Паук у моря (СИ) - Валин Юрий Павлович

…Пистолет выстрелил дважды — стрелять скованными руками было жутко неудобно, но до дальнего нижнего чина «гесты» было всего пять шагов — легкая пуля попала ниже точки торопливо взятого прицела, прошила горло, второй выстрел был еще неудачнее — Верн попал лишь в руку противника, к счастью, в правую, держащую громоздкий тонкоствольный «курц-курц»…

…Пистолет был пуст — там два патрона и было. Но отборные патроны у покойного шпиона-фельдфебеля имелись, не подвели, да и пистолетик для подобных обстоятельств был хорош…

…Господа фенрихи стремительно атаковали противника, как и было договорено — каждый «крайнего по своему флангу». Все происходило мгновенно — ближайший к Фетте «геставец» успел выстрелить, но не в оскаленного, мгновенно сорвавшегося с места фенриха, а в коленопреклоненного изменника — тот явно был главнее, опаснее, да и вообще на него уже и был направлен ствол «курца»…

…попал. Правда, не в успевшего скорчиться Верна, а в спину своего выпрямляющегося узколицего начальника. Тот вздрогнул и выронил оружие — прошедшая навылет пуля непоправимо испортила борт приличного сюртука. Главный «геставец» все равно ударил не очень-то подвижного Верна, но уже не очень точно и сильно, просто кулаком. Ответный удар обер-фенриха скованными руками и никчемным миниатюрным пистолетом вышел вообще смехотворным. Сцепившись, противники упали на землю…

…Фетте снес своего соперника, тот пытался отмахнуться увесистым «курц-курцем», но жесткие быстрые удары крепкого лба разбили лицо «геставца» в кровь, смяли нос в лепешку. Намертво прихватив врага за сюртук, Фетте рычал, бил снова и снова…

…Вольцу пришлось сложнее — на его долю пришелся кучер. Стоял тот дальше всех, времени на отражение мятежного нападения имел уйму. Но оказался слабоволен, да и не имел огнестрела. Завизжал, глянул на «козлы», где, видимо, имелось некое серьезное оружие, понял, что не успеет, и дал деру вверх по склону.

— Стоять! Это приказ! — громовым тоном скомандовал Вольц, несясь следом.

Не подействовало — кучер не оглянулся, только рванул еще быстрее, на ходу зашарил под полой камзола…

…Наручники, сдери им башку, безумно неудобная вещь. Верн, в отличие от противника, не был ранен, пребывал в законной боевой ярости, но скованные руки позволяли лишь противодействовать противнику. «Геставец» тоже был в ярости — еще бы, так попасться — придавливал противника к земле, одновременно доставая свой клинок. Всё, что удавалось Верну — лишь удерживать руку врага под камзолом. Вот сейчас узколицее лицо «геставца» ожило: искаженное яростью, кровавыми пузырями на губах, казалось почти красивым. Тоже, оказывается, молодой, лет двадцать. И ведь такого, даже раненого, слабеющего, не удержишь…

…проклятые наручники делали свое дело, рука врага вывертывалась, высвобождалась. Верн конечность только за рукав камзола и успел прихватить, правда, ткань оказалась весьма добротной. Сейчас выскользнет окончательно…

… враг разом обмяк, ткнулся окровавленным ртом в плечо Верна. Над противниками стоял Фетте, сжимающий двумя руками «курц-курц» — тоже довольно нелепо держал, за кончик ствола.

— Проклятые наручники, — прохрипел Верн, сваливая с себя тяжелое тело.

— Это точно, дружище, — Фетте метнулся к лежащем «геставцу», тот пытался зажать простреленное горло, ему было не до сражения. Но рядом с ним лежал заряженный «курц-курц»…

…Последний «из здешних» конвоиров бежал к коновязи. С простреленной руки летели брызги кровь, но это умника явно не остановит. Дернул повод, ловко уцепившись одной рукой за луку седла, взлетел на коня…

…«Стреляй!» захотелось заорать Верну, но он воздержался. Фетте и так прекрасно знает, что делать…

…фенрих сидел на земле, оперев скованные руки на упор выставленного колена. Торчащие вразнобой зубы оскалились еще хищнее. Тонкий ствол «курц-курца» плыл следом за рванувшейся с место лошадью и седоком…

выстрел!…

…точный, даже чересчур. Пуля, видимо, попала в позвоночник всадника — тот дико заорал, и так уже испуганный конь шарахнулся в сторону, врезался в запряженную в фургон пару лошадей. Ржание, треск, скрип колес — там всё разом хаотично двинулось, дернулось, спуталось, залягалось, тяжелый фургон повело в сторону, поставленное на тормоз колесо заскрежетало, экипаж начал опрокидываться…. Через мгновение узкая площадка была пуста, а на склоне громыхало, жалобно визжало, ржало и хрустело досками и костями, кувыркаясь вниз. Еще какое-то время там стучали скатывающиеся камни, стихло.… Только перепуганно фыркали лошади, оставшиеся у коновязи.

Друзья переглянулись.

— Ламы гораздо разумнее лошадей, — заметил Фетте.

— Вольц! — опомнился обер-фенрих.

Фетте кинулся заряжать «курц», но не мог найти на умирающем «геставце» патроны…

— Отсюда все равно не достанешь, — пробормотал Верн, следя за хладнокровными действиями начальника штаба…

Погоня успела удалиться метров на сто вверх по склону. В руке «геставского» кучера блестел клинок — кинжал, довольно длинный — явно отличная настоящая сталь. Но вооруженный глупец удирал от безоружного, скованного наручниками, преследователя.

«Сдери ему башку, можно понять» — подумалось Верну.

Фенрих Вольц был грозен, величественен, красив. Мощные и уверенные прыжки по уступам, безупречная осанка, крупный рост…. Нет, Верн прекрасно знал, что друг чуть-чуть выше его, ну, сантиметров на пять. Но вот же — гигант, властитель гор, олицетворение мятежного духа и высшей справедливости «буквы имперского закона». Так сказать, удвоенная мощь…

Вольц действительно отлично знал горы — еще бы, столько пришлось пройти. Малодушный кучер гор не знал и не осознавал, что его хладнокровно загоняют в ловушку. Опомнился, когда оказался прижат к отвесному уступу, собственно, выше весь склон вздымался практически вертикально.

— Рискованно, — пробормотал Верн. — Даже загнанный в ловушку цизель вовсю показывает зубы.

Фетте лишь засопел.

…Прижатый к скале кучер широко размахивал кинжалом. Звуки не доносились, но было понятно, что Вольц что-то приказывает. Внезапно кучер сунул клинок в зубы и полез наверх.

— Нет, это не цизель, — констатировал Фетте, — это вообще полный идиот.

Было видно, как Вольц разочарованно пожал плечами. Потом оглянулся.

Верн замахал руками — не теряй бдительности! Вольц закивал…

Кучер сорвался с высоты метров в пятнадцать.

— Это было достойное достижение, — одобрил Фетте, наблюдая, как катится и бьется об уступы уже безжизненное тело. — Я бы и на половину этой высоты не взобрался.

— Да уж, сдери ему башку, покойник был крайне цепок, но ужасающе безмозгл, — кивнул Верн.

Было видно, как ходит вдоль скалы Вольц — видимо, отыскивает выпавший кинжал «геставца». Подошел к трупу, принялся прикидывать — тащить тело целиком или раздеть на месте?

— Нам тоже необходимо заняться делом, — сказал обер-фенрих. — Операция прошла успешно. Но, увы, лишь относительно успешно.

— Я хотел лишь оглушить, — запротестовал Фетте, указывая на навсегда затихшего узколицего. — Но у меня связаны руки, и потом, я привык бить людей в шлемах. А ты с этого даже шляпу сбил. Ну и где же тут рассчитать силу удара?

— Речь не про него. Ключи от наручников могут оказаться в фургоне.

— Быть такого не может! К каждой паре наручников должен иметься свой ключ. Не могли же они все ключи хранить в фургоне⁈ Это опрометчиво и незаконно!

Фетте был прав — ключи нашлись и у старшего по команде «гесты», и у типа с простреленным горлом. Как же хорошо, когда соблюдается строгий порядок.

Господа офицеры с отвращением переодевались в трофейную одежду — мало того что она была гражданская, так еще и пахла глубоко чуждо, откровенно «геставски».

— Будем считать, что это нормальная вонь лошадиного пота, — философски предложил Вольц.

— Лошади мне тоже не нравятся, — взялся за свое Фетте. — Они большие и безумные, запросто могли и нас снести в пропасть.