья-то рука крепко схватила меня за локоть и рывком потянула в заросли колючих кустов. Я вскрикнула, пытаясь вырваться, брыкаясь изо всех сил, но хватка была железной. Колючки царапали руки, цеплялись за плащ, а я уже готовилась заорать во всю глотку, как вдруг горячий шёпот у самого уха остановил меня:
— Зина, тише, это я!
Райли. Его голос, низкий и чуть насмешливый, пробился сквозь панику, и я замерла, тяжело дыша. Он отпустил меня, и я развернулась, готовая влепить ему оплеуху за такие фокусы.
— Ты что творишь, Райли?! — прошипела я, с трудом сдерживая желание треснуть его по лбу. — Чуть сердце не остановилось! Что за дурацкие шутки? Что ты вообще задумал?
Он только ухмыльнулся, его глаза блеснули в тусклом свете, пробивавшемся сквозь ветви.
— Просто хотел сделать тебе сюрприз, — ответил он с той своей привычной лёгкостью, будто не он только что тащил меня в кусты, как заправский разбойник.
— Сюрприз? — я всплеснула руками, чувствуя, как злость закипает. — Хороший сюрприз, ничего не скажешь! Я чуть не умерла от страха!
Райли рассмеялся, тихо, чтобы не нарушить ночную тишину, и вдруг кивнул куда-то за мою спину:
— Может, теперь подобреешь?
Я нахмурилась, но обернулась, и моё сердце пропустило удар. Там, в тени зарослей, стояла Эллая. Её сгорбленная фигурка казалась ещё меньше в полумраке, а лицо, изрезанное морщинами, было напряжённым и насторожённым.
Я шагнула к ней, всё ещё пряча лицо под платком. Эллая вгляделась в меня, её глаза сузились, и она тихо, но с явным подозрением спросила:
— Зачем вы меня хотели видеть, госпожа?
Я медлила лишь мгновение, а затем решительно сняла платок, открывая лицо. Эллая смотрела на меня, щурясь, будто пытаясь разглядеть что-то в темноте. Прошла секунда, другая, и вдруг её глаза расширились, а рот приоткрылся от изумления.
— Киора… — выдохнула она. — Пред Оком Целлианы, Киора…
Позади меня Райли хмыкнул, указывая на статую:
— Ну да, точно пред Оком Целлианы.
Я бросила на него раздражённый взгляд, но тут же вернулась к Эллае, не давая себе отвлечься.
— Значит, вы помните меня? — спросила я, шагнув ближе, чувствуя, как горло сжимается от волнения.
Эллая кивнула, её глаза всё ещё были полны недоверия.
— Конечно, помню, дитя, — сказала она тихо и тревожно. — Но что ты тут делаешь? Как ты смогла?..
— Это неважно, — перебила я, стараясь говорить твёрдо, хотя внутри всё дрожало. — Я хочу, чтобы вы рассказали мне всё, что знаете.
Эллая покачала головой, её взгляд метнулся к Райли, который стоял чуть поодаль, внимательно следя за садом, дабы не пропустить нежелатнных свидетелей этой встречи.
— Я ничего не знаю, — пробормотала старая нянька, но её голос звучал неубедительно.
Я шагнула ещё ближе, чувствуя, как отчаяние подступает к горлу.
— Пожалуйста, Эллая, — взмолилась я. — Расскажите, что стало с моим ребёнком? Я должна знать!
Она снова покачала головой, упрямо сжав губы, но я не отступала.
— Поймите, это мой ребёнок! — голос мой сорвался на хрип. — У вас есть дети? Вы можете понять, что я чувствую?
Эллая вздрогнула, её глаза потемнели, и она тихо ответила:
— Нет, Киора. В этом месте детям лучше бы и не появляться вовсе…
— Что вы имеете в виду? — спросила я, чувствуя, как сердце стучит всё быстрее. — Я ведь вижу, вы многое знаете. Многому стали свидетельницей. Поймите, я хочу только одного — восстановить справедливость!
Эллая молчала. Я видела, как её оборона слабеет, как она борется с собой, но всё ещё не решается говорить.
— Киора, — наконец выдохнула она устало. — Тебе был дан шанс уцелеть, а ты так бездарно его тратишь…
Я почувствовала, как кровь прилила к щекам, но не отступила.
— А что бы вы сделали на моём месте? — спросила я, почти крича. — Неужели бы просто забыли о своём ребёнке и начали новую жизнь?
Взгляд Эллаи стал тяжёлым, в нём отразился весь груз прожитых ею лет. Она долго молчала, так долго, что я уже подумала, что она не ответит. Но наконец её губы дрогнули, и она тихо, почти шёпотом, произнесла:
— После всего, что я тут наблюдала за долгие годы… да, Киора. Так бы я и поступила.
Я замерла, чувствуя, как воздух становится густым, как будто сам сад затаил дыхание. Эллая смотрела на меня, и в её глазах мелькнула тень — не страха, не сомнения, а чего-то другого. Чего-то, что говорило: она знает правду. И она готова её рассказать.
Глава 96.
Воздух в саду был холодным, но я чувствовала, как жар приливает к моим щекам, а горло сжимается от подступающих слёз. Сколько же судеб было здесь переломлено, сколько жизней погублено в этом проклятом дворце?
— Я понимаю ваш страх, Эллая, — сказала я, стараясь, чтобы голос не дрожал, хотя внутри всё кипело от боли и ярости. — Но поверьте, мне вы можете довериться. Неужели вы сами не жаждете открыться?
Эллая смотрела на меня, её морщинистое лицо было едва различимо в полумраке, но глаза, усталые и полные тоски, выдавали всё. Она молчала, и тишина эта была такой тяжёлой, что я почти слышала, как скрипят её старческие кости под грузом прожитых лет.
Наконец она вздохнула, опустив взгляд, и тихо, почти шёпотом, произнесла:
— Что ж, дитя, ты права. Я боюсь, я страшно боюсь. И боялась всю жизнь. Но сейчас мои дни подходят к концу. Пожалуй, мне больше нечего бояться — вскоре я встречусь с Целлианой, днём раньше или днём позже, уже не имеет значения.
Я шагнула ближе, чувствуя, как отчаяние и надежда борются во мне. Я не могла её отпустить, не могла позволить ей унести с собой правду, которая, быть может, была моим единственным шансом.
— Тогда расскажите, — взмолилась я, — облегчите душу, Эллая. Пожалуйста.
Она медленно кивнула, её взгляд стал чуть мягче, но всё ещё был полон тревоги.
— Хорошо, — сказала она. — Я расскажу то, что мне известно. Но, боюсь, это мало чем поможет тебе.
— Мне нужна любая информация, — настаивала я. — Может помочь что угодно.
Эллая сглотнула, будто слова застревали у неё в горле, и наконец заговорила:
— Будь по-твоему. Но вынуждена сразу предупредить тебя — мне неизвестна судьба твоего ребёнка, как и многих других детей, что рождались в этом дворце.
Я замерла, чувствуя, как кровь стынет в жилах.
— Многих?.. — переспросила я, и голос мой дрогнул, словно тонкая нить, готовая вот-вот порваться.
Эллая кивнула, её глаза потемнели от боли.
— Да, Киора, — тихо сказала она. — С тех пор как не стало Годфера Влассфора, отца Тирама, каждый год после Ритуала Целлианы дракарию выбирают новую невесту. И каждая приносила ему дитя. После чего и младенец, и роженица… всегда бесследно пропадали.
Я невольно обернулась к Райли, который стоял чуть поодаль, напряжённый, как струна. Наши взгляды встретились, и я увидела в его глазах то же потрясение, что бурлило во мне.
В голове вспыхнула та самая записка, которую я нашла в камере, ещё когда только очнулась в этом мире. А потом я вспомнила Мирину. Мою подругу из Дома Целлианы, ту, с которой мы вместе росли, делились хлебом и мечтами, смеялись над глупыми шутками и плакали, когда было совсем невмоготу. Она была старше меня, всегда казалась такой сильной, такой уверенной. Я не могла не спросить о ней.
— Эллая, — голос мой дрожал, но я заставила себя продолжить, — вы что-нибудь слышали о девушке по имени Мирина? Была ли здесь такая?
Эллая заметно напряглась, а взгляд стал ещё тяжелее.
— Да, Киора, — произнесла она тихо, — была девушка с таким именем. Она стала первой невестой Тирама.
Я почувствовала, как земля уходит из-под ног. В глазах потемнело, а тело покачнулось. Райли шагнул ко мне, его рука легла мне на плечо, тёплая и крепкая, но даже это не могло унять дрожь, что пробирала меня до костей.
— И… она тоже исчезла без следа? — выдохнула я, боясь услышать ответ.
