Паук у моря (СИ) - Валин Юрий Павлович

Верн сидел в углу с торговцами, говорили о довольно серьезных вещах.

…— Оно бы там политику поменять. Напрямую могли бы торговать, — вполголоса намекал толстенький феак. — Но к вам же вообще не сунуться, сразу хватают, это вот… конфет-скуют товар, фургоны и скот, а честных невинных людей в мертвенный арлаг отправляют. Всё к вам только контрабандой идет. Триста, а то и больше, процентов переплачиваете. Про зазря пропадающих людей даже и не говорю. Да спасут боги их души! Вспомним бедолаг.

— Вспомним, — Верн символически глотнул из кружки. — Передам. Не напрямую, конечно. Но сами понимаете.

— Не дурачки, понимаем. Звание у тебя низковато. Так еще молодой. А уже неглупый. Найдешь с кем поговорить. Ты и сам не особо-то на урожденного дойча похож, вполне воспитанный. Говорят, у тебя и невеста в наших Холмах. Если прижмут в вашем проклятом городе, уходи, поможем. Через горы проскочишь, опыт-то есть, а тут на нас рассчитывай, не стесняйся. Что мы, не люди, что ли? Эй, красавица! Неси-ка еще бутылочку…

Утром было сложно. Вышли по-уставному — с рассветом, но часа три следовали по тропе практически вслепую и на ощупь. Командир рейдовиков косился на Брека — вид у лама был жутко помятый и встрепанный, даже уши как-то врастопыр торчали.

— Как ты вообще умудряешься? Ламы не пьют шнапс.

Брек взглянул страдальчески и кристально честно — чистую понапраслину шьешь, хозяин! Ни капли шнапса не принял!

Пивом он, что ли, надулся?

На обеденный привал рухнули дружно и разом, уставились на речушку — вода, холодная, почти ледяная, так и манила.

— Только умыться! — напомнил Верн. — Фетте?

Фенрих достал вожделенную фляжку — пиво, пусть и посредственное, побулькивало спасительно.

…— Нужно с этим заканчивать, — сказал, облегченно переводя дух, начальник штаба. — Больше никаких попоек!

— Да мы еще и не начинали! — возмутился Фетте. — Это была не попойка, а дань учтивости и дипломатии.

— Все равно. Мы уже отдохнули и нас ждут серьезные дела! — отрезал Вольц.

— Иди все же рожу умой, — посоветовал Верн. — И шею. Там то, что здесь гордо называют «помадой».

— Да? А я ничего такого не помню. А с кем я, собственно, был? — задумался начальник штаба.

— Неважно. Прекрасная Гундэль простит, это была лишь дань дипломатической целесообразности, — заверил Фетте.

— Я бы попросил без намеков! — засопел начальник штаба. — Если я ничего не помню, значит, ничего и не было.

— Да, без намеков, именно, — ласково сказал Верн. — Дружищи, кто из вас, скотов двуногих, наплел в обозе, что у меня невеста в Холмах⁈ Это же вы даже не спьяну сочинили, а заранее набрехали, на трезвую голову.

Фенрихи переглянулись.

— Напрасно вы меня подозреваете! — обиделся Фетте. — Я не разглашаю секреты друзей. Я вообще только про ксан рассказывал, это же гораздо интереснее. Вот клянусь — о твоей Бинхе даже не вспоминал!

— Я тоже ни слова не говорил, — заверил Вольц. — С какой стати? Это ваше личное, можно сказать, интимное дело.

— Интимное⁈ Да вы спятили! Она же еще ребенок!

— Откуда такая истерика? — изумился начальник штаба. — Понятно, что ребенок. Но каждому, кто вас видел вместе, очевидно, что всё еще будет. Потом, в назначенный звездами и отметками свайсов час. В принципе, это весьма разумная тактика: — дать время красавице вырасти в мечтах о герое, в надеждах на его возвращение и первый долгожданный поцелуй. Немного похоже на театральную пьесу, но девчонки к такой романтике весьма склонны. Наверное, это хороший игровой ход.

— Ход⁈ Это мой ход⁈

— Не надо орать. Ты самый хитрый из нас, бессмысленно убеждать нас в обратном. Понятия не имею, как именно ты рассчитываешь вернуться к девушке, но раз ты так решил… — покачал головой Вольц.

— Я ничего не решал!

— Ну не станешь же ты отрицать, что сделал весьма ценный, обязывающий подарок и беседовал о девочке с нашим ученым специалистом? Он уделит ее образованию особое внимание, уж будь уверен. Благо сам он уже под надежной опекой, — Фетте ухмыльнулся.

— Прекрати сплетничать! — рявкнул начальник штаба. — Да, теперь у Немме есть кому стричь ему лысину и все остальное, Верн благоразумно отложил страсти на будущее. Тоже логично. Но я⁈ Как мне вытащить Гундэль из этой омерзительной ситуации? Напрягите же мозги! Верн, я надеюсь на твой изворотливый ум.

Вот, сдери им башку, и где справедливость⁈

Верн абсолютно ничего не решал. Просто девчонка была очень… милая и хорошая, расставались действительно грустно. Сидели тогда у опустевшей «лечебной» хижины, был закат, солнце цвета расплавленной меди уже почти утонуло за холмом.

— Я не такая глупая, как выгляжу, — прошептала Бинхе. — Правда. Я быстро вырасту и выучусь. Я знаю уже больше половины букв.

— Да уж, давай-ка, не останавливайся, — кивнул Верн, испытывая очень странное, томительное чувство.

— Будь уверен, выжму из дойча всё, что он знает. Он очень образованный.

— Это верно. Но лучше не называй его «дойчем». Немме этого стесняется.

— Не буду называть. Верн…

— Бине, если я сейчас что-то скажу, я почти наверняка солгу. Не потому, что хочу обмануть, просто я сам не знаю, что со мной дальше будет.

— Мне придется повторить, — очень сдержанно сказала Бинхе. — Я знаю, что ты офицер, что есть устав, что вы должны вернуться в дурацкий Хамбур. Всё понимаю про твою маму. Про заколдованного Гнилого не всё понимаю, про странную красавицу со смехотворным именем Гундэль и про Канцлера очень мало понимаю, но тоже знаю. И сознаю, что это важно.

— Вот сдери с меня башку, это-то откуда ты знаешь⁈

— Ну… Я совершенно не болтлива, но у меня отличный слух. Я надежная, Верн.

— Это-то я знаю. Но лучше забудь о тех делах. Они весьма опасны.

— Забыла. Ты меня не забудь. Если ты не вернешься, я назову своего первого сына твоим именем.

— О боги! Бине, ты еще маленькая.

— Да что за глупости вы все мне говорите⁈ — шепотом взвыла девчонка. — «Маленькая. Маленькая»… Это же временно! Тебе всего шестнадцать, мне уже двенадцать! Это что — разница⁈ Да это жалкий цизелев хвост, а не разница!

— Не шуми. В сущности, ты права. Только ничего умного я обещать не могу.

— Понимаю. Вы — армия, да еще эстерштайнская, — глаза девчонки были полны слез. Огромные, чистые, на озеро Двойное-Колотое очень похожи.

В этот миг Верна едва не добила смутная догадка. Насчет того горного пророчества… Но он не отвлекся, разговор был важнее.

— Некоторые утверждают, что в армии я ненадолго. Может, меня переведут. Или я сам уйду. Мне не так уж нравится быть офицером. Моя мама, наверное, тоже была бы довольна, если бы я снял кирасу. Только смена профессии вряд ли гарантирует мне легкую жизнь. Загадывать очень сложно. Но ты, Бине, не особо торопись рожать сыновей и дочерей.

— Это то, что я хотела услышать, — с превеликим облегчением прошептала девочка. — Я дождусь тебя. Вместе и сделаем. Верн фон Халлт-младший — звучит очень благородно.

Верн засмеялся:

— Откуда ты такое взяла? Рыцарем мне точно не быть.

— Не знаю, откуда взяла. Не надо рыцарем. Просто приходи за мной, — девочка на миг прижалась лбом к плечу героя. — Еще было бы здорово, если бы ты меня сейчас поцеловал, но ты обещал этого не делать. ПОКА не делать. Я подожду.

— Это правильно. Ты благоразумна. Но я же эстерштайнец, у нас свои манеры в обращении с дамами, — Верн осторожно взял маленькую ладонь и поцеловал в истинно рыцарской манере.

Поразительно, как благородно умеют розоветь щеками деревенские девчонки.

Бинхе и вправду была очень умной девочкой. И с исключительным чувством вкуса. Это и друзья подтвердили, хотя и не знали, что на шее обер-фенриха красуется именно ее подарок. Полагали, это прощальный оздоровительный амулет от целительницы Фей. Но дарила не она…

…— Кожа с хвоста Гнилого, хвост совершенно не протух, — не очень уверенно пояснила маленькая дарительница. — Мне помогли нарезать шнурок, потом вымачивали, мяли, и заново.… По-моему, хорошо получилось. А камешек из нашего ручья. Ничего ценнее не я не нашла, а серебряшку вешать как-то глупо. У вас в Хамбуре этого серебра и так много…