Хозяйка старой пасеки 2 (СИ) - Шнейдер Наталья "Емелюшка"

— Вы всегда могли спросить моего совета.

Или совсем не вовремя: судя по тону его голоса, мое тщательно скрываемое веселье он заметил и категорически не одобрял.

— Полагаю, у исправника множество обязанностей, так что просить вас становиться еще и моим управляющим было бы чересчур, — парировала я.

— Управляющим? О! — Лицо Вареньки вытянулось, будто она только что осознала этот факт.

Который, судя по всему, переводил Нелидова из числа приятных кавалеров в ранг работника, которому если и дозволяется целовать дамам ручки, то исключительно с подобострастием человека, стоящего ниже на социальной лестнице.

— То есть… — спохватилась она. — Глашеньке действительно нужна помощь с хозяйством, и… В смысле, так благородно с вашей стороны пожертвовать… — Она часто заморгала, покраснев будто маков цвет. — То есть я совсем не то хотела… Ах, мне дурно!

Стрельцов молча протянул ей через стол флакончик с нюхательными солями. Варенька ткнулась в него носом, закашлялась.

Нелидов слегка поклонился.

— Говорят, человек должен быть полезен обществу. Думаю, мои познания в экономике и агрономии здесь могут принести максимальную пользу.

— О! — Варенька едва не подпрыгнула на стуле. — А знаете что? Я тоже могу быть полезна! Я привыкла читать бабушке письма от ее подруг и хорошо разбираю почерки.

— Варвара, — процедил Стрельцов.

— Ты сам не раз говорил, что я чересчур легкомысленна, а будущей хозяйке нужно интересоваться не только стихами!

Я не выдержала.

— Кирилл Аркадьевич, я понимаю, что на вас свалилось слишком много забот сразу, начиная с убийства и заканчивая беспокойством о вашей кузине. Но, как говорят, за двумя зайцами погонишься… Предлагаю вам отдохнуть и использовать время отдыха, чтобы расставить приоритеты.

— Благодарю за заботу, Глафира Андреевна. Боюсь, мне придется уделять внимание и имущественным, и всем прочим вашим делам, пока я не удостоверюсь, что они не имеют отношения к убийству, — вежливо улыбнулся Стрельцов. — Да и семейные узы, знаете ли, обязывают.

Да чтоб тебя! Уймешься ты сегодня или нет?

— Конечно, господин исправник, — пропела я. — Ваше служебное рвение — пример для всех нас. Надеюсь только, что ваше усердие не помешает и нам заниматься насущными делами.

— Разумеется, — сухо подтвердил он. — Господин Нелидов, прошу вас. Вот здесь, — он показал на аккуратную стопку документов, — то, что мы уже привели в порядок. Вот с этим предстоит еще разбираться.

— Благодарю вас. — Нелидов опустился на свободный стул. — Судя по всему, вы проделали воистину титаническую работу.

— Совместно с Глафирой Андреевной.

— Прекрасно. Все же никто так не заинтересован в приумножении своего имущества, как владелец, и я очень рад, что Глафира Андреевна намеревается оставаться в курсе всех дел. — Нелидов просмотрел пару листов, обернулся ко мне. — Вы говорили, что вас обкрадывали. Как вы смотрите на то, чтобы провести полную инвентаризацию вашего имущества до того, как мы отправимся обследовать ваши земли?

— Кстати, о землях. Я бы хотел сопровождать вас в этой поездке, — вмешался Стрельцов. — Внимание представителя власти к делам Глафиры Андреевны может умерить пыл некоторых чересчур размечтавшихся лиц. Размечтавшихся о чужих землях, я имею в виду.

Варенька захлопала в ладоши.

— О, какая чудесная идея! Я тоже поеду! Так хочу посмотреть окрестности!

На лице Стрельцова отразилась вся гамма чувств человека, обнаружившего, что ему нужно присматривать за парой полуторагодовалых близнецов и подростком-корги одновременно. Впрочем, он быстро справился с собой. Но прежде, чем он открыл рот, Варенька добавила:

— В конце концов, будет просто неприлично, если Глаша будет разъезжать по окрестностям одна в компании троих мужчин!

— Марья Алексеевна… — начал было исправник.

— Уже в летах и тряска в повозке явно не пойдет ей на пользу, — парировала графиня.

— Давайте отложим обсуждение количества человек в нашей экскурсии до утра, — сказала я, подавляя желание подсыпать Стрельцовым то ли снотворного, то ли слабительного, чтобы на пару дней оба потеряли интерес к моим делам. — Что до вашего предложения об инвентаризации, Сергей Семенович, — признаюсь, Марья Алексеевна вас опередила. Впрочем, кладовка с вещами полувековой давности вряд ли будет интересна в контексте общего состояния дел. А вот амбар, ледник и погреба — как и то, что осталось от конюшен и хлева, — мы с вами обследуем завтра же. — Я улыбнулась. — Теперь, если вам не нужна моя помощь в разборе бумаг…

Оба мужчины с улыбкой помотали головами.

— Я займусь письмами к соседям. Варенька, поможешь мне?

И если благодаря Стрельцову я останусь без управляющего, меня будут судить за убийство представителя власти при исполнении.

5

— И все-таки не понимаю, какая муха укусила Кира, — пожаловалась Варенька, когда мы расположились в кабинете.

Я пожала плечами.

— Стоит ли пытаться читать чужие мысли, когда можно судить по человеке по его поступкам?

Хотя и с поступками поди разбери. То несется без штанов и с пистолетом спасать дом от неведомого злодея, а потом сутками корпит над документами. Да, для собственного расследования — но он не поленился и для меня сделать выписку. То цепляется по поводу и без, обвиняя в нарушении обещаний, данных — точнее, не-данных — между прочим, не ему!

— Так и я о чем! — не сдавалась графиня. — Ведет себя… как цепной пес. Ладно бы только меня воспитывал, так он и тобой пытается… — Варенька ахнула и широко распахнула глаза. — Глаша! Он же ревнует!

Я застонала и, не выдержав, ритмично постучала лбом о стол.

— Глашенька, что с тобой⁈ — встревожилась девушка. — Тебе плохо?

— Мне замечательно!

А вот тебе бы стоило бы перестать витать в романтических облаках. Этот… сухарь ни на какие эмоции, кроме «надо» и «должен», не способен — и от других требует того же. Впрочем, чего я хочу от пятнадцатилетней девушки, не видевшей ничего, кроме родительского дома и романов?

— Что-то не похоже. — Варенька извлекла из складок одежды надушенный платочек. Встряхнула его — ткань расправилась и тут же повисла мокрыми складками. — Дай-ка сюда. У тебя теперь все лицо в чернилах.

Я подчинилась, не желая видеть, во что моя несдержанность превратила черновик письма к князю Северскому. Впрочем, все равно переписывать набело.

— Вот, так куда лучше. — Графиня грустно оглядела испачканный в чернилах платочек. — Жаль, у меня нет благословения. Говорят, тогда бы он сам очистился.

— Давай пока замочу.

Я сунула платочек в чашку из сервиза, почему-то стоявшего в книжном шкафу. Варенька создала в нее воды. Но зря я надеялась, что, отвлекшись на повседневные мелочи, она забудет о романтических бреднях.

— Посуди сама. Стоило появиться Сергею… господину Нелидову, и Кир стал за мной хвостом ходить. Это понятно, он все же мой старший родственник и должен оберегать от неподходящих… — Она вздохнула. — Но, как только ты наняла управляющего, все внимание обратил на тебя.

Я пожала плечами, не желая продолжать тему. Варенька снова вздохнула.

— Как жаль, что благородные молодые люди становятся… прислугой.

— Не понимаю, — покачала головой я. — Твой кузен тоже служит, но, насколько я могу судить, это, наоборот, возвышает его в глазах общества.

Она всплеснула руками.

— Ну ты сравнила! Кир служит государыне. Его избрали дворяне уезда, доверив надзор за порядком. Жалование — лишь дополнительное вознаграждение его усилий. А господин Нелидов, — она понизила голос, будто говорила о чем-то неприличном, — пошел к тебе в услужение за деньги. Все равно что графу стать сидельцем в купеческой лавке!

— Графу иной раз приходится и гувернером становиться, — припомнила я рассказ Стрельцова о своем воспитателе.

— И что ж в этом хорошего?

— Лучше, чем голодать.

— Маменька всегда говорила, что честная бедность лучше унижения, — не унималась Варенька.