Паук у моря (СИ) - Валин Юрий Павлович

[3] Подправленное немецкое «Aus den Augen, aus dem Sinn» — «С глаз долой, из мыслей/сознания вон».

Глава 6

Провал

Медицинен-сестра 1-го класса умеет многое. Но приведение в порядок оконных рам — это какое-то совершенно загадочное дерьмо. Анн утерла пот и с ненавистью посмотрела на раму: теперь низ нормально входил, верх заклинивало. Нет, вбивать силой, сдери им башку, не будем. За стекло новая хозяйка рам и прочего негодного имущества не очень опасалась — стекла в последнее время, слава богам, не дорожали, собственно, там уже и некуда повышать — завод «Рейх-Гласхамбур» цены всегда держит почти по максимуму, еще пять пфеннигов и попросту брать не будут. Талантливый там совет директоров, истинная разбойничья банда. Но на стекла у Анн есть скидка, поскольку есть знакомства. А на древесину и столярные работы — нет.

Раму пришлось оставить аккуратно прислоненной и подстрахованной загнутым медным гвоздиком. Анн посмотрела на раму — почти и не заметно, что на соплях, посмотрела на пейзаж за окном. Склон Малого Хеллиша особого интереса к возне новой соседки не проявлял — стоял себе, рассеянно взирал провалами-глазами входов и выходов, наверное, о чем-то своем думал. Пусть оно так и продолжается. К соседу Анн уже пару раз сходила, вскарабкалась по чуть заметной тропке, извинилась, и скатила к дому три каменных блока-кирпича. Собственно, блоки следовало считать не изначально хеллишскими, а человеческими, когда-то ими пытались ближайший вход внутрь скального лабиринта замуровать. Но то предприятие было заранее обречено на провал, кладка рассыпалась, и большую часть камней уже и растащили. Анн сложила из блоков лесенку, когда возилась с окном снаружи.

М-да, сдери им башку — камни есть, стекло есть, а вот со старинными деревянными рамами полная задница.

Подобные окна Анн помнила по школьному детству. Одно время они еще стояли в корпусе, потом сменили на ныне обычные — медные, из ровно прокатанного профиля. Новые были красивые, хорошо открывающиеся, но холодными ночами дуло из-под рам просто зверски. Потом их как-то замазывали и всякое такое. Черт, нужно было смотреть за работами внимательно. Впрочем, особой разницы нет — тут-то деревянные рамы. Если их сразу менять на медные, замена привлечет внимание соседей, немедля пойдут слухи. Нет, нужно с этими старыми совладать.

— Вот же геморр старинный, — пробурчала медицинен-сестра и пошла на кухню. Пора было выпить чаю и поразмыслить.

На кухне уже имелся некоторый порядок. Чайник-кофейник почти блестел, на сковороде Анн пробно разогревала лепешку. Вполне себе посуда. Сейчас в очаг были подсунута порция дюнга, сразу дал жар. У горожан топить сельским дюнгом считалось дурным тоном, «сей способ только для неимущих», но Анн нравилось — дым шариков ламьего помета, умело смешанного с сухой травой фукконег, напоминал о Холмах. Даже уютно как-то становилось.

— Работать нам еще и работать, — напомнила медицинен-сестра, подвешивая над огнем чайник. — Оно и к лучшему.

На душе было почему-то тревожно, а работа отвлекала. Хотя тревожиться не было причин, ничего этакого не произошло, всё по плану. На днях можно окончательно съехать из Медхеншуле, подготовительная работа прошла, слух (малоинтересный) распущен, часть имущества уже переехала на улицу Зак. Ковыряние с домом идет медленно, но оно так и планировалось. С Верном тоже все вроде нормально. День назад Анн обеспокоилась — прошла сплетня, что в замке разом погибла полудюжина лучших красавиц Хейната, все как на подбор чистейшей крови, сиятельные и восхитительные, дойчи в глубоком трауре. На дойчей наплевать, а вот Верн со своими балбесами был в карауле как раз у замка, мало ли, мог в неприятности вляпаться. Но про то никаких слухов не имелось. Ну и хорошо. Вот — рама и прочее деревянное сейчас главная проблема.

Нет опыта. С деревом нет, с управлением ремонтом — нет, с естественностью ведения этого… домоводства тоже нет. Как говорят умные люди, «парадокс»: столько лет с дубоголовыми чурбанами пришлось общаться, а подпилить раму не умеем. Или это называется «подстрогать»? Тайны, сплошные тайны. Вот это дерево — «дубоголов» — оно из Старого мира, видимо, там самым никчемным считалось, раз название присвоено особо-дурным головам. Но, возможно, в древности и как-то сложнее определялось. В любом случае в Эстерштайне любая деревяшка ценна — на рынке планку из старой оливы или дикой акации меньше чем за марку и не найти. Только из засохших садовых деревьев напиливают или привозное издалека. Как жить, как ремонтироваться⁈ Довели страну, дойчи проклятые.

Закипающий чайник начал посвистывать и похрипывать. Истинно мужского характера предмет посуды достался — если правильно подвесить, ускоренно готов к оргазму. С этим повезло. Анн вздохнула. В запасе имелась полубутылка недорогого, но качественного шнапса, но со снятием усталости придется повременить. Дед прав — после двух глотков медицинен-сестру тянет на иные удовольствия, иногда прямо-таки нестерпимо тянет. Но до Мемориума теперь слишком далеко, а иных мужчин у Анн пока нет. Может, и вообще не будет, поскольку уже возраст, и…. Вот что за жизнь прошла: клиентов со склонностью к расслабляющим процедурам уйма, а вспомнить можно лишь пару человек, и Деда, который наголову и все остальное их выше.

Потянуло в Меморий. Даже без всякого шнапса потянуло.

Нет! После чая осматриваем пол в комнате. Нужно будет подсыпать, утеплить, и иных забот полно. Лампа есть, зажжем, потрудимся. Мезонин, опять же…

Анн налила чаю, взяла из сахарницы кусочек кмеса[1]. Вообще-то медицинен-сестра вполне могла позволить себе сахар или конфеты, но предпочитала старый-добрый жмых из ягод тутовника. По сути отходы, цена пара пфеннигов, а детство напоминает. По сути, в Холмах из сладкого только кмес и был…

Уже начинал лезть от щелей окон и из-под входной двери вечерний холодок, но у очага было уютно. Снаружи малопроезжая улочка Зак окончательно притихла. Вполне можно жить. Странно, но в плохо запирающемся доме, по соседству с недобрым Хеллишем спалось спокойно. Понятно, скальпель под рукой, и «ударка» на месте — подаренная сыном увесистая медная трубка, один конец которой традиционно залит свинцом, а второй для удобства обмотан кожаными полосками. Иметь настоящее оружие гражданским горожанам строжайше запрещено, а вот «ударки» допускаются. Анн полагала, что пристукнуть сможет исключительно крысу, да и то если повезет. Но когда оружие под рукой, действительно как-то спокойнее.

Сполоснув чашку, Анн вернулась в комнату. Окинув пол зорким взглядом, заложила руки за спину и принялась рассуждать: подсыпать лучше сначала дальний угол, там перепад неровностей самый резкий. Потом трамбуем, и идет уже основной слой. Может, это не так и сложно — кстати, без лампы пол выглядит почти приемлемо…. Вот на это дело рабочих найти будет не так сложно.

За недавно вымытым «уличным» окном неспешно простучали копыта, проплыла тень экипажа. По засыпающей улочке прокатил кто-то припозднившийся, и, видимо, никуда не спешащий. Делать людям нечего, катаются, никаких у них ремонтов. Анн машинально глянула за стекло — удивилась темному лакированному «задку» экипажа. Экая приличная упряжка в нашем захолустье. К городским воротам окольными путями направляются, даже и не поторапливаются. И куда они, на ночь глядя?

Экипаж исчез из поля зрения, но, судя по стихшим ударам копыт, и вовсе остановился. Анн ощутила тревогу. Это с какой стати? У нас тут экипажам вообще делать нечего, у нас тут спокойно. А вдруг медицинен-сестра кому-то понадобилась? Могли пронюхать где живет, хотя это пока и не афишировалось. Нет, уж слишком хороший экипаж, тут уровень халь-дойч, а то и чистокровный хозяин у такой упряжки. Клиентов с такими экипажами у Анн нет, да и не врач она, чтоб срочно ночью кинулись искать, иная специальность. Явно не к медицинен-сестре гости…

Прижавшись щекой к холодному стеклу, Анн пыталась рассмотреть остановившийся экипаж. Если это к соседу, то очень даже интересненько…