Он всё ещё чувствовал каждый укус, каждый разрыв, когда они пожирали его ради крох силы. И всё же Пайн надёжно защитил себя и ждал, надеясь, что Эльхум почувствует, что что-то не так. Время шло, и агония была его единственным постоянным спутником. Его отец, казалось, не замечал его положения. Когда он посетил его в следующий раз, он, казалось, почти не хотел там находиться. Он отдал Пайну приказ снова открыть Нексус и затем ушёл.
Вот кто я такой, и мы оба теперь это знаем, — Пайн задрожал. — Я — яд. Я сломан. Так что это нормально. Пока я могу помочь отцу и матери
Время шло. Слой яда рос, и рос, и рос. Иногда он сжимался, становясь более плотным, но это лишь ловило Пайна за ещё одним слоем тьмы и смерти. Он был один со своим голодом и истощением, слушая, как мёртвые шептали ему о своих жизнях, о своих сожалениях. Он едва чувствовал, как Нексус питается им больше.
Что удивило Пайна, так это то, что его проклятое тело было гораздо более упрямым в отношении выживания, чем он сам. Он предполагал, что после того, как он отрезал девять десятых своего тела и отдал его Нексусу, вселенная в конечном итоге рухнет сама в себя. И всё же этот последний клочок его, чистое ядро, продолжал излучать достаточно энергии.
Его голод стал постоянным, оглушительным требованием. И всё же Нексус выжил даже тогда, когда не должен был, удерживаемый на плаву худшим видом яда. Он ненавидел это. Но он также чувствовал родство с Нексусом.
Единственным логическим объяснением его продолжающегося выживания было то, что он тоже был сломан. Так что, в некотором смысле, Пайн не был одинок.
Пайн изолировал себя, и большая часть его внешних связей была поглощена обитателями Нексуса. Визиты его отца прекратились. Без этих событий, чтобы обозначать течение времени, всё стало текучим. Он переживал бесконечные волны страданий. Он ненавидел себя. Он не мог отвести взгляд от небольших отголосков, которые всё ещё мог наблюдать из внешнего мира.
Он не мог вспомнить, когда в последний раз слышал о своей матери. Выражение лица Пайна исказилось, когда он осознал это.
Она, должно быть, поняла, кто я такой. Она, должно быть, сбежала, чтобы спастись .
Тысяча лет казалась намного дольше. Его предательское тело продолжало выжимать из себя последние соки, производя больше энергии.
Вторжение Лапласа стало облегчением для Пайна, острой определённостью, которая прорезала его расплывчатое сознание. И снова его инстинкты предавали его. Последний скукожившийся остаток самого себя он снова разделил, чтобы его сознание могло бежать от окаменевших остатков его энергетического ядра. Он нашёл огромный зал, который построил его отец, и спрятался там.
Пока не появилась Девик. Пока она не уговорила Пайна помочь ей, пока она не выступила против невозможных препятствий. Пайн почувствовал что-то, кроме гноящегося яда в своём сердце, наблюдая за её борьбой.
И всё же её сопротивление не могло длиться вечно. Вскоре прибыл Лаплас, и Пайн испытал сложную смесь эмоций, когда понял арифметику того, что должно было произойти. Скоро даже эта небольшая передышка закончится. И с одной стороны, он был так, так устал.
И всё же прямо перед кульминацией на сцену вышел Рендидли Гостхаунд. Который высвободил одну из чистейших энергий, которую Пайн когда-либо чувствовал. Который сконденсировал, не один, а два раза, чистые сферы силы, которые Пайн смог вдохнуть с периферии и справиться со своим голодом.
Пайн не мог не открыть рот. — Стоит ли спасать этот Нексус? Просто переместите индивидов в свой Альфа-Космос, Рендидли Гостхаунд. Позвольте этому месту, этому телу, рухнуть. Никто не будет против перемены, и вы начнёте всё с чистого листа.
Рендидли Гостхаунд посмотрел на Пайна. Он покачал головой. — Нет, я так не думаю. Эта вселенная стоит спасения.
Как само ядро этой вселенной. Пайн не поверил ему.
Он слишком долго жил лицом к лицу с доказательствами обратного.
Глава 2452
Рендидли Призрачный Пёс, возможно, был глух к Истине, но он видел неприятие на мордочке маленького пса, как только произнес, что вселенную стоит спасать.
Именно этого он и опасался ранее. Рендидли не справится с этим в одиночку.
Его разум двигался в сотне разных направлений, направляя Эфир и Нидер наружу, чтобы сформировать основу каркаса. Он постоянно сталкивался с трудностями, пытаясь расширить масштаб до нужного размера; каркас должен был вместить всю работу, и он быстро выдыхался, даже несмотря на плотную значимость, которую мог создать. Что еще более отвратительно, расширение его Нидера на весь Нексус имело весьма неприятный побочный эффект — у него внезапно появилось
хорошее представление о том, насколько разорванной стала ткань времени в скрытых уголках Нексуса, и теперь его Великая Судьба начала поднимать шум.
Она сжалась в его груди, побуждая к действию, а затем постепенно расслабилась. Судя по тому, что он помнил из описания, этот процесс будет становиться только больнее, чем дольше он будет сопротивляться желанию исправить проблему.
В то же время, резонанс от его Ядра Нидера становился все более настойчивым. Он воссоздал версию События Вершины. Значимость во внешней вселенной начала закручиваться вокруг него таким образом, что это было очень
способствовало его текущему проекту.
В преддверии того, чтобы он пережил Вечность.
Однако, несмотря на все это, Рендидли расчистил довольно значительный участок своего подсознания и задумался над проблемой Пайна.
Существуют разные виды чудес. Некоторые из них впечатляют а некоторые кажутся невозможными.
Он выпрямил плечи. Затем Рендидли Призрачный Пёс начал собирать свои ингредиенты.
Благодаря энергиям, которые Призрачный Пёс производил во время своих боев, Пайн впервые за столетия не чувствовал голода. Однако это лишь заставило его почувствовать себя неуравновешенным и некомфортно. Перемены наступили и застали душу вселенной врасплох. После того, как он ощутил падение Элхьюма и Фиеро, став свидетелем Вечности, ставшей инертной
Все казалось сном.
И эта метафора лишь заставила Пайна пожелать, чтобы он поскорее проснулся и все закончилось.
Позади их небольшой группы, столп света, сопротивлявшийся неоспоримой тьме вселенной, начал тускнеть. Это изменение было неизбежно; в конце концов, все поддастся этой тьме, знал Пайн. Он слишком долго носил ее в своем теле, чтобы сомневаться. Он питал ее и давал ей приют, даже когда она шептала о том, как однажды поглотит его.
Девик присела перед ним и почесала Пайна за ушами. — Продолжай в том же духе, Пайн. Мы справимся с этим дальше.
— Девик, — Призрачный Пёс прочистил горло.
Девик откинула свои багровые волосы за плечо и подняла кулаки, будто собиралась боксировать. — Если ты думаешь, что можешь отдавать мне глупые приказы, чтобы уберечь меня, Рендидли
— Я просто собирался предложить, — Призрачный Пёс подчеркнул слово. Он указал на грохочущую землю. — Та группа, что только что прибыла? Это Орден Дуцис. Найди Наффура Сьюта, скажи ему, чтобы он дал тебе возможность нанести удар. Отбрось небо. Просто не дай Нексусу быть уничтоженным, ладно?
— Я всегда это делаю, — Девик сверкнула улыбкой, прежде чем развернуться на пятке и уйти.
Пайн и Рендидли Призрачный Пёс обменялись взглядами; несмотря на то, что у них было очень мало общего, оба провели достаточно времени с этой женщиной, чтобы понять, кто в этой комнате с наибольшей вероятностью случайно уничтожит Нексус.
Тем временем, я предвещаю его гибель одним своим существованием , — подумал Пайн.
Но полагаю, это не совсем случайность .
Рендидли на мгновение замер, чтобы хрустнуть суставами. Он прищурился, глядя на группы, хлынувшие из Альфа-Космоса через порталы. Его губы искривились. — Нам понадобится помощь, если мы собираемся это сделать.
Пайн чувствовал себя странно довольным, наблюдая за Призрачным Псом. Он был существом в постоянном движении. Сгибая пальцы, покусывая губу, его глаза метались взад и вперед, чтобы уловить больше информации. В нем была беспокойность, которой Пайн завидовал.
