Паук у моря (СИ) - Валин Юрий Павлович

Экипаж встал довольно странно — между домами, вроде как и рядом, но непонятно, к кому прикатили. Кучера Анн не видела, похоже, он с козлов не спускался. Открылась дверца, на землю спрыгнул кто-то в длинном плаще…

Вот тут Анн стало по-настоящему нехорошо. Нет, не от безликой фигуры в плаще — в сумерках все фигуры темные и безликие. От ощущения, что сейчас что-то случится, что-то опасное и дурное…

Фигура перебежала улицу — Анн слегка выдохнула, судя по манере двигаться, это не «геста». Собственно, они в одиночку и на таких экипажах уж точно не раскатывают. Нечего тут дурить и на себя страх нагонять. Но кто? Направляется явно к дверям Анн. Вот гость приостановился, вглядываясь в номер дома…

Да сдери им всем башку, что за напасть⁈

Постучали. Анн дождалась второго стука, негромкого, и вроде вежливого, но какого-то неровного — и слегка сварливо поинтересовалась:

— Что угодно? Я никого не жду, и вообще не оде…

Очередной стук оборвал неоконченную фразу. Экое хамье самоуверенное.

Анн удобнее перехватила «ударку», и преувеличенно твердо ступая, пошла к двери. Придется открыть и побыстрее спровадить визитера, иначе вся улица заинтересуется. Этого нам не надо, нам вообще хамов не надо — что за знаменитый господин Хам был в Старом мире, никому не известно, у нас тут своих наглецов хватает, могли бы понятнее обозвать.

Хозяйка решительно отодвинула толстую полосу новенького медного засова. Сама прикручивала, измучилась, хорошо хоть с искусством установки шурупов уже давно ознакомилась. Имелась ведь мыслишка — чем надежнее запор поставишь, тем больше вероятность, что он не пригодится. Глупейший предрассудок.

Гость оказался на голову выше Анн. Ну, это не так сложно, учитывая миниатюрность хозяйки, а вот то, что не гость, а гостья — вот это странно.

— Что, собственно, фрау здесь понадобилось? — сбитая с толку, медицинен-сестра невольно засмотрелась на лицо под капюшоном.

Девица. Молодая. Омерзительно красивая. Холеная. Одета просто роскошно, тут только её «непримечательный» плащ под двести марок потянет. Учитывая рост, явное преимущество в силе и иные преимущества — визитерша втройне омерзительна.

Может, ее сразу двинуть промеж блистающих глаз?

Порыв и дубинку, соблазнительно отяжелевшую, Анн сдержала. Явно неразумное желание — у таких гостий имеется шлейф слуг и опекунов длиннее городской стены, такую девку пришибешь, тогда уж точно без «гесты» не обойдется.

Между прочим, гостья-хамка оказалась не лишена некоторой чуткости — следила за правой рукой хозяйки, хотя сама «ударка» была прикрыта юбками.

— Чем могу служить? — угрюмо спросила Анн.

Гостья, убедившись, что ее все-таки готовы выслушать, а не сразу бабахнуть по лбу, движением головы скинула капюшон плаща. Появились лицо и кисти рук, обтянутые перчатками — как и ожидалось, отвратительно дорогими и изящными. Верхняя часть хамки была еще мерзостнее: грациозная головка с туго и безупречно убранными волосами — светлыми, светлее и не бывает.

«Дойч» — обреченно поняла Анн. «Да что ей, упырихе цизелистой, здесь надо-то⁈ Боги, только всё налаживаться начало».

Гостья быстро зажестикулировала.

— Понимаю, фрау. Вы — глухонемая, — скрывая легкий мстительный восторг, сказала Анн. — У вас срочное дело. А вы домом не ошиблись?

Так ей и надо, красотке сияющей! Совсем и небезупречна, ха!

Гостья глянула слегка недоверчиво, словно, не веря, что ее способны понять с первого раза. Вынула из-под плаща квадратик бумаги, показала:

— «Анна Драй-Фир, медицинен-сестра 1-го класса, лечебный массаж, улица Зак №8» — прочитала хозяйка. — Все верно, не отрицаю. Но мы, фрау, явно не знакомы.

Гостья качнула серебристой головой, сделала настойчивый знак.

— Входите, — неохотно пригласила Анн. — Мне, собственно, скрывать-то нечего.

Дойч-блондинка сделала однозначный жест — она не хотела, чтобы ее видели.

Анн отлично поняла смысл жеста, еще яснее осознала, что нужно было выпить шнапса и рухнуть спать — иной раз неприятности, ткнувшись в запертую дверь, отправляются восвояси. Эх, теперь поздновато за шнапс хвататься.

— Прошу.

Гостья окинула комнату беглым взглядом, машинально придержала юбки, дабы не коснуться груды предстроительного мусора. И тут же забыла о своем наряде — руки так и мелькали.

— Да, я умею уверенно читать, — подтвердила Анн. — Понимаю жесты. Кое-что по языку глухонемых мы проходили в Медхеншуле. Да, я почти всё помню. Хорошо, буду проговаривать вслух. Вы читаете по губам, я понимаю.

Обидно, но глухонемота абсолютно не портила гостью. Хороша, зараза, сдержанные и точные жесты лишь придают ей уникального своеобразия. А еще она властна и решительна.

— Да, вы из замка, я поняла. Ваше имя не имеет значения, хорошо, как скажете. В смысле, как покажете.

Гостья мимолетно улыбнулась. Смотрела она на Анн все же как-то странно, с непонятным любопытством. Впрочем, расшифровывать его сейчас было некогда.

…— Позавчера в замке было происшествие. Погибли люди. Что вы говорите, какой ужас⁈ Вас спасли. Ах, очень рада за вас. Это были курсанты, среди них был Верн Халлт. О, курсанты, они настоящие герои! Я всегда верила в наш славный Ланцмахт!

Гостья смотрела вдвойне внимательно. Сделала вопросительный знак.

— Нет, я не знаю Верна Халлта. А разве должна? — Анн шире раскрыла изумленные глаза.

Визитерша быстро показала.

— Ах, вы наводили справки в «Чистой крови». Понимаю. Я там бываю, довольно часто. Как настоящая гражданка Эстерштайна, я стремлюсь отдать долг-ленд при первой возможности. Ну, и вообще там весело. Но я же не могу запомнить имена всех кавалеров. Но курсанты, да, они очаровательны, — мечтательно вздохнула Анн.

Дойч-красавица одобрительно вздохнула, сделала властный жест «очень хорошо, можете повторять не всё, 'да» и «нет» будет достаточно.

— О да, это мне понятно, — Анн почти нейтрально взглянула в сторону двери.

«Маловероятно, что нас подслушивают, но необходимо соблюдать осторожность. Верн — в опасности. Из-за меня. Я не виновата — так получилось. Мне обещали, что он останется жив и невредим. Я очень настаивала на этом. Изо всех сил. Я очень благодарна ему и его друзьям. Но я не могу всецело повлиять на происходящее. Возможно, курсантов в ближайшее время отправят в какой-то отдаленный гарнизон или на охрану рудников. Пусть они будут очень осторожны. Через год или два все успокоится, они вернутся. Я очень на это надеюсь. Я не могу и не смогу с ними встретиться, но я очень хочу помочь. Передайте им вот это».

Анн смотрела, как гостья выкладывает на подоконник кошели (явно очень тяжелые), некий сверток, сверху еще и кисет поменьше размером.

— Послушайте, фрау, я не могу гарантировать, что передам вот это, — беззвучно, одними губами, прошептала Анн.

Пальцы в перчатках стремительно и резко летали у прекрасного лица. Да, а фрау-то — истинная дойч, если разъярится, так и лично придушит-прирежет, не побрезгует.

«Я не жду гарантий. Я в отчаянии, у меня нет иного выхода. Мне придется полагаться на вас. Я не могу встретиться с ними лично. Это их погубит. И меня тоже. Мне придется довериться вам. Не сможете передать сейчас, отдадите, когда вернутся. Они обязательно должны вернуться. Мне обещали. И я не смогла найти надежных знакомств у всех троих. Только вы. Помогите мне и им. Пожалуйста.»

— Ах, это очень романтично. Прямо как в театре, — восхищенно всплеснула руками Анн и перешла на беззвучное: — Я не уверена, что когда-нибудь увижу этого парня. Но при случае непременно передам. Я медицинен-сестра, эта профессия подразумевает определенную честность и доверительность в человеческих отношениях. Мы ведь не делаем ничего незаконного?

Гостья решительно отрицала любую незаконность:

«Я всего лишь передаю личную благодарность. Они проявили истинную дойч-храбрость, находчивость и решительность. Это не плата, это подарок от чистого сердца. Единственное, что я могу. Здесь двенадцать тысяч марок пятимарковыми монетами, немного старого золота. И оружие. Просто передайте его, оно надежное, новое. Возможно, поможет мальчикам».