Паук у моря (СИ) - Валин Юрий Павлович

— Да! Обучиться! — вдохновился Фетте. — Вернувшись, я получу наградные и пойду тренироваться к ксанам. У меня есть на примете одно не совсем легальное заведение, там приличные скидки. Между прочим, в живом весе ксаны гораздо легче и компактнее крепкобедрых и длинноногих дойч, спасать их намного приятнее и удобнее.

— У Верна подружка весьма малой осадки и габаритов, — проворчал Вольц. — С виду тянет на половинку ксаны.

— Эй, а где ты ее видел? — насторожился Верн.

— Дружище, я не хотел подсматривать, просто проходил мимо «Горячей крови» и заглянул на минутку. Чисто случайно, — пояснил Вольц. — Она недурна, но совершенно не в моем вкусе. Хотя понимаю: привлекательна, неглупа и явно опытна. Опыт — это немаловажно.

— Следить за друзьями на свидании — последнее дело, — сердито сказал Верн.

— Любопытство — стандартнейший из солдатских грехов, — пожал плечами Вольц. — Определенно я не собираюсь болтать где попало о ее внешности и ваших затянувшихся отношениях.

— Но мне-то ты расскажешь? — зашептал Фетте. — Я обязан знать. Я же малоопытный. Мне даже не довелось обжиматься с прекрасными, драматично погибающими дойч. Жизнь прожита зря!

— Иди к черту! — хором сказали друзья.

— Молчу. Но, между прочим, это была незабываемая картина. Верн — ладно, они там висели, довольно противоестественно и не особо романтично. И видно было плохо. Но ты, Вольц, ты был великолепен! Эти танцующие шаги по мосткам, сильные руки, надежное объятье. А она, она! Бессильная и соблазнительно обмякшая во властных солдатских лапах, поток серебряных волос ниспадает на мрачную броню кирасы. Лохмотья душистых юбок… — Фетте театрально заломил руки. — Как мне отказаться от мысли, что я был обязан быть на том месте? В смысле, на твоем месте, если бы на ее месте, ты бы меня точно не удержал.

— Вот ты потаскун, — хрюкнул Верн. — А это действительно было так, гм, выразительно? Я-то, кроме мостиков, потоков дождя и собственного пота, ничего в тот момент не видел.

Друзья посмотрели на Вольца.

— Что вы на меня уставились? — неохотно проворчал главный знаток уставов. — Себя со стороны я видеть не мог. И я определенно не потаскун. Я был сосредоточен на каждом шаге, падать сам и ронять на шипы спасаемую особу не имел никакого желания. Хотя я, конечно, чувствовал кого несу. Это было трудно не чувствовать.

— Вот! — торжествующе вскинул палец Фетте. — Ты чувствовал, и все зеваки прочувствовали, что ты чувствуешь. В этом все и дело!

— Думаешь? Вообще это вполне достоверная версия, — задумчиво пробубнил Верн. — В Эстерштайне слухи и досужие мнения — пусть и совершенно дикие, заведомо ошибочные — чрезвычайно важны. Жаль, что мы не знаем, кого именно спасли. Имя Гундэль нам абсолютно ничего не говорит. Возможно, ты тогда на валу вообще ослышался, какое-то иное имя называли.

— Вряд ли. Вообще-то, я сначала думал, что это служаночка, — сказал Фетте. — Но дружище Вольц нес ее как старинную королеву, а потом она так неподражаемо царственно сидела на голове у Верна. У меня появились обоснованные подозрения — мои друзья не могли столь безоглядно кинуться спасать какую-то там, пусть и миловидную, прислугу. Вы всегда были чрезвычайно разумны и расчетливы.

— Ерунда! Статус и кровь не важны, настоящий солдат всегда спасет даму, если, конечно, боевая ситуация и действующий устав не противоречат данному поступку, — сухо напомнил Вольц. — То, что мне было приятно ее нести, не имеет ни малейшего отношения к данному событию. Но вот кто она… да, это немаловажно. При юридической трактовке вышеупомянутого происшествия статус и звания участников первостепенны. По возвращению нам придется восстановить ход событий. Повторяю — я так этого грубейшего нарушения правил не оставлю! Ссылать курсантов — однозначно невиновных — в неподготовленный дальний рейд⁈ Присваивать унизительные звания⁈ Я — и фенрих⁈ Они у меня попляшут!

А пока плясал на волнах «Тевтон». Потрепанный корабль продвигался еще дальше к северу, скорость плаванья, и так невысокая, упала. Одна из лам не пережила шторм, и четверо рядовых под командой сказавшего несколько прочувственных слов Фетте, «придала воде тушу безвинной жертвы стихии». Вольц занимался подсчетом иного утраченного отрядного имущества.

— Потери не так велики. Смыта одна из палаток, но у нас теперь запасной комплект кольев, сгинули две банки меда — полагаю, сожраны бессовестными морячками. Трем мешкам муки конец. Остальное по мелочам, ничего критического не утрачено. К счастью, оружие мы расположили удачно. Фельдфебель говорит, что у него смыта пачка арбалетных «болтов», врет, мерзавец, сам утопил — тащить ленится. И мне, кстати, совершенно не нравится его услужливая рожа, — признался Вольц.

— А какая из этих солдатских рож у тебя вызывает восхищение? — меланхолично поинтересовался Верн.

— Солдаты рождены не для эстетического восхищения, а для боя! — отрезал Вольц. — В бою и посмотрим. А так — нормальные бандиты и насильники, к чему сразу оскорблять их служебным недоверием. Дадим шанс проявить присущий истинным эстерштайнцам личный героизм и чертовскую живучесть.

Рассвет выдался блеклым, зато широченным: по всей восточной стороне горизонте не было ни облачка. Зато на западе поднимались тяжеловесные «волны» гор — цепь чуть тронутых лучами восхода вершин подступала все ближе к побережью. Верн умылся морской водой; от соли стягивало кожу, но вода из забортного ведра была куда приятнее пресной, ощутимо пованивающей жижи из баков «Тевтона», там и оставалось-то четверть содержимого.

— Господин обер-фенрих, — внезапно окликнул капитан, торчавший, казалось, у штурвала беспрерывно.

Верн подошел.

— Видите? — корветтен-капитан указал на две скалы, выразительно взметающиеся из волн у берега — узкие вертикальные «стелы» казались воткнутыми в море каменными карандашами. — Это Вагнеровы Столбы.

— Весьма живописно, — признал Верн. — Высота метров восемьдесят.

— Понятия не имею, не приходило в голову считать, — поморщился Хинце. — За Столбами на расстоянии двух морских километров на моей карте обозначена бухта. Это место вашей высадки.

— Прекрасно. Берег известен? Подойти ближе можно?

— Сказал же — понятия не имею. Если бухта недоступна, десантируетесь в ближайшем удобном месте. Рисковать «шнель-ботом» Ерстефлотте я не собирается.

— Еще бы, — усмехнулся Верн. — Где мой приказ?

— Будет вручен в надлежащий момент, после высадки, — корветтен-капитан поднял к глазам тяжелый морской бинокль, демонстрируя, что разговор окончен.

…— Наконец-то! — возликовал Фетте. — Всё что угодно, только не это проклятое, насквозь проблеванное корыто! Я согласен на любую земную твердь!

— Погоди радоваться, — призвал Вольц. — Десантирование — одна из сложнейших армейских операций, особенно для необученного личного состава. Мы запросто можем утопить снаряжение и растерять людей.

Операция прошла относительно благополучно. БДБ медлительно, но достаточно надежно переправлял на берег пехотинцев, груз и лам. «Тевтон» ждал на якоре в сотне метров от берега. Место высадки оказалось весьма скалистым и обрывистым: каменные глыбы норовили окунуться в волны прибоя, но между скал белели «языки» песка — на самый широкий здешний пляжик и выгрузился рейдовый отряд.

Верн лично свел по сходням испуганных лам — и люди, и ламы крайне нетвердо держались на ногах, упряжь была подпорчена морской водой, и вообще все казалось каким-то неестественным — под скальными громадами, пусть и не идущими в сравнение с подавляющими фантазию Вагнеровыми Столбами –находиться было весьма непривычно. Тут даже Хеллиш-Плац показался бы скромным бугорком. Правда, признаков жизни — а значит и угрозы — отмечено не было.

— Это вам, господин обер-фенрих, — заросший щетиной моряк сунул пакет со свинцовой блямбой-печатью, и поспешно взобрался на борт барки, немедля загремели убираемые сходни.