Лед Апокалипсиса 3 (СИ) - Кулабухов Тимофей "Varvar"

На третий день, если считать второй старт от Длинного пляжа, а условно мы назвали его так. Мы добрались, если верить карте, до Арабатской стрелки. А вот тут приходилось верить, потому что за ней следовала большая плоскость незамёрзшей воды — Сиваш. И нам пришлось катиться на юго-восток ещё пятнадцать километров к участку, где уровень Сиваша был настолько мелок, что вода оттуда испарилась и мы проехали буквально по слою высохшей грязи и соли.

Ехали быстро, потому что как сказал Виктор (и Климентий не стал это оспаривать), что высокая концентрация соли способна убить нам покрышки.

И это было бы проблемой, потому что шиномонтажа в окрестностях не водилось. Так что мы разогнались и прошли участок в три километра за пару минут.

Потом снова поползли, потому что снег, лёд и мучительное формирование маршрута.

Ещё два дня ушло у нас на то, чтобы добраться до гор. Был вечер, мы стали лагерем.

Горы были укрыты плотными снежными шапками и в свете вечернего солнца я достал планшет, чтобы показать их Климентию.

— Сможешь провести маршрут, пока Виктор ушёл добывать себе ужин?

— Доставай коптер. А вообще, как насчёт того, что его мнение бесценно?

— Его мнение иногда сидит у меня в печёнках, хотя оно и правда представляет большую ценность. Он ведь единственный настоящий дальнобой среди нас.

Я достал из салона заряженный во время пути коптер и выпустил. Повинуясь командам Климентия, беспилотник взмыл в небо, а я получил картинку прямо на свой планшет.

— Что скажешь, Клим?

— Скажу, что горы, согласно моим архивам, выглядят иначе.

— То есть?

— Землетрясения, которые произошли в момент активной фазы Катаклизма, подняли их, они стали выше. Хорошая новость в том, что они стали стеной в километр.

— А плохая? Всегда есть плохая?

— Старые дороги, даже если их не занесло снегом, разрушены. Проход затруднён или невозможен.

— Зашибись. Ну, ты там смотри. Тебе сверху видно всё…

Он показывал, я смотрел. Забрался в салон, поел сухпайка, выпил горячего чая.

Обычно Климентий глазастый и видит больше всех.

Я ткнул пальцем в одну из частей экрана.

— Подлети туда поближе, Клим.

Горы всегда неравномерны, всегда есть долины, проходы между горами, так что и тут они тоже были. Климентий её заметил и исследовал на предмет, насколько туда может проехать техника.

— Найди маршрут длиннее, в объезд. Пусть это будет не четыре километра до берега, а сорок. Но сначала сними мне этот участок.

— Зачем? — не понял Климентий.

— Надо. Только совсем близко не подлетай. И не спрашивай почему.

Искусственный интеллект задумался.

— Я тебя понял, Антоний. Там чужаки.

— Да. И основная группа туда не поедет. Умный гору обойдёт. А дурак, наверняка туда и двинет.

Виктор вернулся, я оставил его наедине с Климентием в ноутбуке, вылез из салона и зашагал к дальней части лагеря, где стояла техника Кабыра и Дениса. По дороге перехватил Киппа и собрал четверых своих ближайших соратников.

— Дорогие камрады, докладываю, что всё херово.

— Что нового случилось у нас?

— Новое, старое… Смотрите, — я продемонстрировал снимки с коптера.

— Это где? — Денис взял у меня планшет и покрутил. Климентий услужливо показал ему карту и точкой место расположения объектов на снимке.

— Это, — пояснил я, — проход между горами. И он даже подходит для проезда. Может быть, автобусам было бы трудно там… В любом случае, там мы видим нечто вроде мотоциклов, там нет стационарных объектов, а только костры.

— Мотоциклы, — протянул Кабыр. — Считаешь, что это связано с теми следами? Мы отъехали от них на уже несколько сотен километров.

— Да, отъехали. И мне не хотелось бы верить, что это странствующая банда.

— Да ну, — саркастически прокомментировал Кипп, — а стали они в узком месте, внутри перевала, чтобы встретить нас хлебом и солью.

— У меня план такой… План-капкан… Мы с Киппом подбираемся к ним поближе. А ты, Денис Михалыч вместе с Кабыром Онааковичем занимаете снайперскую позицию над их лагерем.

— Допустим, — кивнул Денис. — И?

— Мы попробуем поговорить.

— Для «поговорить» есть рация. Есть телефоны.

— Климентий не обнаружил у них раций.

— Сильно сомневаюсь. Скорее они их держат выключенными, врубают по ситуации. Короче, на крайняк я дам тебе матюгальник. Будешь как Глеб Жеглов орать. Это я, Антон Александрович, к тому, чтобы ты не тащил свою жопу в эпицентр потенциальной перестрелки.

Кипп стрелял глазками то на меня, то на парней.

— Когда? — лаконично спросил Кабыр, что сразу отвечало на вопрос о его согласии с этой авантюрой. Ведь даже на снимках видно и Климентий это вывел в отдельную надпись, что объектов на снимках двадцать два. А это означает столько же наездников.

— Варианты — под утро, прямо сейчас или завтра днём. Мне больше нравится сейчас чуть прийти в себя, и выдвинуться так, чтобы поприветствовать байкеров на рассвете или около того.

— Ну, вообще-то это не байкеры, — негромко прокомментировал Кипп. — Это спидвеисты, только машины оборудованы увеличенными камерами вместо колёс. Скорее всего многослойными, на низком давлении, я примерно представляю, как это сделать.

— Спидхеристы, — буркнул Денис. — Ты скажи лучше, милый друг, ты согласен с нами идти? Прикроешь задницу Странника? А то он тут склонен ко всяким глупостям.

— Расскажете, почему? — прищурился Кипп.

Денис вздохнул, а ответил за него я.

— Мы всё ещё не добрались до места назначения.

Глава 26

Мужчины не склонны прощать

Война — это травматическая эпидемия.

Н. Пирогов

Но спор в Кейптауне решает Браунинг.

П. Гандельман

Поздним вечером я побеспокоил Иваныча, сообщив об обнаружении чужаков, а также поставив перед фактом, что наша четвёрка двигается к ним.

— Я не могу тебя отговорить? — скорее утвердительно сказал комендант.

— Нет. Наша группа самая эффективная. К тому же так меньше риска. Климентий построил обходной маршрут для колонны. Запасной вариант. Мы выдвинемся ночью, так, чтобы на рассвете или около того, быть на месте. Если не отрапортуем об успехе, поезжайте кружным путём в другое место, в другую долину.

— Оставайся целым, Саныч, — он обнял меня и поспешил отвернулся.

Ночью мы думали, на чём ехать. Климентий сказал, что вездеход, как ни странно, самый тихий. Однако брать одну единицу было бы слишком легкомысленно. Мало ли что случится? Решали про вторую, чей драндулет брать вторым бортом.

Ночь, как гласит реклама — пожиратель рекламы. В нашем случае ночь — это время не только темноты, а натянуло столько облаков, что темно было хоть глаз выколи, а конкретно этой ночью ещё и поднялся завывающий ветер.

— С одной стороны жутко, а с другой — можно на пять шагов подойти к часовому, никто не увидит, — философски изрёк Кабыр.

На том и порешили. Каждый поехал на своём, но с постоянно включённой связью. Это, кстати, помогло, потому что через час езды Климентий Соколиный глаз засёк развёрнутый окуляр — оптику.

Мы ехали по ПНВ. Мой ПНВ — прибор ночного виденья был зацеплен прямо на шлем, так что ехал я, как долбаный Дон Кихот, в шлеме. Но такой Дон Кихот, механизированный.

Я как обычно пёр впереди всех.

Путь был труден, но пригоден для проезда. Это просто низина, где приходилось петлять мимо крупных камней, некоторые размером с дом, постепенно забираясь всё выше и дальше. Для автобусов такой путь подходил с трудом. Если мы проживём эти сутки и нам понравится долина между гор, то этот путь станет нашей дорогой в остальной мир, разве что его придётся долго и нудно расчищать.

Когда Климентий виновато сообщил, что его камеры засекли на одном из горных уступов оптику, я немедленно остановился и искренне надеялся, что мои спутники сделают то же самое, а не въедут моему вездеходу в задницу.